Провинциальная девчонка

– А во что верите?

– Что это дело рук одного человека. Может, я ошибаюсь, но вряд ли. Во всем прослеживалась определенная система.

– Не понимаю. Что вы имеете в виду под системой?

– Во всем этом хаосе прослеживался некий порядок. Он вошел через заднюю дверь…

– Но окошко в приемной было разбито.

– Да, но когда он уже был внутри. Это легко доказать по стеклянным осколкам.

– Что еще?

– Расследование не моя профессия. Я преследую преступников в судебном порядке. Но будь это подростки, разыскивавшие наркотики, как считают ваши отец и приятель Бен Нелсон, как случилось, что смотровые оказались почти нетронутыми?

– Но стекла шкафчиков были разбиты, а замки – сломаны.

– Да, только иглы, шприцы и бланки рецептов остались Целы. А как насчет историй болезни? Кто, по-вашему, стал бы тратить время на то, чтобы в них рыться?

– А что, если они просто разбрасывали вещи из чистого озорства?

– Мне это не кажется простым случаем вандализма. Подростки, которые с самого начала намереваются громить помещение, приносят с собой все необходимое для веселья.

– Что именно?

– Например, краску-распылитель. Тот тип, что здесь развлекался, воспользовался вашей краской, чтобы расписать стены. Из этого можно сделать вывод, что он не собирался переворачивать все вверх дном. Кроме того, похоже, что кто-то рылся в мешках с мусором. На замке вашей задней двери не было ни царапины, а это значит, что у него были с собой все нужные инструменты и он знал, как ими пользоваться.

– На профессиональном уровне? Тео не ответил.

– Ноэ завтра будет здесь. Если не возражаете, я хотел бы до этого времени оставить клинику в прежнем виде, пока он все не осмотрит как следует.

– То есть до завтра?

– Да.

– Ладно, – согласилась она. Подруги все равно прибудут не раньше послезавтрашнего дня. Она вполне сможет подождать. – А где работает Ноэ?

– ФБР, – коротко бросил он, но больше ничего не уточнил.

– ФБР? – встревожилась она. – В таком случае вы считаете…

– Не делайте поспешных выводов, – перебил он. – Ноэ – друг семьи, и я подумал, что неплохо бы позволить ему осмотреть клинику. Услышать его мнение. Кроме того, он здесь неподалеку, в Билокси, и к тому же любит рыбачить. День-другой в Боуэне заменит ему отпуск.

– Я буду так благодарна за его помощь… и вашу тоже, но не делаем ли мы из мухи слона?

– Вы сами в это не верите, так ведь? Мишель сжала ладонями виски.

– Кажется, не верю. И боюсь, что и Бен на самом деле винит в случившемся отнюдь не подростков. Он обошел клинику вместе со мной, и мы оба заметили, что под окном не было никаких следов. А должны были быть.

– Так почему вы спорили со мной насчет того, каким образом он сюда проник?

Мишель пожала плечами:

– Должно быть, надеялась, что все это как-то объяснимо и наверняка обойдется. Знаете, что я первым делом подумала, увидев, что сделали с клиникой?

– И что же?

– Что кто-то страшно меня ненавидит. Я никогда раньше так не пугалась. Все ломала голову, пытаясь определить, кто именно это сделал, но, честно говоря, я недостаточно долго прожила здесь, чтобы обзавестись такими врагами. Дайте мне пару месяцев, и я обязательно представлю вам список длиной с мою руку.

– Сомневаюсь, – бросил Тео. – Этот человек по-настоящему распоясался. Ничего, у Ноэ, несомненно, возникнут продуктивные идеи относительно этого дела.

Он сунул в рот очередной крекер, и хотя без плавленого сыра или арахисового масла на вкус они были ничем не лучше опилок, все равно продолжал их есть.

– Коллеги Ноэ ловят преступников, а вы их сажаете?

– Вроде того, – немедленно согласился Тео. И, разумеется, солгал. Черт возьми, в него стреляли, его били, кусали, щипали, плевали в лицо… Такая работа. Его даже дважды заказывали, а когда он занялся семейкой Леона, стал получать ежедневные угрозы.

– У меня есть теория, – объявила она.

– Давайте послушаем.

Он рылся в коробке, отыскивая последний кусочек спрессованных опилок.

– Что, если это кто-то из пациентов доктора Робинсона пытается украсть свою историю болезни?

– Зачем ему это?

– Понятия не имею. А вдруг у него какая-то заразная болезнь или диагноз, который он скрывает от страховой компании или родных? У меня, наверное, слишком буйная фантазия, но умнее в голову ничего не приходит.

– Робинсон дал вам список своих пациентов?

– Дал. К одной из коробок была прикреплена распечатка в конверте из оберточной бумаги. Практика у него была невелика, учитывая, сколько времени он здесь проработал. Судя по тому, что я о нем слышала, доктор Робинсон нуждался в уроках человечности. Он оскорблял своих пациентов.

– Поэтому у него их было мало.

– Совершенно верно.

– После того как Ноэ осмотрит клинику и выскажет свое мнение, вам нужно сверить истории болезни со списком, чтобы посмотреть, все ли на месте.

– При условии, что список не был уничтожен. Тео кивнул. – Я также думаю, что вам следует позвонить Робинсону и спросить, не было ли у него проблемных пациентов. Вы знаете, как сформулировать вопросы.

– Тут вы правы. Наверное, у него осталась копия списка на случай, если она нам понадобится.

Тут Тео заметил, что она растирает затылок.

– Голова болит?

– К сожалению.

– Может, я смог бы ее излечить?..

Тео поднялся, сел на диван рядом с Мишель, положил подушку на пол между своими босыми ступнями и велел расположиться на ней, пока он будет делать массаж.

Устоять было невозможно. Она устроилась между его коленями и вытянула ноги. Он опустил руки на ее плечи и потянул за толстую ткань.

– Снимите халат.

Мишель расстегнула пуговицы, развязала пояс и сбросила халат.

– А теперь пижамную куртку.

– Неплохая задумка.

– Ладно, – ухмыльнулся Тео, – тогда расстегните верхние пуговки.

Ей пришлось расстегнуть три пуговицы, чтобы он смог добраться до кожи. Слишком поздно поняла Мишель, что наделала. Большие теплые ладони касались ее шеи и плеч, и, о Господи, это было восхитительно.

– У вас такая мягкая кожа…

Мишель закрыла глаза. Следует сказать, чтобы он остановился. До чего доведет такое безумие? Это Тео виноват в том, что она натянута как струна, а теперь почти непереносимое блаженство окончательно лишает ее рассудка. О да, ей следует немедленно встать.

Но вместо этого она повернула голову вбок, чтобы ему было удобнее разминать мышцы.

– Вы знаете, что я подумал при первой встрече?

– Что я неотразима? – пошутила она. – Настолько неотразима, что следует немного подпортить совершенство, окатив меня рвотой с ног до головы?

– Тогда я совершенно потерял голову от боли, – напомнил он. – И я не об этом говорю. После операции, когда вы пришли в палату и рассказывали о Боуэне, своей клинике и здешних жителях… знаете, о чем я подумал?