Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Кхы-кхы-кхы, вор — ворует, фраер — пашет…

— Ты идешь? — вырвал меня из оцепенения казенный голос инспектора.

Морок исчез. Камера была прежней. На меня с некоторым недоумением смотрели три пары глаз моих бывших сокамерников: одна цепкая, одна хитрая и одна потерянная…

Меня опять привезли к следователю. Сегодня он выглядел чуть лучше. Почти что так, как позавчера. Был чуть менее самоуверенным, чуть более человечным. Адвоката не было. Конвойного сразу же отпустили. Мы остались вдвоем.

— В общем, так, Илья Александрович, — начал следователь, — прямых доказательств, уличающих Вас в

совершении убийства гражданки Мироновой Екатерины Владимировны нет…

— Конечно, я ведь ее не убивал, — вырвалось от облегчения у меня.

Следователь, сощурившись, посмотрел на меня долгим взглядом, потом вздохнул и продолжил:

— Поэтому сохранить за Вами статус подозреваемого и избрать в отношении Вас меру пресечения мы не можем. Но это не значит, что все подозрения с Вас сняты. Во всей этой истории остается еще много неясностей. Поэтому прошу Вас в ближайший месяц по возможности не уезжать из города и являться по первому же моему вызову. Ясно?

— Значит, я свободен? На подписке?

Следователь вновь посмотрел на меня, как будто оценивая, насколько я искренен и ответил:

— Да, после подписания кое-каких бумаг Вы можете идти домой. По делу теперь Вы проходите как свидетель. По крайней мере, пока. И нет, в отношении Вас не избрана подписка о невыезде. Это моя убедительная просьба — никуда не уезжать. Вы же хотите помочь следствию?

— Ну да, разумеется…

— Ну и хорошо. Если у Вас вдруг появится какая-нибудь информация, немедленно звоните.

С этими словами он протянул мне визитку, потом вытащил из сейфа мои вещи: документы, телефон, ключи от квартиры, золотые червонцы — и все это выложил передо мной. Дал мне подписать кое-какие бумаги. В том числе расписку о получении ранее изъятых у меня вещей. И сказал, что я свободен.

И это все? Я вышел из кабинета в легкой растерянности. С чувством чего-то неоконченного в одиночестве спустился вниз по лестнице и вышел на улицу. А что я хотел? Каких-то извинений? Какой-то радости?..

Свобода показалась мне чересчур реалистичной. Воздух слишком свежий, мороз колючий, снег белый, а свет яркий. И уж очень обыденной. Два часа назад я сидел в камере с махровыми зеками. А теперь, как бы между делом, оказываюсь на свободе с ненавязчивой просьбой никуда не уезжать из города. По возможности.

Я осмотрелся, сориентировался на местности и побрел в сторону дома. Пешком. По моим расчетам это должно было занять не больше получаса. Думать ни о чем не хотелось. За последние два дня меня как будто вычерпали до дна. Я вдруг осознал, что родных людей, тех, кому на меня действительно не наплевать, тех, кто, скажем, будет навещать меня в больнице, если я туда загремлю с каким-нибудь страшным диагнозом всего-то раз-два и обчелся. Родители мои. Может быть, брат и сестра. И Катя! Я должен сделать все возможное и невозможное, чтобы её найти!

От таких мыслей мне стало невыносимо грустно. Захотелось позвонить маме. Почему я звоню ей так редко? Я достал свой сотовый. У него еще осталась зарядка. Я просил, чтобы о моем задержании никого не извещали, поэтому был уверен, что она ничего о моих приключениях не знает.

— Ты что, совсем совесть потерял? — услышал я в трубке возмущенный родительский голос, — Где ты был все эти дни? Даже с Рождеством не поздравил!

— Привет, мама, у

меня тут были кое-какие проблемы…

— Что случилось, у тебя все в порядке? Как здоровье? — мамин голос внезапно стал встревоженным.

— Всё хорошо. Жив-здоров. Захотелось тебя услышать…

— Не пугай мать! Что случилось? Как Катя?

— Мы расстались…

— Ой, слушай, может, ты приедешь? Навестишь?

— Нет, мам, пока не могу. Есть кое-какие дела…

— Ты ничего такого не натворил?

— Ты о чем? Нет, конечно! Все нормально, успокойся. Просто соскучился, выдалась свободная минутка. Вот я и позвонил.

Мне удалось немного совладать с маминым напором. Главное, что она, похоже, ничего не знает. Мы перекинулись еще парой слов. Я уже дошел до своего дома, как увидел во дворе Малаша.

— Ну, все, мам, пока! Не могу говорить, дела! — сказал я в трубку и отключил связь.

— Доброе утро, Илья, — бодро поприветствовал меня оперуполномоченный.

— Здравствуйте, — сказал я в некоторой растерянности.

— Ну что, наслаждаешься свободой, дышишь свежим воздухом?

— Ну да, — ответил я, чувствуя, что во мне начинает расти раздражение.

— Погода сегодня отличная! — согласился Малаш, разведя руки в стороны и глубоко вздохнув. — Только все равно в твоих показаниях не все сходится. Может, пока гулял, все-таки что-то вспомнил?

— Все, что знал, я рассказал следователю, — сухо ответил я.

— Это понятно, — улыбаясь, кивнул Малаш, — но вдруг что-то еще в памяти всплыло? Может, вспомнил, где дом с бомжами точно находится?

— Мне нечего добавить!

— Ладно-ладно, — примирительно воскликнул опер, — ты, главное успокойся, отдохни. А, если вдруг появится какая-нибудь информация, сразу звони мне! В любое время суток!

С этими словами Малаш протянул мне свою визитку, после чего, сунув руки в карманы, пошел к выходу со двора.

Ну вот. Теперь у меня полные карманы визиток. И все прямо хотят, чтобы я им позвонил. На двери моего дома висел приклеенный лист бумаги с печатью следственного отдела. Я со злостью оторвал его. На косяке и двери остались следы от клея с кусочками бумаги. Ну вот, подумал я, теперь еще отмывать придется.

Я отпер дверь и зашел внутрь дома. Сразу же с лестницы ощутил, что что-то изменилось. Не понятно что. Я поднялся по лестнице, отпер квартиру и тут понял. Атмосфера дома. Такое чувство, что дом стал чужим. Я открыл дверь в квартиру и сразу понял почему. Его почти что изнасиловали. Пришли тут в своих сапогах, не разуваясь, наследили, все облазили без спроса, повытаскивали все, раскидали. Разрешение суда, видите ли, у них. Оставили после себя бардак, испачкали все вокруг какой-то сажей и ушли! Как ни в чем не бывало. Точно также и со мной поступили… Даже не извинились!

Нет, это, конечно, понятно, что работа такая у людей, что без этого никак, но…

Я уперся головой в стену и ласково постучал по ней ладонью. Мол, ничего-ничего, все пройдет, всё будет хорошо. Это у меня просто нервы. От бессилия, от отсутствия понимания, что делать. Надо взять себя в руки.

Я разделся, прошел в зал. Думал меньше секунды и вытащил с полки пластинку Аквариума. Радио Африка. Не знаю, почему именно её, почувствовал какое-то общее настроение с ней. Какую-то надежду. Звуки чудной лиры.

Поделиться с друзьями: