Проводник
Шрифт:
Я заправила волосы за ухо и почувствовала, что покраснела.
— Я… я пеку, когда нервничаю. Это помогает мне успокоиться. Помогает мне думать.
Его губы сложились в легкую улыбку.
— Моя мама раньше так делала, когда она не могла спать. Мы просыпались и находили достаточно пирогов, чтобы накормить небольшую страну. Она не ложилась спать всю ночь, пекла и всегда оставляла один для нас. Она всегда раздавала остальные.
— Ты сказал «раньше делала». — Я прикусила нижнюю губу и поиграла с ручкой венчика. — Почему она не делает этого теперь?
Взгляд Финна опустился к захламленному
— Она умерла.
— Мне жаль. — Я не знала, о чем я сожалела больше. О том, что его мама была мертва, или что он был мертв. Сводили с ума даже мысли об этом.
— Не нужно. Все умирают, — сказал он, в его голосе звучала твердость. Он наблюдал, как я отмерила муку и высыпала ее в миску, мои руки дрожали настолько сильно, что большая часть вместо этого просыпалась на столешницу. — Я заставляю тебя нервничать?
— Да. — Я села на пол. — Но, возможно, я перестала бы так нервничать, если бы ты не сидел так, будто все нормально. Потому что это не так. Это… это основательно не нормально.
Финн кивнул, его глаза поглощали меня с каждым мгновением. Вентилятор, который я поставила на кухне чуть раньше, вращался, задувая несколько прядей волос мне в лицо и задевая мои ресницы. Я не могла не заметить, что волосы Финна не шелохнулись.
Не в силах объяснить это, я прижала миску к животу и начала закидывать оставшиеся ингредиенты. По крайней мере, это помогало мне отвлечься от беспорядочного чувства, переполнявшего во мне. Помогало мне отвлечься от того факта, что я стояла здесь и говорила с призраком. Если он вообще им был. Я смотрела, как комочки муки и черники кружились и сливались во взбитое жидкое тесто. Если бы только жизнь была столько проста, как это.
Финн стоял позади меня. Я повернулась, и воздух встал у меня по поперек горла. Я даже не слышала, когда он приблизился.
— Что ты делаешь? — сказала я, мой голос дрожал почти также как и колени.
— Я думал, тебе нужны ответы.
Я закрыла глаза, позволяя его необычно низкому голосу расплавить меня.
— Нужны.
— Тогда прикоснись ко мне.
— Все в порядке. — Я прижалась к столешнице позади меня, упрекая себя за то, что я зажалась в углу. — Ты говоришь, что ты мертв. Я тебе верю.
Взгляд Финна переместился к моему рту, затем снова к моим глазам.
— Все равно, прикоснись ко мне.
Глава 12
Финн
Эмма ничего не ответила. Я смотрел, как она кусала верхнюю губу, несомненно, обдумывая, было ли это хорошей идеей.
Она неуверенно подняла руку.
— Не двигайся. Я закричу, если ты двинешься. У моей мамы есть ружье, а живет она по девизу «сначала стреляй, а уж потом задавай вопросы», просто чтоб ты знал.
Я улыбнулся.
— В любом случае мне это не повредит.
Она легко прикоснулась к моей груди. Нырнув все дальше рукой, пока ее ладонь не оказалась в промежутке между моими легкими. Я закрыл глаза и сдержал стон. Это чувство. То, которого мне не хватало.
Эмма отдернула руку.
— Ты… ты дышишь.
Я опустил взгляд вниз на свою грудь, которая
колотилась, будто я пробежал марафон.— Да.
— Ты не дышал минуту назад. Т-т-тебе нужно дышать, если ты…
Я следил за тем, как моя грудь медленно вздымается и опускается.
— Нет, но иногда я не могу удержаться.
Понадобилось всего пять секунд, чтобы лицо Эммы побелело, и еще две, чтобы она приняла это за кошмар, нежели за реальность. Она издала сдавленный звук глубоко в горле и осторожно обошла меня, попятившись назад. Она стукнулась спиной о холодильник и замерла.
— Я никогда не наврежу тебе, не бойся.
— О, Боже Мой… ты… ты призрак. Я разговариваю с призраком. Я по-настоящему спятила.
— Ты не спятила. Клянусь. — Она посмотрела на меня, ее глаза были полны слез и надежды. — Я защищал тебя в течение двух лет. С тех пор как твой отец попал в аварию. Ты просто не видела меня прежде.
— Мой отец? — Ее голос надломился. — Ты знаешь моего папу?
— Нет, — сказал я. — Не совсем так. Я встречался с ним однажды.
— Но ты сказал…
— Я встретил его, когда он переходил. — Я понизил голос, словно это придало бы легкости моим словам. — Я встретил его, когда он умер. — Я не мог остановить огорчение, овладевающее мной. Даже когда я говорил с ней, она не помнила прошлого меня, до того дня.
— Можно мне поговорить с ним? — В ее словах звучала надежда. — Я могу принести доску. Может быть, если бы ты помог…
— Ты не можешь поговорить с ним, — прервал ее я. — Его здесь нет. Он где-то там, где лучше. — И она могла бы быть с ним, если бы не вмешался я.
Эмма опустилась на пол, и я последовал за ней. Слеза оставила след на ее щеке, покрытой мукой. Я почти мог почувствовать, как она ломалась изнутри снова и снова.
— Он что-нибудь сказал? — прошептала она, наконец. — Когда он умер?
— Он волновался за тебя, — сказал я. — Он хотел убедиться, что ты в порядке. Это все, что волновало его.
— Он испугался?
— За себя? — Я поднял бровь. — Нет. Ему и не нужно было. Некоторые из нас что угодно отдали бы, чтобы попасть туда, куда он ушел.
Эмма вытерла слезу с ее щеки, быстро, как будто она не хотела, чтобы я это видел. Поэтому я притворился, что не видел.
— Так, он в Раю? — спросила она. — Там действительно Рай?
— Да. — Я прислонился головой к холодильнику рядом с ней. — И Ад. И Межграничье. И другие места, о которых ты в действительности не захочешь знать.
Она села и посмотрела на меня.
— Куда ты ходишь… когда не здесь?
Я отвел взгляд.
— Я хожу в разные места. Но думаю, что ты имела в виду Межграничье.
— Что это?
Я старался придумать хороший способ, чтобы объяснить ей. Такого не было.
— Это… это в точности то, как оно звучит. Это как бы место для распределения душ, где-то между Раем и Адом. Это то место, где я повстречал тебя…
Я замер, подыскивая правильные слова. Кого я обманывал? Не было никаких правильных слов. Я любил ее. И я толкнул ее в жизнь, в которой мы не сможем быть вместе. Я высвободил злую душу, обрушил ее на Эмму за то, чего она не выбирала. Выбрала ли она это, если бы я предоставил ей шанс? Нет. Она бы никогда не выбрала пожертвовать кем-то ради самой себя.