Проводы на тот свет
Шрифт:
– Не спрашивал. Наверное, тридцать пять, может больше, может меньше. Дурак, Никита, у неё муж без работы в Архангельске, бывший морской офицер, и двое ребятенков. Одна семью кормит.
– Вот как жизнь с нами круто обходится...
Они выпили, и Никита сообщил, что по делу об убийстве Ставрова и Брагина нет ничего нового.
– Висяк?
– спросил Алексей.
– Он, проклятый, - подтвердил Никита.
– Убийством Ольги занимаются турецкая полиция и Интерпол. Но не очень они стараются, всем осточертели разборки между русскими мафиози. Говорят: ищите заказчиков у себя в стране, тогда отыщутся и исполнители.
– Они правы.
Никита решил сменить тему разговора:
–
– Печатаюсь. Недавно опубликовал полосу о том, как провожают в последний пУть погибших в Чечне. Злой получился материаЛ. Письма читателей нОсили мешками. Редактор доволен. А вообще-то он не шибко на меня нажимает, дает возможность снова войти в форму.
– А коллеги в юбках? Или в джинсах - сейчас по одежке и не различишь, кто есть кто.
– Вижу - жалеют. Иные в гости напрашиваются. Извечные женские уловки помочь убраться в квартире, сготовить по-домашнему.
– Ну и пусть...
– Пока не могу. Ольга не отпускает, стоит перед глазами. Особенно по вечерам.
Алексей чуть оживился и сообщил:
– А старик Харон с веслом больше не приходит. Наверное, решил, что мне ещё не время переплывать через его священную реку Стикс.
– Ты часом не поехал, Алеха?
– забеспокоился Никита.
– Вроде бы нет, хотя... Не знаю.
Алексей спросил:
– Ты все ещё на своей драной, латаной "шестерке" мотаешься?
– Откуда у нас, следаков, деньги на новые тачки?
– Моя почти новая. Дарю её тебе - в память об Ольге.
– Нет, все-таки "поехал", - решил Никита.
Алексей разлил в рюмки водку:
– Все в норме, верный друг-приятель. После Ольги мне достались две машины - "ауди" и серьезный "мерс" её отца. Есть и третья - подарок Алевтины "Авелла-Дельта". Зачем мне четыре? А я, когда сажусь в "ауди", вроде бы чувствую на руле тепло Оленькиных рук...
– Что же, спасибо за царский подарок, - растрогался Никита.
– На Руси всегда было принято делиться. Зайдешь к моему юристу, Генриху Иосифовичу Шварцману, он оформит дарственную.
– Алексей продиктовал адрес Шварцмана.
Они сидели за столом и как когда-то во время работы Алексея в прокуратуре, в редкие свободные вечера, особенно после трудных "дел", неторопливо опустошали бутылку.
Раздался телефонный звонок, и Алексей снял трубку.
– Добрый вечер, это я, Тася.
– Здравствуй, Таисия.
Таисия, дочь Андрея Ивановича Юрьева - Юрася, после похорон Ольги изредка звонила, интересовалась самочувствием, довольно прозрачно намекала, что хотела бы встретиться.
– Алексей Георгиевич, вы помните, какой завтра день?
– спросила Тася.
– Просвети, Тася, - сказал Алексей.
– Святой для всех православных людей. День поминовения усопших.
Алексей молчал, переваривая неожиданную информацию, и Таисия взяла инициативу в свои руки.
– Завтра в десять я приеду к вам. Буду ждать вас внизу, у подъезда. Мы поедем на кладбище, к Оле и её отцу. Не отказывайтесь, это очень важно для вас и для меня.
– Хорошо, Тася, - нехотя согласился Алексей.
– Я приеду на папиной машине с шофером... Вам ведь захочется Олю помянуть по русскому обычаю? Ни о чем не заботьтесь, я все сделаю...
Она попрощалась и положила трубку.
– Решительная дамочка, - прокомментировал Никита.
– Не дамочка, а девочка. Все ещё учится в университете.
– Значит, не девочка, а девушка. И то вряд ли...
– засмеялся Никита.
– Не ерничай, - оборвал его веселье Алексей.
– Проявляет обо мне искреннюю заботу, поскольку, как считает,
– Смутно, но знаю, что ты доказал его невиновность.
– Его дочка.
Никита присвистнул:
– Серьезный мужчина, с "героическим" прошлым. Но сейчас на него у нас ничего нет.
Они ещё недолго посидели за бутылкой. Алексей поделился с Никитой планами: твердо намерен получить по суду треть фирмы "Харон" для себя и треть - для Алевтины. Несколько дней назад господин Шварцман уже обратился в суд.
Никиту не так уж легко было провести, и он сразу разгадал нехитрый замысел Алексея:
– Нужна тебе эта фирма, как рыбе зонтик. Играешь в поддавки? Вызываешь огонь на себя?
– А что мне остается делать? Ведь который месяц идет - все следы смыты временем, ухватиться не за что.
Никита с явной озабоченностью посоветовал:
– Без оружия из дома не выходи. И почаще оглядывайся, что у тебя за спиной происходит. Ну, не мне тебя учить...
...Точно в десять Алексей увидел с лоджии, как к подъезду пришвартовался мощный джип "Чероки". Он спустился вниз, Таисия ждала его у машины. За рулем сидел плечистый парень, ещё один устроился рядом с водителем.
Ольга смущенно объяснила:
– Папа никуда не отпускает меня... без охраны. Это его машина.
Они сели на заднее сиденье, Тая распорядилась, куда ехать и, словно оправдываясь, проговорила:
– В Москве взрывают, крадУт людей, убивают... Кто может защитить? Не менты же...
Парень-телохранитель, слышавший её слова, с презрением сплюнул в открытое окошко машины.
Они проехали по Ярославскому "тракту", свернули на правую боковую дорогу и оказались на стоянке машин, специально устроенной для тех, кто приезжал на кладбище проведать своих покойников. В этот почитаемый всеми поминальный день московские власти, предвидя наплыв людей, пустили сюда дополнительные автобусы. По весеннему легко и нарядно одетые люди шли по неширокой аллее сплошным потоком к входу на кладбище и здесь растекались по его дорожкам и аллеям. Алексея удивило, что над этой людской рекой не висела тяжелая грусть-тоска, многие оживленно переговаривались, улыбались. Потом он нашел объяснение - День поминовения - это не только скорбь, но и воспоминания об ушедших близких, разговор об их достоинствах, проявление благодарности за содеянное ими на благо все ещё живущих. В России всегда так: соседствуют скорбь и светлое умиротворение, "печаль твоя светла"... И вечная память возможна, пока есть живые, желающие помнить.
День поминовения усопших - один из самых светлых и жизнеутверждающих событий в православном календаре. Напоминая о навечно уснувших, он взывает к совести и долгу живых. Не случайно даже при тоталитарном режиме у власть имущих на него не поднималась рука. Для него придумывали разные названия, в этот день устраивали праздничные массовые мероприятия, но люди упорно тянулись к погостам, к родным могилам.
Тая взяла в машине хозяйственную сумку, они купили цветы и влились в людскую реку, направляющуюся к входу в кладбище. Телохранитель шел вслед за ними и Алексея удивило настороженное выражение его лица. Как и положено, он был высоким парнем, на голову выше других, чтобы мог с высоты своего роста оглядывать людей, среди которых легким шагом шла его подопечная тоненькая, хрупкая девушка, собравшаяся на кладбище в скромном темном платьице, на которое накинула курточку из мягкой тонкой черной кожи, повязала голову косыночкой на деревенский манер - узелок под подбородком. Она выглядела элегантно, но скромно и казалась своей в непрерывном потоке людей, чего частицей.