Провокации против России

Но вот в связи с этим невольно вызывают глубокое недоумение два факта в действиях Генерального штаба. Первый из них состоит в том, что 17 мая была издана директива «О результатах проверки боевой подготовки за зимний период 1941 г. и указаниях на летний период», подписанная Тимошенко, Ждановым и Жуковым. Казалось бы, после указаний Сталина 5 мая в Кремле о возможной войне

* Баграмян И. X . Так начиналась война. М., 1977. С. 61.

65

с Германией в ближайшее время и все более угрожающей обстановке на западных границах в этой директиве должны быть отражены, хотя бы в общем виде, какие-то напоминания по усилению бдительности и боеготовности войск. Ведь это была прямая обязанность Генштаба, не требующая чьих-либо разрешений или пояснений.

К сожалению, ничего подобного в директиве не было: ни о повышении бдительности, ни о боеготовности войск к возможному отражению массированных ударов авиации и танков противника. Перечислялись лишь рутинные «недостатки в одиночной подготовке бойца». Конечно, указанный документ не был оперативной директивой, имел другое предназначение. Но все равно диву даешься: война на пороге, стучится в дверь. Гигантская военная машина Гитлера изготовилась на старте к нанесению мощных ударов на Востоке, наша разведка докладывает самые тревожные донесения, а Наркомат обороны и Генштаб в официальном документе об этом молчат, словно ничего не происходит. Печально, что об этой директиве никто из генштабистов в своих мемуарах не вспоминает, будто ее не было.

Вторым фактом, на мой взгляд, является заявление маршала Г. К. Жукова о том, что введение в действие мероприятий, предусмотренных оперативным и мобилизационным планами, могло быть осуществлено только по особому решению правительства. Это особое решение последовало лишь в ночь на 22 июня 1941 г. Имелось в виду приведение всех вооруженных сил в полную боевую готовность; немедленное проведение в стране войсковой мобилизации; развертывание войск до штатов военного времени согласно мобплану; сосредоточение и развертывание всех отмобилизованных войск в районах западных границ согласно планам военных округов и Главного командования.

Все это, конечно, серьезно. Слов нет, если бы все Вооруженные Силы были приведены в полную боевую готовность, отмобилизованы и развернуты на боевых рубежах по планам, если бы танковые и механизированные корпуса были полностью оснащены новейшей боевой

66

техникой, то, может быть, тогда?…

Но ведь приведение всех Вооруженных Сил в полную боевую готовность и объявление мобилизации являются чрезвычайными событиями не только в стране, но и в международном плане. Это, по существу, перевод армии и страны на полный режим военного времени, то есть - это война. Для того чтобы пойти на эти меры, надо уловить момент для принятия такого решения, ибо преждевременная боевая готовность всех Вооруженных Сил может принести не меньше вреда, чем запоздание с ней.

Думаю, что даже сегодня никто однозначно не скажет, а когда же все-таки надо было отдавать приказ (директиву) на приведение Вооруженных Сил в полную боевую готовность? Сейчас ясно, что в 00.30 22 июня было уже поздно, а когда?

Нарком С. К. Тимошенко в присутствии Г. К. Жукова 14 июня доложил Сталину о необходимости приведения войск в полную боевую готовность. Сталин не согласился, заявив при этом:

«Вы предлагаете провести в стране мобилизацию, поднять сейчас войска и двинуть их к западным границам? Это же война! Понимаете вы это оба или нет?!»

Тимошенко и Жуков промолчали, ответа не было. Значит, в тот момент у них не было твердой позиции на этот счет и, видимо, очи не знати, что делается на германской стороне.

Представляется уместным поставить такой вопрос: допускал ли сам Сталин возможность нападения Германии в 1941 году? Мой ответ однозначный: да, допуска!.

5 мая 1941 г. Сталин, выступая в Кремле на приеме выпускников военных академий, сказал, что война с Германией начнется «вскоре» и «если Молотов и его аппарат наркомата иностранных дел сумеют оттянуть начало войны на два-три месяца - это наше счастье». На расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) в конце мая 41-го, то есть менее чем за месяц до войны, Сталин предупреждал: «Обстановка обостряется с каждым днем. Очень похоже, что мы можем подвергнуться внезапному нападе-

67

нию со стороны фашистской Германии… От таких авантюристов, как гитлеровская клика, всего можно ожидать, тем более что нам известно, что нападение фашистской Германии на Советский Союз готовится при прямой поддержке монополистов США и Англии».

Сказано четко и ясно. Какие-либо другие толкования на этот счет (будет - не будет нападение) бессмысленны. Это значит, что если следовать только правде, то у нас нет никаких оснований утверждать, что будто бы Сталин «игнорировал явную угрозу военного нападения Германии».

Только перечисленных практически выполненных мероприятий достаточно, чтобы сделать вывод о том, что Сталин не только не «игнорировал угрозу большой беды», но он и не исключал ее возникновения в 41-м году. Ведь это по его указанию страна и армия форсированно готовились к отражению агрессии; войска приграничных округов имели боевые задачи, значительная часть из них была приведена в боевую готовность; фактически была проведена скрытая мобилизация с призывом в войска более 1 млн 100 тыс. человек; дополнительно усиливались приграничные округа, создавался второй стратегический эшелон (резерв Главного командования) за счет войск, перебрасываемых из глубины страны, и др. Как же можно забывать об этом?

Другое дело, что из-за недостатка времени ему не удалось решить все возникшие перед страной и армией задачи. Поэтому он надеялся принятием соответствующих других мер оттянуть начало войны хотя бы на полгода и полагал, что это ему удастся.

Сталин видел приближающуюся войну и принимал максимум усилий, чтобы оттянуть сроки вступления в нее Советского Союза. Это был мудрый и реалистичный курс. Вся проблема состояла в том, что он не уловил момента перевода армии и страны на полный режим военного времени, понадеявшись на то, что Вооруженные Силы находятся начеку и в любой момент по команде готовы к военным действиям.

Однако такими способностями армия не обладала по причине крупных ошибок и просчетов со стороны Нар-

68

комата обороны и Генерального штаба. В отечественной историографии отведено мало места этим ошибкам. А между тем в результате их Красная Армия, понеся поражения и огромные потери в начале войны, была поставлена на грань катастрофы.

Главной ошибкой, на мой взгляд, является игнорирование Наркоматом обороны и Генеральным штабом начального периода войны. Современные историки вряд ли будут на высоте, если среди множества ошибок не признают главной ту, которую военные руководители допустили тогда, когда отбросили отвечающий тому времени начальный период войны и продолжали придерживаться архаичной формулы Первой мировой войны, полагая, что и вермахт будет воевать по правилам генерала Людендорфа.

Что подразумевали тогда Наркомат обороны и Генеральный штаб под начальным периодом войны?

Вот слова маршала Жукова по этому поводу, сказанные им в 1965 г.: «В основном он понимался нами так, как и перед Первой мировой войной, что, конечно, было явной недоработкой. Предполагалось, что после начала военных действий войсками прикрытия последует период полного отмобилизования и сосредоточения вооруженных сил, хотя опыт войны на Западе показал целесообразность заблаговременного развертывания войск. В решении этой проблемы была допущена двойственность, которая отрицательно сказалась в начале войны»*.