Провокации против России

–  давалась явно завышенная оценка боеготовности Красной Армии, сделанная, по мысли Сталина, для того, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы «они думали о победе».

После речи Сталина 5 мая в обществе начали активно распространяться слухи о войне с Германией уже в 1941 г. Для этого были основания. До войны оставалось 47 суток*.

Под впечатлением речи Сталина у Жукова появилась идея нанести превентивный удар по врагу, который сосредоточивал силы у нашей границы. Нарком обороны Тимошенко согласился с этой идеей. Конкретная задача

* Военно- исторический журнал. 2001. № 3. С. 64-68.

19

была поставлена генерал-майору А. М. Василевскому. 15 мая он доложил проект директивы Тимошенко и Жукову. Однако нарком обороны и начальник Генштаба не решились подписать документ без предварительного доклада о нем Сталину

Как вспоминал в 1965 г. маршал Жуков в интервью историку В. Анфилову, во время доклада, услышав о предупредительном ударе по немецким войскам, Сталин резко ответил: «Вы что, с ума сошли, немцев хотите спровоцировать?» Жуков и Тимошенко сослались на складывающуюся обстановку и идеи, содержащиеся в его выступлении 5 мая… Сталин ответил: «Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят на Западе на весь мир».

Так обстояло дело с превентивным планом Жукова. Не родившись, он был зарублен Сталиным на корню. Сталин не только не оставил своих следов на документе, он даже не стал его читать, увидев в нем опасную затею (Приложение 1).

Если оценить с профессиональной точки зрения указанные в приложении «Соображения…», то они, мягко говоря, невысокого качества. Их к полководческому шедевру отнести невозможно: в них нет стратегического замысла войны, стратегических целей и намерений, не выражена главная идея достижения победы над противником. Нет и никакой полководческой «изюминки». А ведь речь шла не о наступлении роты или батальона, а о развертывании большой войны, втягивании государства, по существу, в мировую войну всего за месяц до нападения Германии на СССР. Документ не отвечал условиям обстановки и был крайне опасен. Сталин правильно поступил, что своевременно его отверг.

Между прочим, Жуков в том же интервью сам говорил о гибельности превентивной идеи, изложенной в документе. «Сейчас же я считаю, хорошо, что он не согласился тогда с нами. Иначе, при том состоянии наших войск, могла произойти катастрофа гораздо более круп-

20

ная, чем та, которая постигла наши войска в мае 1942 г. под Харьковом»*. А могла ведь произойти еще большая катастрофа, последствия которой трудно предсказать и сегодня. Знать, какая-то незримая сила оберегала Россию и питала ее жизненными соками для последующей смертельной схватки с коричневой чумой**.

Что можно дополнительно сказать по поводу советских «превентивных сценариев»? Думается мне, что авторы этих измышлений забыли по крайней мере два обстоятельства. Первое связано с тем, что первоисточниками превентивности были гитлеровцы и… британский премьер У. Черчилль, о чем будет сказано ниже. Второе обстоятельство состоит в том, что волкогоновы, эросы, резуны и прочие авторы на эту тему упустили в своей фантазии главное, а именно - состояние боеспособности Красной Армии.

Знают ли «правдоискатели», пытающиеся ввести в заблуждение несведущую в этом вопросе общественность и оклеветать наше прошлое, что у нас до 1939 г. не было регулярной армии, а были территориальные формирования; что только 1 сентября 1939 г. был принят новый Закон о всеобщей воинской обязанности, устанавливающий единую систему комплектования армии и флота; что только в феврале 1941 г. был разработан и утвержден мобилизационный план. Прямо скажу: невозможно прослыть за серьезных людей, отстаивая одновременно взаимоисключающие установки - упреждающий удар и неготовность к нему.

Теперь позволю себе сослаться на самого Г. К. Жукова и показать, как он оценивал действия советского руководителя в то время. В беседе с писательницей

* Военно- исторический сборник. 1995. № 3. С. 41.

** Писатель Н. Яковлев в книге «Маршал Жуков», подобно Волкогонову, напустил много туману на жуковскую «записочку», представив ее чуть ли не шедевром полководческого искусства, а вот упрямство Сталина этому помешало. Теперь мы знаем, что у Жукова хватило мужества на склоне лет признать свою ошибку и благодарить Сталина за то, что он помешал реализации «шедевра» и предотвратил катастрофу.

21

Е. М. Ржевской 1 ноября 1965 г. Жуков убедительно и твердо сказал:

«Сталин не хотел воевать. Мы были не готовы. У нас до 1939 г. настоящей регулярной армии, по сути, не было - территориальные призывы. Сталин не хотел воевать. Он готов был, по-моему, на уступки… Когда поступали данные, что немецкие дивизии группируются тут, Сталин написал Гитлеру. Гитлер ответил - я читал, - что он дал слово, что его слово есть слово. Заверял, что это для других намерений. У нас полагали - для операции «Морской лев».

Операция «Морской лев» - это план вторжения немецкой армии в Англию, было известно, что оно напряженно там ожидалось в это время».

«Все его помыслы и действия, - писал Жуков о Сталине тех предвоенных дней, - были пронизаны одним желанием - избежать войны - и уверенностью в том, что ему это удастся; никто тогда и не думал сомневаться в его суждениях и оценках обстановки».

Должно быть, и Генеральный штаб, который с января 1941 г. возглавлял Г. К.Жуков, следовал ему, и вместе с разведывательными данными о готовящемся нападении немцев на стол подавались прогнозы, опровергающие эти данные, отодвигающие на какое-то время нежелательную войну.

Головной болью Сталина в то время была не подготовка к превентивному нападению, а Красная Армия, ее плачевное состояние. Сталин хорошо знал слабую подготовку армии к войне. Он понимал, что бои у озера Хасан (29.7-11.8.1938 г.) имели ограниченное, местное значение. Но и они выявили массу недостатков: шаблонные лобовые атаки пехоты, слабое взаимодействие пехоты, артиллерии, танков, авиации и инженерных войск, потеря управления и т. д.

Боевые действия на Халхин-Голе (май - сентябрь 1939 г.) имели более значительный размах. Сталин был доволен тем, что наши войска получили опыт организации обороны и наступления с применением всех видов

22

боевой техники, нанесения фланговых ударов бронетанковыми войсками с целью окружения противника. Но он знал также, что темпы наступления у наших войск были низкими; ликвидация окруженной группировки затянулась; не было четкого тактического взаимодействия между родами войск и соседями; выявились слабое бронирование танков БТ и малая скорость истребителей И-16.

Поход в Западную Украину и Западную Белоруссию (1939 г.) боевого опыта не добавил, хотя породил лишь ложную самоуверенность и самоуспокоенность.