Провожая друг друга домой

Если мы все больше отождествляемся с душой, страх рассеивается, а уверенность растет – ведь душа не боится смерти.

– Все обсуждают нашу тему, – усмехается Рам Дасс. – Конечно, люди должны иметь те же права, что и кошки.

Он смотрит на Куша, своего кота, развалившегося на диване.

Рядом с этой статьей красовался отчет о президентской кампании Дональда Трампа: кандидат обещал построить стену между Соединенными Штатами и Мексикой.

Я сказала:

– Трамп играет на публику, обращаясь к тем людям, которые чувствуют себя отделенными, не осознают свою силу. Он убеждает их в том, что они действительно отделены от мексиканцев, мусульман, сирийцев. В этих толпах столько злости. Они скандируют: «Построить стену!» Если смотреть с духовной точки зрения, все это, похоже, обусловлено страхом, за которым стоят чувство отделенности, утрата любви и стремление к безопасности. Чужой – всегда угроза. Меня так тронул репортаж с Олимпийских игр, который мы смотрели вчера вечером. Как только закончилась гонка, десятиборцы обнялись, хотя за несколько минут до этого были соперниками.

Рам Дасс кивнул:

– Да, это впечатлило.

Через несколько минут он добавил:

– Главное в подготовке к смерти – отказаться от мнимых границ своего «я». Когда чувствуешь себя отделенным, это очень больно.

Даже любовь, если она обусловлена, может создать страх. Мы формируем привязанность к другому человеку, но рано или поздно мы оба умрем. Таким образом, в любовных отношениях заложена потеря, которая делает их драгоценными и пугающими одновременно. Мы знаем, что все постоянно меняется. Все неопределенно. Это может усилить привязанность.

Многим знакомо это чувство – когда боишься любить слишком сильно; это страх и боль любви, когда знаешь, что потеря неизбежна. Но если мы все больше отождествляемся с душой и помним, что все мы разделяем друг с другом реальность души, – страх рассеивается, а уверенность растет, ведь душа не боится смерти. Разделения нет – душа никогда не умирает.

Я ответила:

– Помнишь, как Махараджи отослал нас прочь, но кто-то попытался перелезть через ограду, чтобы остаться с ним? Махараджи тогда сказал: «Они не понимают… они думают, что я – всего лишь это тело».

– Да-да.

Океан любви

Позже, сидя в комнате Рам Дасса, мы молча смотрели в окно на океан. Нет ничего неизменного. Волны и свет находятся в процессе постоянной трансформации. Каждая волна всегда новая. Наблюдая за движением воды, мы снова говорили о том, как освободиться от страха и обособленности, как, не оценивая, просто принять реальность смерти такой, какая она есть.

Я начала разговор словами нашего друга и учителя дзен Нормана Фишера. Он утверждает, что пустота – это не пустота отчаяния. Это пустота от всех ограничений и рубежей. Она открытая и свободная. Норман говорит: «Когда присутствует открытость и нет границ между мной и другими (то есть я – это в буквальном смысле все остальные существа, а они – это в буквальном смысле я), тогда любовь и связь легки и естественны» [3] .

3

Norman Fischer, “Love = Wisdom = Buddha”, Shambhala Sun (January 2015), 58.

Рам Дасс ответил:

– Норман прав. Хотя некоторые моменты единения наступают спонтанно, мы можем сознательно преобразовать свою обособленность и получить опыт взаимосвязи, если практикуем сострадание и любовь. Чем больше мы «живем в душе», тем лучше умеем видеть любовь повсюду. Я начал любить существ, просто потому что они есть. Я буквально влюблен во всех, кого вижу. Когда мы с тобой вместе покоимся в нежном, просторном любящем сознании, мы плывем в океане любви. Она всегда здесь. Нет ни разделенности, ни страха.

Разрушая смерть

Рам Дасс произнес:

– Махараджи говорил, что всякий умирает ровно в свой час – ни мгновением раньше, ни мгновением позже. И никто не хочет умирать. Люди хотят жить дольше, потому что жизнь – это то, что они знают. Таково влияние нашего примитивного мозга.

– Амигдала, – отозвалась я. – Бей или беги. Выживание.

Потом я кое-что вспомнила:

– Около 200 года до нашей эры первый император Китая Цинь Шихуанди случайно убил сам себя, пытаясь обеспечить себе вечную жизнь. Он отравился, съев ртутные пилюли – предполагалось, что они дарят бессмертие.

Рам Дасс смеялся.

Я сообщила ему, что инженеры Кремниевой долины, где я проводила курс медитации для Google, повально увлечены продлением жизни.

– И как они собираются продлить ее?

– В основном, путем биохимии. Изучение генома, перепрограммирование ДНК, работа со стволовыми клетками и лекарствами. Микроскопические нанороботы, способные восстановить тело изнутри. Считается, что все это продлит жизнь и остановит смерть. Intel стремится разработать экзафлопсный компьютер, умеющий работать со скоростью человеческого мозга. Так что, думаю, ты мог бы «сгрузить» на компьютер свой мозг.

Недавно я прочитала статью об одном ученом из Массачусетского технологического института. Этот человек работает над созданием пищевых добавок для продления жизни, и я подумала: а что, давайте-ка я попробую. Я не очень поняла, что входит в состав препарата, но описание звучало хорошо. Месячный курс всего за шестьдесят долларов. Естественно, я не заметила никаких изменений – это не похоже на прием кофеина. Поэтому в конце месяца я подумала, что не буду продолжать.

– Ты подумала, что продление твоей жизни не стоит двух долларов в день? – спросил Рам Дасс.

– Наверное, да, – с улыбкой ответила я.

– Все это интересно, но мы уже знаем, что жизнь станет богаче, если мы будем полностью проживать каждое мгновение. У меня нет особого желания продлевать свою жизнь во времени, потому что и прошлое, и настоящее, и будущее присутствуют в каждый момент.

В полной безопасности

Рам Дасс молчал, пока я проверяла диктофон на своем iPhone. Настроив запись, я спросила:

– Как ты думаешь, что помогло лично тебе подойти вплотную к принятию смерти и избавлению от страха?

– Когда я сидел у постели, – без промедления ответил Рам Дасс. Он имел в виду те часы, которые провел в хосписах и домах престарелых, сидя у постели умирающих людей, как близких, так и почти незнакомых. – Это один из способов, которые естественным образом встроены в жизнь и помогают освобождаться от страха смерти. У нас отобрали практически все эти способы. Тем не менее есть веское основание от них не отказываться. Меня это время многому научило. Мой духовный друг Эммануил сказал, что умирающий находится в полной безопасности. Смерть – это садхана и для умирающего, и для тех, кто рядом: ты видишь свой страх и отпускаешь его. Вот почему несколько лет назад я вместе со Стивеном Левином и Дейлом Борглумом начал проект «Жизнь и умирание».