Провозвестник Тьмы

Добрел я значительно раньше. По дороге начал отходить, потому купил разогретый в микроволновке гамбургер, потом еще пару бананов, потом еще бутылку пепси. И все это кончилось задолго до Фонтанки. А что с меня взять? Ну, дикий провинциал, идет по улице, жрет и пьет, оскверняя окружающее благолепие и воспитанность. Спасибо, что еще не курит при этом. Впрочем, на фоне этого провинциального ужаса рельефнее выделяется местное благолепие и благовоние. А чем это из подворотни благовоняет? А это другой провинциал совершил, только не из Крымска, а из Бологого. Все они, понаехавшие, такие.

Понаехавший добрел до Фонтанки, перешел ее, завернул в магазинчик, купив на возможный ужин и обязательный завтрак еды, и поднялся к себе, в мини-гостиницу. Дежурная подтвердила, что номер дополнительно оплачен, так что мне еще жить можно. В номере-«люксе» шло празднование, судя по звукам оттуда. Надеюсь, они не врубят музыку, от которой до утра не заснешь. Устроился в номере и стал ждать восьми. Стенки здесь капитальные, так что звуки праздника и не слышны. Нам бы такие в Гайдуке. А так мы с батей регулярно ходили на четвертый этаж урезонивать Пашку и его дружков, когда они, нализавшись, в три часа ночи врубали музыку. Чаще помогал стук в дверь, но пару раз пришлось стучать по черепу, чтобы дошло. Потом я уехал в Воронеж, а на каникулах от бати узнал, что Пашку посадили за кражу. Теперь в квартире живет пенсионер Федор Евграфович с женой и пятилетним внуком. Красота! Никакого тебе «Миллиона алых роз» ночью. И бутылки из окна на асфальт не вылетают. Ну, опрокинет ребенок на бегу табуретку – так это ни в какое сравнение не идет с прежними жильцами.

Я повспоминал еще, пока не наступил девятый час. Пора к телефону… Трубка на аппарате снята, а рядом на полу лежит павший в сражении с зеленым змием человек из «люкса». Пульс есть, значит, сначала позвоню.

– Добрый вечер, Алексей Алексеевич! У меня для вас есть небольшая новость. Нужный вам человек поступил в медсанбат третьего сентября. Диагноз – переломовывих Монтеджи слева. Восьмого сентября убыл в Новороссийск. Однофамилец в эти дни среди раненых есть, но у него оторвана нога, поэтому он вновь на фронт не попадет.

Я поблагодарил и положил трубку. Надо идти звонить в Анапу. Постучал в «люкс», а когда оттуда высунулись две недовольные рожи, объяснил им, что мне от них ничего не надо, а вот их другу помощь нужна. И можете не благодарить.

Пока шел к переговорному пункту, размышлял, откуда я слышал про такой переломовывих. Наверное, когда в травме лежал. Но что это за повреждение – не ведаю. А, вот сейчас я и могу проведать. Возле подъезда «скорая» стоит, и к ней выводят под ручки старушку. Слева ее явно фельдшер поддерживает, а справа родственник. А вот этот мужик лет тридцати в белом халате, что курит у машины, явно врач. Ну, я так думаю.

Подошел, извинился за беспокойство и задал вопрос про этот переломовывих, пояснив, что получил известие, что человек такую травму получил, и если ему не тяжело, пусть доктор скажет, что это за травма и чем она опасна. Доктор мне и ответил, что это сложная травма предплечья, перелом локтевой кости и вывих лучевой в локтевом суставе. Случается такая травма, если какой-то добрый человек палкой или трубой его по руке саданет, когда ею травмированный голову прикрывает. Ну, или можно упасть неудачно с высокого крыльца. Травма серьезная, нужно операцию делать или долго-долго гипс носить. Ну и потом руку разрабатывать.

Сказал я «спасибо» и дальше пошел, а они остались и все бабушку уговаривали поехать в больницу, ибо ей это делать внезапно расхотелось. Я шел дальше и размышлял. Сведения, конечно, нужные, но очень неожиданные. Травма тяжелая, и что человек полгода или больше в строй встать не мог – все вроде соответствует. Травма, скорее всего, боевая. Скажем, прикрыл голову рукой от удара прикладом и получил по руке, а не по голове. Или взрывной волной швырнуло так, что сам не понял, как летел и куда потом врезался. Но жена его говорила, что он под Одессой был ранен в колено… Это просто путаница или еще одна загадка?

Кузнецовых мои сведения обрадовали, особенно то, что однофамильцы в искомый период не должны были пересечься с дедом. Насколько я понимаю, если в госпиталь поступал человек с ранением, с которым он точно служить дальше не будет, возить его много не должны. То есть если у солдата ноги уже нет, то вывезти его из Одессы могут, потому что Одесса прифронтовой город, а вот из Новороссийска уже не должны. Заживет рана, и поедет он домой «по чистой». А вот другой Кузнецов, у которого рука повреждена, но есть шанс на успех, – он будет передвигаться до того этапа, на котором его рука будет приведена в норму. Поэтому, если для этого нужен год, он попадет в госпиталь, где ранбольной (как тогда говорили) может лежать год. То есть госпиталь тыла страны. Если бы сломанная рука зажила за две недели, он лечился бы в дивизионном медсанбате в каком-то селе под Одессой и, выздоровев, вернулся бы в часть. По крайней мере, я так представляю деятельность медиков того времени.

Теперь можно и вернуться в номер. Устал я от сегодняшних переживаний. Теперь бы завалиться спать и не вставать до «радостного утра». Ощущая возможный подвох, я еще принял горячий душ, чтобы расслабило сильнее и сильнее хотелось спать. Но организм преподнес очередной сюрприз. Я-то расслабился, лег и заснул, но в три с четвертью сон кончился и повторно не пришел. И я опять валялся в постели и вспоминал.

На следующий день я был встречен как герой, хотя лично ничего героического не совершил. Директор передал мне поздравления от городского начальства и пожелания и дальше продолжать такую полезную деятельность. Еще бы – как только трофейные трансформаторы переставят на Советскую, число выключений света у начальства резко снизится. У них, конечно, есть резервный источник питания, но автоматики на нем нет. Поэтому, пока его запустят, проходит некоторое время тревожных ожиданий. Ну и можно будет подать свет в ныне обходящиеся керосинками учреждения.

Так что теперь будет неделя отдыха и ожидания, когда твари Тьмы расслабятся, а потом опять попробуем. Так что нужно будет поглядеть, куда податься в следующий раз. Ладно, сейчас займусь текущими делами, а после обеда погляжу в свои заметки, где еще скрываются сокровища.

В обед пришел Кириллыч, поздравил с удачным рейдом и спросил, как работала машинка. Я поблагодарил его за то, что надежную вещь выбрал: ни одной задержки. Довольный похвалою, завхоз ушел. Есть в этом и нечто политическое, но я действительно ему благодарен. Оружие военного времени – это лотерея. Нужна счастливая и легкая рука, чтобы выбрать из ящика именно качественную вещь, а не лежащий рядом бракованный продукт. А тут еще и патроны тоже военного времени. Ну и если совсем без мистики, то Иван Кириллович и автомат обиходил, и мне все премудрости сборки-разборки и пользования показал. Значит, с меня бутылка. Порадую старика.

Шел май, было совсем тепло. Отдельные шибко шустрые личности уже купались. Девушки тоже ходили на пляж, но в воду лезть пока опасались, ограничиваясь загоранием. Я на пляж еще не ходил. Мне больше нравится плавать, чем загорать, потому и лишать себя большей части удовольствия не стоит. Лучше еще чуть подождать, и можно будет радоваться в полной мере. Хотя река – это совсем не то. Море ею не заменить. За каждодневными заботами миновала неделя. Надя ни разу не звонила, из-за чего я решил, что действительно с ней все закончилось тогда. Должен сказать, что я ее за это время вспоминал только дважды. Значит, это все.

Надо было готовиться к новой поездке. Я попросил Кириллыча съездить пополнить запас патронов, вручив ему отношение за подписью директора, а сам позвонил в разведбат Кулешу. Кулеш отсутствовал (был где-то по делам), но меня проинформировали, что сейчас они заняты некой операцией, поэтому рейд откладывается на три-четыре дня. Как только закончат, за пару дней позвонят и сообщат о времени «Ч». Ладно, пока сижу и жду, а тем временем надо еще раз посетить архив.

Павла Романовича я поймал на ходу, когда он спешил на заседание горсовета, и изложил диспозицию. Он сказал, чтобы я завтра с утра сходил в архив, а на работу приходил к обеду. Если архивисты про нас забыли, то им следует напомнить о нашем существовании. Если же они что-то еще накопали, то это будет совсем здорово.