Пройти лабиринт

От подобных мыслей стало как-то веселее на душе. Михаил с удовольствием поел и даже выпил вина.

Все бы хорошо: расстраивало только отсутствие конструктивного плана. Или программы, как выражались политики. Да ещё возможное наличие на иных землях "вариететов". Если они все такие, как в Мире Огня, то у людей вполне могли быть естественные трения с ними.

А как этого избежать?

По всем законам драмы: сейчас должны были бы развернуться стены и в комнату бы ввалились "иные". Но ничего подобного не происходило. Да и могло ли произойти?

С этими мыслями Михаил заснул...

22.

Попробовав хваленную паэлью, Михаил вышел на улицу и быстрым шагом направился в Город искусств и наук, построенный на дне реки Турия. Здесь Эйдур обещал встречу с "кем-то".

– С кем?
– не понял Михаил.

Гримссон заговорщески улыбнулся в ответ.

Михаил пришел в Галерею. L'Umbracle, как называли ее здесь. Ждать надо было возле какого-то непонятного сооружения: то ли скульптуры в виде конуса с обрезанными трубами, то ли какого-то технического сооружения непонятного назначения.

Михаил прошелся мимо пальм, и снова вышел к месту встречи.

– Добрый день!
– произнес кто-то за спиной по-английски.

Михаил быстро развернулся.

Перед ним стояла женщина средних лет. Михаил успел отметить ее отличные формы.

– Здравствуйте, - кивнул он.
– Вы искали со мной встречи?

– Да, если вы Райз.

– Совершенно верно, - ответил Михаил, хотя был абсолютно уверен, что женщина точно знала, как он выглядит.

Они спустились вниз в одно из кафе.

– Итак?
– улыбнулся Михаил, едва они заказали по чашечке кофе. Настроение у него было игривое, но поймав взгляд своей собеседницы, он вдруг ощутил внутри легкий холодок.

– Я не представилась, - голос женщины был очень мелодичным и приятным.
– Меня зовут Майя Тамбо.

– Очень приятно.

Михаил увидел на шее у Майи маленький золотой кулон в виде рыбки.

– Могу угадать ваш первый вопрос, - снова улыбнулся Михаил.
– Что-то типа: "Верите ли вы в Бога?"

– Почти угадали, - в тон ему ответила Майя, играя "зеркало" в мимике.
– Только мой вопрос звучит по-иному: "Что вы считаете основной ценностью в жизни?"

– Странный вопрос. А зачем вам?

– В зависимости от ответа, я пойму, пришло ли время вам, Михаил, двигаться дальше.

– А если не пришло, то, что дальше?

– Тогда вы не наш. Очередная, так сказать, "личинка"...

– Интересно.

– Вернее - "образ".
– Майя сделала паузу, а потом снова спросила: - Ну, так что с ответом на мой вопрос?

– Я вижу у вас на груди амулетик, - Михаил махнул головой.
– Хочу сразу отметить: меня мало интересуют религиозные темы. Я слишком долго живу на этом свете и слишком много всего видел, потому не верю ни в высшую справедливость, ни в райские кущи...

– Заметьте, Михаил, я у вас про это и не спрашивала. И все же повторю свой вопрос: "Что вы считаете основной ценностью в жизни?" На мой, как вы выразились "амулетик", прошу не смотреть. Он означает совсем не то, что вы себе подумали.

– А что же он означает?
– подмигнул Михаил.

– Он говорит, что в этом мире душа и разум находятся в конфликте. Потому "рыбы"... если вы присмотритесь, то она на кулоне не одна, а две... плывут в разные стороны. А вообще-то - это память о "войне пешек"...

Михаил прищурился, замечая, что внутри основного изображения рыбы, находилась рыбка поменьше, смотрящая в противоположную сторону.

– Я отвечаю на все ваши вопросы, но вы, к сожалению, упорно игнорируете мои.

Майя нахмурилась.

Михаил замолчал. Он посерьезнел и стал неспешно пить принесенный кофе.

– Это слишком трудный вопрос, чтобы на него можно было ответить так быстро, - проговорил он.
– Я, быть может, отнес бы себя к моральным абсолютистам, только беда в том, что духом я слишком слаб, чтобы безусловно придерживаться всех прописанных там принципов. Хотя аморальность, особенно самые ярые ее проявления - насилие над ребенком либо стариком, убийство человека, издевательства - все это и подобное этому вызывает во мне протест и желание бороться...

– А ложь?

– Ложь? Трудно сразу ответить. Смотря, какая ложь. Если, как говорится "во спасение", то тогда это благо... В данном случае моральность зависит от контекста поступка...

– Замечательно!
– Майя резко откинулась назад. Судя по всему, ответ ей не понравился.
– Тогда в зависимости от подтекста, можно и рассматривать насилие над детьми, убийство человека...

– Можно, - кивнул головой Михаил.
– Но не нужно. Я не святой и в силу своего характера не могу им быть. Уверен, что и вы, Майя, тоже не святая. Человека от зверя отличает умение прощать. А "зуб за зуб" - это пережиток той эпохи, когда все мы были еще "детьми".

– То есть вы не сторонник понятия "добро с кулаками"?

– Послушайте Майя. Мне не понятен смысл ваших нападок. Я ведь не философ и не религиозный реформатор. Однако считаю, что силы добра, - если уж мы так далеко с вами зашли в беседе, - не должны бороться с силами разума.

Михаил изменил позу. От напряжения у него на лбу вздулась вена. Он наклонился вперед и глухо сказал:

– Я в своей жизни видел и умирающих детей, которым нечего было есть, в то время как "добрые пастыри веры" в паре километров от них жрали, как не в себя! Жрали и умничали! А человек, который постоянно воровал и насильничал, не смотря ни на что, отдал свой последний кусок этим опухшим от голода детям. И отдал не из-за сытости, а потому что совесть не позволила. А спустя час он преспокойно отправил на тот свет человека, отобрав у него деньги, которые пропил в близлежащем баре.

Я видел, как отъявленные головорезы вспарывали животы людям "иной расы". И девчушка, лет шестнадцати, бросалась на них с кулаками, защищая тех. А потом её истерзанное тело, этот же представитель "иной расы" пихал ногой, говоря, что она "тупая дура, оскорбившая его честь и достоинство, как мужчины". И не быть ему теперь в раю... Спустя полчаса он прекрасно отдыхал с теми же головорезами в какой-то местной забегаловке.

– Так что моральность - это лишь абстракция. И то, что для кого-то добрый поступок, для другого - плохой...