Прозрачная тьма: Собрание стихотворений

Сумбатов часто возвращался к работе над уже написанным; иногда две редакции одного стихотворения вполне могут рассматриваться как равнозначные. В тех случаях, когда это касается стихотворений, вошедших в авторские сборники, мы сохраняем обе редакции (см. прим. к стих. «Снег», «В чаще», «Кавказ»). Стихотворения, не вошедшие в сборники, печатаются по публикациям в периодике и антологиях и (за исключением стихотворения «Сумасшедший») по автографам, хранящимся в семейном архиве поэта.

Орфография и пунктуация, за редкими исключениями стилистического характера, приближены к современной норме.

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ:

В– журнал «Возрождение» (Париж).

Г– журнал «Грани» (Мюнхен).

ДЭ– Домашняя энциклопедия для вас. 1999. Октябрь (№ 4). Публ. Л. Ф. Алексеевой.

НВ– газета «Новое время» (Белград).

ОЛРЗ– Очерки литературы Русского зарубежья. Вып. 2. М.: МПУ, 2000. Публ. Л. Ф. Алексеевой.

РЖ– Роман-журнал XXI век. Публ. Л. Ф. Алексеевой.

СА– семейный архив В. А. Сумбатова (Турин).

Совр.– журнал «Современник» (Торонто).

СТИХОТВОРЕНИЯ В. СУМБАТОВА (Мюнхен: Град Китеж, 1922)

Родина. «Два треугольника скрещенных…»– явная дань широко бытующим в русской эмиграции идеям о революции как «жидомасонском заговоре». Следует отметить, что Сумбатов был далек от концепций антисемитизма.

Снег. Поздняя редакция, ставшая самостоятельным стихотворением, вошла в сборник «Стихотворения» (1957) под заголовком «Рим в снегу» (см. с 231).

Сны воспоминаний; Старое гнездо. В стихотворениях запечатлены картины родового имения Сумбатовых Светлое, находившегося к востоку от Москвы, за Переславлем-Залесским.

Сфинкс. «Загадка сфинкса мы…»– перекличка со строками А. Блока из поэмы «Скифы» («Россия – Сфинкс. Ликуя и скорбя…»). Памяти Блока Сумбатов посвятил стихотворение «Конец поэта» (1952).

Граль радости. Граль (Грааль) – чаша, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь распятого Иисуса Христа. Среди множества европейских средневековых легенд, связанных с подвигами рыцарей и Граалем, – «Роман о Граале» Робера де Борона, где хранителями святыни являются Мерлин и его воспитанник король Артур.

Покой.Вероятно, посвящено жене Елене Николаевне; отражает пребывание на острове Халки в 1919 году.

В чаще.Поздняя редакция, ставшая самостоятельным стихотворением, вошла в сборник «Прозрачная тьма» под названием «Два моста» (см. с. 254).

Кавказ.В поздней редакции вошло в «Стихотворения» (1957), см. с. 226.

Дочка.Посвящено родившейся в Севастополе старшей дочери Сумбатовых Наталье Васильевне, в замужестве Реста (1919-1992).

Песня.Посвящено жене Елене Николаевне.

Сон.Речь идет о пребывании поэта в госпитале Царского Села.

Ивану Александровичу П. До 1917 года статский советник И. А. Персиани жил в Санкт-Петербурге и служил в. Первом Департаменте Министерства Иностранных дел Российской империи, состоял членом различных музыкальных обществ. В период революции оказался в Риме; состоял советником Российского посольства в Италии, уполномоченным итальянского представительства Российского Общества Красного Креста; давал уроки музыки. В 1927 году переехал в Белград. Служил переводчиком в Министерстве Иностранных дел Соединенного королевства сербов и хорватов, продолжая принимать активное участие в музыкальной жизни.

Евгению Францевичу Ш Шмурло Евгений Францевич(1853-1934) – историк, собиратель исторических документов, автор трудов по истории России. С 1880-х гг. работал в Ватиканском архиве. В 1900—1910-с гг. занимал должность ученого корреспондента историко-филологического отделения Российской Академии наук при Ватиканском архиве. До 1924 г. жил в Риме. В 1921 г. организовал русскую академическую группу, был ее председателем до отъезда. В 1925-1931 гг. возглавлял русское историческое общество в Праге. Входил в Совет и Ученую комиссию Русского заграничного исторического архива. Среди научных трудов: «История России 862-1917» (Мюнхен, 1922), «Введение в русскую историю» (Прага, 1924), «Курс русской истории» в трех томах (Прага, 1931-1935). Несколько исследований посвятил Пушкину. Библиотеку в 15000 томов передал в Институт Восточной Европы в Риме; 8000 книг, собранных за многие годы передал Славянской библиотеке в Праге (эти книги составили се основу).

Без Христа (поэма).Автограф одной из ранних редакций (1921) – ГАРФ. Ф. 5965 (Е. Ф. Шмурло). Оп. 1. Ед. хр. 777. Л. 1-12.

Обеты. Сандрильона(фр. Cendrillone) – т. е. Золушка; прямое французское заимствование употреблялось в русском языке в XIX – начале XX вв.

Воспоминание; Перед разлукой. Возможно, посвящены Великой княжне Ольге Николаевне.

СТИХОВОРЕНИЯ

(Милан, 1957)

«Где-нибудь у ручья, у леска…». Голубиная Книга(вернее Глубинная – от глубины премудрости) – народные духовные стихи в вопросах и ответах; заключает в себе сведения о происхождении мира, людей, животных, сословий, сведения географические, естественнонаучные и т. п. Имеются варианты Голубиной книги, собранные различными фольклористами (А. В. Оксеновым, П. В. Киреевским и др.).

Великим постом. Мефимоны(греч. «с нами Бог») – Великий покаянный канон святого Андрея Критского, заключающий в своих 9 песнях 250 тропарей,– читается Великим Постом: в первую седмицу на повечерии – по частям (собственно «мефимоны»), в четверг на утрене пятой седмицы – полностью.

«Гиперборей».«Гиперборей» – «ежемесячник стихов и критики»; издавался с октября 1912 до марта 1914 года «Цехом поэтов», редактировался М. Л. Лозинским. Всего вышло 10 номеров журнала.

Синий город. «Гиганта-города синеет силуэт…»– т. е. силуэт горы Монте-Титано, на вершине и склонах которой расположен город-государство Сан-Марино, со всех сторон окруженный территорией Италии. Нижняя часть горы целиком занята виноградниками, отсюда – «города там никакого нет»; «…по словам старинном поэта…» – по-видимому, имеется в виду стихотворение Джованни Пасколи «Романья» (перевод выполнен специально для настоящего издания).

РОМАНЬЯ

Для Северино

В моей душе одно воспоминанье Смеется (или плачет), Северино: О, сколь прекрасен в солнечной Романье Лазурный город-призрак Сан-Марино. О родине покинутой жалею, Где царствовали Гвиди, Малатеста; А Вежливый Паромщик правил ею – Король дорог, и времени, и места. Там выводок свой пестует сердито Индюшка в возмущенье суетливом. В мерцающую тину деловито Ныряет утка с радужным отливом. Хотел бы я, чтоб мы сейчас с тобою Брели средь вязов, где гнездятся сойки, И чтоб гумно, томимое жарою, Будили в полдень наши крики, бойки. В тот час крестьянин нож кладет садовый Полдневным солнцем рукоять нагрета — И тянется к тарелке. Бык суровый Жует в хлеву охапку эспарцета. Колоколов серебряному грому; Что отдых нам сулит, внимать отрадно: Уже устремлены к стволу святому Глаза детей, распахнутые жадно. Меня тогда от зноя укрывала Под кружевным зонтом своим мимоза, Искрясь нежнее бледного коралла И краской заливаясь, точно роза. Вот у стены потрескавшейся, старой Шиповник обнимается с жасмином; Порой болтает тополь с этой парой, Как озорник в веселье беспричинном. Я мысленно пускался здесь в дорогу С Астольфо или Гвидо Нелюдимым К неведомому дивному чертогу Иль бредил императором гонимым. На гиппогрифе весело и лихо Я меж огней носился небосклона, А в комнате моей, немой и тихой, Звучала внятно речь Наполеона. И в свежескошенных душистых травах Кузнечики стихи свои твердили, Поэмы бесконечные в канавах Лягушки пели, прохлаждаясь в иле. А самый долгий шум, протяжный, длинный, Я вечно слушать был готов, не споря: Шуршанье листьев, щебет воробьиный, И женский смех, и тяжкий грохот моря. Но из гнезда искать иную стаю Мы разлетелись в день печальный, нищий. Мой дом отныне там, где проживаю. А прочие — здесь, близко. На кладбище. Я больше твой боярышник не трону На склоне дня рукою пыльной, потной, Птенцов не разыщу, в густую крону Запрятанных кукушкой беззаботной. Я о Романье солнечной жалею. Там царствовали Гвиди, Малатеста; А Вежливый Паромщик правил ею, — Король дорог, и времени, и места.