Прозрение. Том 2

Я замер, не понимая, чего он от меня хочет.

— Хочу, чтобы ты повторил всем то, что сказал сейчас мне. И объяснил, как пришёл к таким выводам.

Я пожал плечами. Ну, если генерал настаивает…

И только когда я начал говорить, путаясь в словах и пытаясь объяснять вещи, которым не знал названия, понял, что он задумал.

Абэлис издевался. Я сделал из него идиота, и он продемонстрировал, как можно ту же ситуацию развернуть с точностью до наоборот.

Я не мог второй раз повторить те слова, которые вырвались от усталости и внезапного совпадения ситуаций. Да и для каждого такие слова свои.

Тем более я не мог психически давить на такое количество тех, кого не хотел покалечить. А без давления — мои претензии выглядели просто смешными.

Капитаны, однако, охотно слушали и даже задавали вопросы. И через пару минут перешли на обсуждение моего поведения.

Не в плане наглости, нет. Мне пришлось рассказывать, что такое эмоциональный накат, и как я сам ощутил это в первый раз.

Я рассказал. И про Дьюпа, которого боялись на «Аисте» все, вплоть до капитана. И про инспектора Джастина, который перетряхивал мне нутро одними хитрыми глазами.

Верили не все. Пришлось «раздеваться», рассказывая о личном, и даже что-то показывать.

И чем больше я объяснял, тем понятнее становилось, что тема эта интересует всех, даже мрачного и злого Ришата.

Мне стали рассказывать, у кого и как было что-то подобное. Кто-то сам срывался в накат, кто-то влетал в чужой.

— Ну, да. Да, — кивал я. — И у меня всё начиналось примерно так же. Одно дело, когда мы по-человечески орём и срываемся на личном составе. Другое дело — давим. Правда, мера тут неуловима. И к этому давлению впоследствии привыкают. Из моих парней кое-кто уже обнаглел. — Я вспомнил про Неджела и помрачнел. — Но точно знаю, что и убить могу вот так же, одним накатом.

— Невозможно! — покачал головой седой капитан «Сорели».

— Генерал Мерис может подтвердить. Продемонстрировать могу, но не буду.

— Это что-то специфически-южное? — разжал зубы Ришат.

— Вряд ли. Инспектор Джастин — северянин. Многие из моих людей тоже.

— Могут ли возникнуть вопросы у службы генетического контроля? — спросил Лебенстар.

Возможно, и он чувствовал что-то в себе. А может, проблема, так или иначе, вставала здесь перед каждым. «До первого реомоложения» я был тут один.

— Думаю, да, — я развёл руками. — Боюсь, меня ищут.

— Мало боишься, — усмехнулся Драгое. — Не просто ищут. Восемнадцать запросов на тебя было в крыло. Поймают — изолируют, как пить дать. Статистика таких «наглых», как ты, существует. Неофициально, конечно. Это психическое заболевание, у него даже медкод есть 102–2.

— В Содружестве этим «заболеванием» страдает вся элита, — я встретился с ним глазами. — Его тренируют, развивают. Я прохожу медконтроль, заступая на каждое дежурство, чтобы не потерять квалификационные навыки пилота. Ни один психотехник не находил отклонений в деятельности мозга. Это не болезнь и не отклонение. Это нормальное функциональное развитие. У кого-то оно больше, у кого-то меньше, но, так или иначе, тренируется у многих. По крайней мере, так полагают эйниты. Из моих пилотов они отобрали чуть ли не два десятка с возможным потенциалом. И почти все — северяне.

Во время этого перекрёстного допроса генерал Мерис вышел, потом вернулся и показал Абэлису кольцо из пальцев.

— Внимание, господа! — произнёс комкрыла. — Разведка доложила, что двадцать минут назад из зоны Метью вышел «Факел». Генерал Мерис взял на себя труд связаться с инспектором Джастином и пригласить его поучаствовать в наших проблемах. Как вы изволили убедиться, проблемы у нас фундаментальные. Прошу не торопиться с выводами. Совещание не окончено, но я предлагаю прерваться до завтрашнего утра.

Всё-таки Адам Джастин собственной персоной… Вот так фокус. Хотя…

Колин в своё время прилюдно объявил его земным шпионом, и инспектор смолчал. И сбежал, судя по всему. Но по сегодняшнему-то выходит, что шпион он не земной, а хаттский?

Домато оповестил его, и он явился разгребать эту историю?

История тридцать первая. «Истины, которые запивают»

Открытый космос, «Гойя»

Я шагал в отведённую мне каюту, не понимая, как выкрутился.

Меня сегодня должен был придушить Симелин или посадить под арест комкрыла. Я не то чтобы прошёл по лезвию человеческих отношений — меня протащило.

Наверное, раньше я слишком мало думал о людях и их взаимоотношениях. Всё, что планировал — подмять под себя слабого и достойно отступить перед сильным. Я не капитан боевого КК, я — хищник. У меня в голове ни одного социального кода.

Я сначала бросаюсь на комкрыла, а только потом соображаю, что он — не мой непосредственный, но всё же начальник.

Может, я — тоже хатт? Говорят, хатты не понимали данных социумом регалий. Они оценивали друг друга сугубо по параметрам мозга и воли. Оттого и стали в конце концов относиться к обычным людям примерно как мы — к собакам. Кто-то покормит с руки, кто-то пнёт, кто-то присмотрит на шапку.

И всё это не из особого зла. А просто потому, что собака — не человек.

Но можно ли было иначе разрулить эту хрень с капитанами?

Ведь нам нужны сейчас не куклы, но люди. Умеющие думать, согласные бороться до конца за общие идеалы…

Хэд!

А где у меня Неджел, Эмор и Тоо?

Я потянулся к браслету, на ходу списываясь с Келли, завернул за угол и попал в объятья Драгое.

Рядом с ним стояли капитан «Выплеска», Леонид Дакхов, которого буквально год назад уговорили второй раз лечь «под нож» генетиков, повеселевший и слегка пьяный Лебенстар и капитан «Двух белок», Димис Ликош.

От них, я извиняюсь, несло спиртным метра за два. Если бы не пропавшие парни, занявшие все мои мысли, я бы имел шанс просто учуять эту бравую компанию.

— А ну-ка, пошли-ка! — сказал Драгое, заламывая мне руку и затягивая в ближнюю по курсу каюту.

— Зачем?

— А отмываться? — хохотнул Лебенстар.

Драгое держал меня в захвате, из которого вывернуться было можно, но далеко не безболезненно для захватчика.

Руку же сломаю идиоту…

— Парни… мужики, давайте потом? Мне надо со своими поговорить!

— Успеешь! — Драгое открыл моей спиной дверь, и я ввалился в большую гостевую каюту.

Здесь собрались все, кто недавно был в капитанской. Кроме Ришата. Посредине каюты, понятное дело, плавал стол, уставленный бутылками и закусками.