Прозрение

– У меня нет сестер, – с очаровательной наивностью ответила юная голландка. – Мне кажется, что в ненависти нет ничего хорошего… Лучше постараться понять других людей.

– Вы правы, – согласился Алекс.

Она управляла громоздким фургоном с ловкостью, удивительной для такого хрупкого существа. Ее руки казались слишком маленькими, и было странно видеть, как они справляются с тяжелой упряжью. Девушка была совсем не похожа на тех суровых бурских женщин, которых ему приходилось встречать раньше, хотя в очертаниях се рта и в выражении глаз была некоторая твердость, а профиль был четко очерчен, как у многих голландских женщин. Но ее юное лицо было чистым и ясным, темные волосы были тщательно причесаны, а одежда была опрятна и отглажена. Быть может, время и заботы превратят ее в замученную, уставшую женщину, не знающую ничего в жизни, кроме тяжелого труда, самоотречения и рождения детей. При этой мысли ему стало не по себе. Сейчас она казалась ему загадочной, привлекательной девушкой, в ее естественной манере держаться сквозил неподдельный ум. Как грустно, если ей тоже предстоит измениться.

Они подъехали к неку – узкому проходу в подковообразной гряде холмов, окружавших с трех сторон Ландердорп. Посмотрев вдаль, Алекс увидел, что солнце все еще стоит над горизонтом; позади, в поселке, уже сгустились сумерки, а степь по ту сторону холмов еще была освещена…

– Ну вот, – сказала девушка. – Отсюда до моего дома добраться совсем легко. Главное – миновать Чертов Прыжок, а там дальше – дорога прямая и спокойная.

– Чертов Прыжок? – переспросил Алекс. – Где это?

Девушка звонко рассмеялась.

– Как! Вы живете в Ландердорпе и до сих пор не слышали о Чертовом Прыжке?! Выходит, и правда англичане дальше своего носа ничего не видят…

– Вы несправедливы к моим соотечественникам, – возразил молодой человек. – Вся беда англичан в том, что никто не показывает им местные достопримечательности. Вот если бы у каждого из нас был такой очаровательный проводник, как вы…

Девушка смотрела на него в некоторой растерянности, и Алексу пришлось продолжить:

– Я был бы очень рад, если бы вы поведали мне побольше об этих краях. Дело в том, что я живу в Ландердорпе всего три недели, так что мое невежество частично оправдано. Итак, вернемся к нашим баранам: что же такое Чертов Прыжок?

– Наверное, зря я начала об этом говорить, – со смущением проговорила девушка. – Зачем вам знать наши старые легенды… Вы ведь чужой для нас…

– А жаль… – неожиданно для самого себя выпалил Алекс.

Несколько секунд она внимательно смотрела на него своими красивыми карими глазами, пытаясь, наверное, понять, что творится в душе этого иностранца.

Волы медленно плелись вперед по знакомой дороге. Алекс давно забыл о постах, которые ему не мешало бы проверить, о сослуживцах, оставшихся в гарнизоне, о том, что он обязан до отбоя вернуться в Ландердорп. Он не мог думать ни о ком, кроме этой девушки, с которой, казалось, он был знаком уже целую вечность.

Некоторое время они ехали молча, словно узкие стены ущелья могли подслушать их разговор. В самом конце горного прохода девушка неожиданно натянула вожжи. Волы остановились как вкопанные.

– Что случилось? – спросил Алекс, разворачивая лошадь.

– Я думаю, вам лучше вернуться, – неожиданно сурово сказала девушка, – да, я думаю, так будет лучше.

– А может, вы все-таки расскажете мне о Чертовом Прыжке? – спросил молодой человек, думавший в этот момент лишь о том, как оттянуть расставание.

– Конечно расскажу, – улыбнулась юная голландка и показала рукой куда-то вдаль. – Вот там, видите этот каменный утес? Там-то он и находится этот Чертов Прыжок, видите, как он нависает над ущельем?

Оторвавшись от созерцания тонкого профиля девушки, Алекс посмотрел вперед: на высоте нескольких сот футов над проходом, словно карниз, нависал узкий выступ, отбрасывавший синеватую тень на дно ущелья. Заходящее солнце выхватило из темноты нижнюю часть выступа, залив ее красноватым светом. Алекс понял, что не случайно этот естественный карниз назван Чертовым Прыжком – было что-то поистине дьявольское в этих освещенных закатными лучами камнях.

– Чернокожие африканцы почитали это место как священное, – продолжала девушка. – Если кого-то из членов племени обвиняли в тяжких грехах, старейшины отводили такого человека на утес и заставляли спуститься на этот узенький карниз. Считалось, что если в человеке поселился демон, он внушит ему мысль выкарабкаться обратно, чтобы продолжить беззакония. Такого человека пронзали копьями… Если же обвиняемый был безгрешен, боги должны были помочь ему невредимым долететь до дна ущелья…

– Да, – вздохнул Алекс. – Хороший способ доказательства виновности… У нас в Англии в таких случаях говорят: спереди – преисподняя, сзади – пропасть, а посередине—синее море.

Девушка повернулась к молодому лейтенанту и с неуверенной улыбкой на губах проговорила:

– Извините, но я не поняла смысла ваших слов…

Он глубоко вздохнул, чтобы скрыть неожиданно охватившее его волнение. Они были одни, и было что-то волшебное в красоте этого безмолвного ущелья.

– Это значит, что у тебя нет никаких шансов спастись. Ну совсем как у несчастного африканца, поставленного на край Чертова Прыжка: хочешь – ползи наверх, хочешь – бросайся вниз – все равно погибнешь.

– Грустная пословица, – тихо произнесла девушка.

– Грустная, – кивнул Алекс.

– Мне пора, – неожиданно бросила голландка и хлестнула волов вожжами. Те послушно поплелись дальше, покачивая головами.

– Вы еще приедете в Ландердорп? – быстро спросил Алекс, стараясь скрыть охватившее его волнение.

– Да, я буду там в четверг. До свидания, лейтенант.

– Может быть, скажете мне на прощание свое имя?

Немного помедлив, она сказала:

– Меня зовут Хетта Майбург.

– Спасибо, – улыбнулся Алекс, разворачивая лошадь. – Я буду счастлив быть полезным вам в четверг, если позволите, мисс Майбург.

Фургон медленно покатился на запад, туда, где садилось солнце, ослепляя глядящего вслед Алекса… Он казался затерявшимся в огромных просторах вельда. Куда она ехала? В этот вечерний час под лучами заходящего солнца южноафриканская степь казалась чем-то сказочным, нереальным. Эти бесконечные, манящие просторы, поросшие травой, рождали в его душе чувство небывалой свободы… Свежий воздух был напоен ароматами росы и вскормленных солнцем трав… Когда ветер мягко обдувал лицо, в нем чувствовалась принесенная издалека водяная пыль и аромат мимозы, смешанной с запахами каких-то зверей. У Алекса замирало сердце. Прищурясь, он смотрел на затухающий закат, на золотисто-алый горизонт. Казалось, чтобы доехать до этого горизонта, нужно было всего несколько часов, но на самом-то деле сколько ни скачи, не доскачешь… Совсем неподалеку от этого места, всего в нескольких часах езды на коне, располагались довольно большие по местным масштабам селения чернокожих жителей юга Африки. В этот вечерний час, когда воздух был особенно чист, Алекс мог даже почувствовать запах очагов…

Алекс повернулся в седле и посмотрел на гряду холмов, уже охваченных ночной тьмой. Как непохожи они были на мягкие, пологие холмы родной Англии. Холмы Южной Африки не просто тянули к себе – нет, они бросали вызов человеку, особенно пришельцу, и молодой английский лейтенант почувствовал в этот миг, что он готов принять этот вызов.

Да, он был должен покорить эти гордые холмы, хранившие тайны Африки. Но Алекс не испытывал в этот момент никакой гордости – напротив, единение с природой, приближавшее его к Творцу, порождало в его душе чувство смирения.