Прозрение

– Я так и думала, – печально проговорила Хетта. – И все же вам не следовало этого делать. Понимаете, когда мы с братом жили в Ледисмите, у нас были друзья среди английских детей, мы прекрасно находили с ними общий язык… К сожалению, глава нашей семьи до сих пор не может забыть тяжелое прошлое. Мне запретили разговаривать на вашем языке.

– Что ж, давайте говорить по-французски… или по-немецки, – попытался пошутить Алекс.

Хетта покачала головой.

– Тогда, быть может, на латыни? Или на древнегреческом?

Щеки девушки залились густой краской.

– По-моему, вы чересчур настойчивы, лейтенант…

– Да? Неужели? Впрочем, почему бы и нет? Я действительно полон решимости продолжить с вами разговор…

К своему великому удивлению, Алекс заметил, что сердце его забилось чаще; он снова взглянул в глаза Хетты и тут понял, кого напомнила ему эта девушка. Она чем-то была похожа на Элисон, и молодой лейтенант снова почувствовал себя на Вестминстерском мосту…

– Как по-вашему, сколько мне потребуется времени, чтобы выучить голландский? – тихим голосом произнес он.

– Извините, лейтенант, возможно, вам будет не очень приятно услышать то, что я собираюсь вам сказать, но я обязана это сделать. Мой отец был убит в битве при Маджубе. Его сразила пуля вашего соотечественника. Когда годом позже скончалась моя мать, дед счел англичан виновными и в ее смерти. Он ненавидит их всем сердцем… – Хетта немного помолчала и добавила: – И еще, он очень хотел бы, чтобы эта ненависть перешла и к нам – его внукам.

– Я все понимаю, – медленно проговорил Алекс. – Поверьте, мисс Майбург, мне искренне жаль, что вашего отца постигла такая участь. Наверное, вам приходится очень тяжело на ферме…

Он протянул руку к фургону, достал корзинку, передал ее Хетте и, козырнув, быстрым шагом направился прочь.

Солнце медленно двигалось к зениту, опаляя землю немилосердными лучами. Плотная ткань мундира прилипала к телу, от яркого света начали болеть глаза. Алекс зашел в свою комнату – окна были открыты настежь, и легкий ветерок хотя бы немного смягчал жару… Но долго находиться наедине с самим собой он не мог: надо было срочно что-то придумать. Сначала он решил проверить, как справляются подчиненные с «ответственным заданием» – покраской сарая. Увидев своего командира, стрелки с мрачным видом отвернулись в сторону: мало того, что поручили им выполнять чужую работу, – так еще и проверять лезут! Сделав пару замечаний, Рассел пошел дальше.

Меньше всего на свете хотелось ему оставаться сейчас в Ландердорпе: это было бы слишком изощренной пыткой – знать, что Хетта находится всего в нескольких шагах, но не сметь к ней приблизиться! Немного поразмыслив, он решил проверить караулы, стоявшие в окрестностях поселка. Распорядившись седлать лошадь, он забежал в свою комнату переобуться… Уже через минуту он снова стоял на крыльце, желая как можно скорее умчаться прочь из этого опостылевшего ему поселка.

И вдруг он снова увидел Хетту – девушка медленно шла по улице по направлению к его дому… Всего неделю назад вошла она в его жизнь, вошла тихо, незаметно; целых семь дней он жил надеждой, ожиданием… И вот—сегодняшний разговор, этот рассказ об отце и деде… Неужели она пройдет мимо, даже не посмотрев в его сторону? Но нет, бурская девушка остановилась возле крыльца и, взглянув на сапоги для верховой езды и стек, который сжимал в руке Алекс, спросила:

– У вас появилось какое-то срочное дело?

– Нет… – замялся Алекс. – Вы хотели мне что-то сказать?

– Я… я хотела сказать, что не могу исполнить волю деда.

Они молча посмотрели друг другу в глаза… Да, эти семь дней были для них целой вечностью. Молодой человек прекрасно понял, что хотела она сказать этими словами; что значило для нее подойти к его крыльцу. Он знал, как много значила для буров воля старших и что лишь немногие из них дерзали преступать ее…

– Я не могу понять, почему нельзя дружить с англичанами, – продолжала Хетта. – Я не вижу в этом никакого греха.

– По-моему, грех – другое, – проговорил Алекс. – Ненавидеть тех, кто этого совершенно не заслужил.

– Что вы имеете в виду?

– Я хотел сказать, что у вашего деда нет никакого права ненавидеть сыновей тех, кто, в свою очередь, всего лишь выполнял приказы.

– Так, значит, вы не испытываете ненависти ко мне за то, что мой отец с оружием в руках выступал против ваших соотечественников?

– Мне это и в голову не приходило! – вспыхнул Алекс.

– Скажите, лейтенант, у вас есть сыновья? – спросила Хетта. По ее взгляду Алекс понял, что вопрос этот отнюдь не праздный, и поспешил ответить:

– Я не женат.

Девушка умела держать себя в руках, но по тому вздоху, который вырвался из ее груди, Алекс понял, как много значил для нее его ответ.

– Прошу вас, не называйте меня лейтенантом, – продолжил он. – Мое имя Алекс Рассел.

– Очень приятно, – улыбнулась Хетта. – Когда же приступим к занятиям голландским языком?

– Если моим учителем будете вы, то хоть сейчас.

– Вы… вы действительно очень настойчивы, мистер Рассел… Кажется, я уже говорила вам об этом сегодня.

– Что же поделать… По-моему, вы просто идеальная учительница, мисс Майбург. Прошу вас, начинайте урок.

– Что ж, на сегодня я могу предложить вам выучить, как будет по-голландски «до свидания», – улыбнулась Хетта. – К сожалению, мне пора.

– Позвольте проводить вас, – выпалил Алекс, ужасаясь, что сейчас услышит отказ.

– Пожалуйста, мистер Рассел. Но только до Чертова Прыжка. Дальше не стоит.

– Как пожелаете, мисс Майбург, – радостно проговорил Алекс.

Уже через какую-то секунду он сбежал с крыльца и, по-прежнему не решаясь взять ее под руку, прошел рядом с Хеттой по улице до самого ее фургона. Погрузив в кузов корзину с покупками, Алекс поспешил за лошадью, изо всех сил стараясь не броситься вприпрыжку от счастья… Он ощущал себя влюбленным мальчишкой. Он позабыл обо всем на свете: о дисциплине, здравом смысле, англо-бурских отношениях… Все это казалось сущей чепухой по сравнению с предстоящей беседой с этой девушкой… Об одном лишь жалел в эту минуту Алекс: что от Ландердорпа до Чертова Прыжка было слишком близко. Но раз уж прекрасная голландка решила четко определить границы – он не станет с ней спорить. Пусть они будут вместе всего час, пусть даже полчаса – главное, что она не отвергла его…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В мае ситуация в Южной Африке обострилась еще больше. Буры Трансвааля и Оранжевой республики получили из Претории приказ находиться в полной боевой готовности в ожидании выступления против англичан. Британское правительство приняло ответные меры: войска, дожидавшиеся возвращения домой, так и не получили разрешения погрузиться на корабли. Английские солдаты были вынуждены остаться на неопределенный срок в городах и поселках Наталя и Капской колонии. Обе стороны почти в открытую готовились к боевым действиям.

Конфликт между англичанами и голландцами назревал уже много лет. Конечно, непросто было поделить между собой вновь завоеванные территории на африканском континенте, но пока в недрах земли одного из бурских государств не было обнаружено золота, а в недрах другого – алмазов, у обоих народов еще оставались какие-то надежды разрешить спорные вопросы мирным путем. Но как только стало ясно, что Трансвааль и Оранжевая республика являются самым настоящим золотым дном, положение резко обострилось: на поиски сокровищ устремились целые толпы англичан, количество которых в некоторых районах вскоре превысило бурское население. Голландцы, в общем, были не против предоставить выходцам из Англии право трудиться от зари до зари на рудниках, уплачивая при этом огромные налоги в казну, но о том, чтобы предоставить этим людям гражданские права – а в особенности, право участия в выборах, – они и думать не хотели.