Прячтесь! Будет ограбление!
Шрифт:
— Убейся, маленький засранец! Не видишь, я работаю?!
Вздрогнув, мальчик попятился от страшного кота, повернулся к дожидающейся его неподалеку матери и, заревев в голос, побежал к ней.
Снедаемый ревностью Глебов подошел к краю витрины, присел, чтобы его было не так-то просто заметить, на корточки, для лучшего обзора прислонился лицом к стеклу и принялся следить за своими знакомыми по институту.
Менеджер, стоя за кассой рядом с протирающим стаканы меланхоличным барменом, делала вид, что пересчитывает выручку, тогда как на самом деле ее занимало иное — она подслушивала. Вот уже минут
— Я еще могу простить, когда ты пытаешься меня полапать, — сказала Аня, — но даже не надейся затащить меня в постель. У нас с тобой ничего не будет. Никогда. Ясно?
— Как насчет вина? — предложил Леша.
— Доставай сценарий и давай наконец займемся обсуждением моей роли, — велела Амирова. — Ты видел пометки моего консультанта? Ты видел, сколько их много? Ты понимаешь, что сейчас твоя будущая короткометражка — полный отстой?
— Елена, — отвлек менеджера меланхоличный голос бармена.
Закрыв кассу, менеджер повернулась к подчиненному.
— Елена, а как вам наш новый промоутер? Вы не заметили в нем ничего странного?
— Нет, — покачала головой девушка. — Такой приятный молодой человек. А что?
— Странно. А вот мне почему-то кажется, что он — наркоман.
С каменным выражением лица бармен кивком указал на витрину, к самому углу которой с улицы прилипла улыбающаяся голова костюма сидящего на корточках промоутера. Причем он, ища лучший угол обзора, постоянно вертел головой, отчего создавалось впечатление, что Чеширский кот чешется мордой о витрину.
Получив от менеджера нагоняй, Глебов был вынужден убраться подальше от витрины и заняться раздачей листовок. Что творилось в ресторане и чем именно занимались Аня и Леша — он не знал, но его подогреваемое ревностью воображение рисовало ему ужасно развратные и пошлые картины. Он был уязвлен, кипел от злости и был готов потерять над собой контроль.
Двери ресторана открылись, и на улицу вышла Аня. За ней, улыбаясь и касаясь локтя девушки, шагал очень довольный собой Леша.
Преградил парочке путь к машине, промоутер протянул Леше листовку.
— Отвали, — кинул Леша, сделал шаг в сторону, пытаясь обойти наглого промоутера, но тот повторил его маневр и снова, потягивая листовку, встал у него на дороге.
Недовольно пробурчав что-то, Леша послушно взял листовку, шагнул в сторону — и перед ним с вытянутой рукой снова возник рыжий Чеширский кот. Леша вырвал из руки промоутера листовку, опять шагнул в сторону, но кошара раз за разом преграждал ему путь к машине.
Взяв с десяток листовок, Леша не выдержал и наконец грубо толкнул промоутера в грудь.
— Дай пройти, придурок!
Бросив все листовки на тротуар, промоутер сам толкнул Лешу, стукнул себя кулаком в грудь и, подняв руки, принял боксерскую стойку.
— Отстань от нас! — крикнула кошаку испуганная Аня и, вцепившись Леше в руку, попытавшись оттащить его назад, затараторила: — Пойдем-пойдем, не связывайся с ним. Он ненормальный.
В ответ на слова девушки чересчур агрессивный Чеширский кот опустил руки, стыдливо свесил голову и смиренно отступил в сторону. С видом, полным раскаяния, он даже проводил перепуганную парочку взглядом, пока те не сели в машину и не тронулись с места. А после расстегнул молнию комбинезона, запустил за пазуху руку и достал
ключи от машины…Ведя машину в жидком трафике, Леша раздраженно стучал кулаком по рулю.
— Как это вообще понимать? — кипел от злости парень. — Как это быдло посмело меня толкнуть?
Бросив копаться в сумочке, Аня покосилась на него и усталым голосом попросила:
— Ой, да успокойся уже.
— И зачем ты меня остановила? — накинулся на нее Леша. — Я бы вломил ему!
— Успокойся. Уже поздно строить из себя крутого.
Леша мрачно ухмыльнулся.
— Ну уж нет. Я должен вернуться и разобраться с ним! И не смей меня останавливать!
Аня иронично покосилась на парня.
— Ну, вперед. Только сначала докинь меня до метро.
Леша бросил взгляд в зеркало заднего вида: светя включенными на ближний свет фарами в заднее стекло Ауди, вплотную к ее багажнику ехала темная «девятка», из-за руля которой торчала огромная улыбающаяся башка Чеширского кота. Зажмурившись, Леша потряс головой, открыл глаза и снова уставился в зеркало: на этот раз «девятки» не было.
Показалось, выдохнул от облегчения Леша, глянул в боковое зеркало, скосил глаза чуть дальше, и из его горла вырвался сдавленный хрип. Перестроившись, «девятка» ехала рядом, а за ее рулем сидел и смотрел прямо на него давешний промоутер. Убрав одну руку с руля, Чеширский кот провел себя оттопыренным большим пальцем по горлу.
— Мамочки, — пискнул Леша и до упора вдавил педаль газа в пол.
От резкого ускорения Аню вжало в сиденье.
— Придурок, ты что творишь? Осторожней!
Резко вывернув руль, Леша на огромной скорости объехал автобус и истерично закричал:
— Он преследует меня! Он хочет меня убить!
— Кто?
— Кот!!! Он хочет отрезать мне голову!
— Какой еще кот? — завертела головой Аня. — Кто нас преследует?
— Да вот же он! — Леша глянул в зеркало заднего вида, но никто и не думал гнаться за несущейся по улице Ауди. Сбросив скорость, парень пробормотал: — Странно, я точно видел его…
Заурчав на пару секунд, двигатель «девятки» опять стих, дав понять, что Глебову не суждено помешать свиданию Ани и Леши. Но молодой человек не сдавался. Он снова и снова поворачивал ключ, надеясь, что машина оживет и что тогда ему удастся догнать и забрать у этого прилизанного мажора девушку, которая явно достойна парня получше какого-то маменькиного сыночка. Но который каким-то образом увез ее… Наверное, к себе домой.
Но двигатель все не заводился, а от всплывающих в голове картин становилось дурно. Глебов представлял себе, как Audi-TT останавливается во дворе какой-нибудь модной и дорогой новостройки, как Леша нагло и победоносно смеется, как Аня улыбается ему и как они начинают целоваться. После чего, лапая девушку, Леша заводит ее в свою парадную.
Сорвав голову костюма, Глебов со всей дури три раза стукнул кулаком в потолок машины, с каждым ударом повторяя:
— Черт! Черт! Черт!
Бредя вдоль дороги, тянущейся мимо пустыря в спальном районе, усеянного высоченными хрущевками, Глебов в одной руке нес голову костюма, а во второй держал полупустую алюминиевую банку из-под пива. Уже давно стемнело, приближалась полночь, но Глебов никуда не торопился. Он просто брел вдоль улиц вот уже четвертый час, пил пиво, а в его наушниках играла трагическая инструментальная музыка.