Прямо в сердце

— Он сказал, что принесет нам немного еды, так как рамен, который мы упаковали, ну… — Она показывает на лапшу, разбросанную по всей комнате. — Произошел инцидент. Но я почти уверена, что он городе или сидит в пабе с Брэмом. Я бы не удивилась.

— Они ведь в соседнем номере, верно? — спрашиваю я, указывая на соседнюю дверь.

— Ага, но думаю, они спят. По крайней мере Никола с Авой.

— Не-е-ет, — говорю я ей. — Нельзя давать им спать, сон все испортит! Вы пробудете здесь неделю, значит надо попытаться приспособиться.

— Я им так и сказала, — зевая, говорит Стеф. — Хотя, честно говоря, не думаю, что, если на секунду закрою глаза, случится что-то ужасное.

— Нет, Стеф, — говорю я ей. Затем смотрю на Тру в шкафу. — Тру, давай-ка напади на свою маму. Не дай ей уснуть.

Тру издает звук, похожий на кошачий, а потом с ревом выскакивает из шкафа, бежит прямо к матери и прыгает на нее.

— Боже, Кайла, я тебя убью.

Я ухмыляюсь.

— Разве ты не скучала по мне?

Она стонет, когда Тру начинает легонько шлепать мать по лицу. Девчушка очень красивая, результат любви двух самых сексуальных людей, которых я знаю, и все же ее тяга к злу действительно впечатляет.

Но чтобы все было честно, я направляюсь к двери в другую комнату и начинаю колотить по ней кулаками.

— Просыпайся, просыпайся, просыпайся, просыпайся! Просыпайся, мать твою!

— Кайла, подожди, ты что делаешь? — кричит Стеф.

Я оглядываюсь на нее через плечо как раз в тот момент, когда открывается дверь.

А затем поворачиваюсь лицом к очень старому, мокрому, полуголому мужчине в полотенце.

— Что здесь происходит? — интересуется он.

— А-а-а! — вскрикиваю я. — Извините, вы не Никола.

— Нет, я не чертова Никола, — говорит он с усмешкой. Потом смотрит на Стеф. — И пока здесь носится ребенок, поспать не удастся.

Затем он поворачивается, демонстрируя свою задницу, и захлопывает дверь.

Медленно перевожу взгляд на Стеф, лицо у меня красное, как свекла.

— Ты же сказала, что они рядом! — восклицаю я, сгорая от стыда, хотя ситуация кажется забавной.

Стеф старается не рассмеяться.

— Да, я сказала, что они по соседству. Я же не сказала, что за этой чертовой дверью.

— Боже, — смеюсь я, падая на колени на ковер, слезы текут по моему лицу.

Теперь Стеф тоже громко смеется, мы оба буквально воем. Я катаюсь по полу, а потом Тру подходит ко мне и тоже начинает кататься.

Тут открывается дверь в комнату, и сквозь слезы я едва вижу, как входят Линден и Брэм.

— Какого черта здесь творится? — спрашивает Линден, глядя на меня сверху вниз. — Кайла?

— Привет, — удается выдавить мне, держась за живот. — Мужчина. Старый голый мужчина.

Парни закрывают дверь и смотрят на нас.

Брэм качает головой.

— Думаю, они сошли с ума.

— Честно говоря, Кайла потеряла разум давным-давно, — говорит Линден. — Пребывание вдали от родины, должно быть, сказывается на ней.

— Боже мой! — Я поднимаю руки над головой. — Помогите мне подняться, придурки.

Линден улыбается мне и подходит, кладет руки мне на локти и поднимает на ноги.

— Приятно знать, что ты не бросишь женщину на земле, — говорю я ему.

— Заткнись, — улыбаясь, говорит он.

Мы обнимаемся.

Линден всегда умел обниматься.

— Брэм, — говорю я, поворачиваясь к нему. — Как ты? Все еще Брэмастик?

Он дерзко ухмыляется в ответ.

— Ты же знаешь, — затем быстро обнимает. — Так что там насчет голого старика?

Морщусь в ответ.

— Я пыталась найти Николу и разбудить ее.

— Если хочешь, можешь сделать это прямо сейчас, — говорит он, проводя рукой по бороде. — Мы с Линденом бродили вокруг, стараясь не заснуть.

— Угу, — говорит Стеф, когда Линден пытается поцеловать ее в щеку. — Так вот почему от вас пахнет пивом?

Ха. Я даже не заметила. С другой стороны, здесь все пахнут пивом.

— Должны же мы привыкнуть к новому климату, — говорит Линден, нахально улыбаясь Брэму.

— Сейчас одиннадцать утра, — замечает Стеф.

— Нет, звучит правдоподобно, — говорю я им. Затем поворачиваюсь к Брэму. — Отведи меня к своей женщине.

Затем следую за Брэмом в коридор к номеру на другой стороне, оставляя Стеф, Линдена и Тру разбираться с беспорядком. Конечно.

Брэм проводит карточкой, и мы заходим внутрь.

В номере темно.

Шторы закрыты.

К черту этот шум.

Брэм вставляет карточку в слот, и я включаю свет.

Николь и Ава вырубились на кровати.

— Проснитесь! — кричу я, прикладывая ладони ко рту.

Кто-то в номере над нами стучит, прося вести себя потише.

А Никола даже не шевелится.

Брэм вздыхает.

— Давайте, девочки, просыпайтесь.

Только теперь Ава шевелится, медленно садясь.

— Что... папа? — спрашивает она, оглядывая комнату. — Где я?

— Ты в Эдинбурге, детка! — кричу я, подбегая к ней с намерение защекотать ее. Несмотря на то, что Аве семь (или восемь, не могу уследить), она все еще боится монстра щекотки.

— Кайла! — кричит она, а потом ее глаза расширяются, когда я начинаю щекотать ее. — Нет, нет, нет. Так нечестно!

Между тем Никола все еще в отключке.

— Эй, эй, Ава, — говорю я ей, щекоча ее животик, — я перестану, если ты поможешь разбудить маму.

— Договорились, — соглашается она. Потом встает на кровати и начинает подпрыгивать вверх-вниз, вьющиеся каштановые волосы Николы летают по кровати.

Я раздвигаю шторы, чтобы яркий свет с улицы проникал внутрь, а Брэм ставит чайник, вероятно, чтобы приготовить чашку чая или растворимого кофе.

— О Господи, пожалуйста, перестань, — стонет Никола в подушку. — Меня сейчас стошнит.

Я выжидающе смотрю на Брэма.

Он пожимает плечами.

— Возможно, она немного увлеклась в самолете.

— Да, мамочка постоянно просила стюардессу принести еще бутылочек, — говорит Ава, продолжая прыгать. — Она выпила их все!

— Я бюс лтат, — бормочет Никола.