Прятки по-взрослому. Выживает умнейший

…вот так – прошел и все. При виде охранника у Андрея даже сердце немного защемило. Но тот был занят – он никого не пропускал внутрь. А наружу – выходи, пожалуйста…. Андрей и вышел.

Через десять минут он уже стоял в очереди на маршрутку. Еще через десять ехал в микроавтобусе среди совершенно безразличных ко всему пассажиров. А через час, перекусив в первом попавшемся кафе, Глебов уже сидел на лавочке во дворе дома номер двадцать пять по улице Татарской. Так ведь не в отделение полиции же идти на свидание с Милениным! А адвокат Полока сболтнул от хорошего настроения, что его окна и окна сыщика находятся напротив друг друга – это Андрей помнил твердо. Теперь оставалось только ждать, кто появится раньше – Миленин или Полока.

Конечно, Борис Львович мог эту фразу сказать, вложив не точный, а образный смысл – дескать, недалеко друг от друга живем, товарищ капитан. Но Глебов был почему-то уверен, что пронырливый адвокат из любопытства в бинокль подсматривает за Милениным, а Миленин об этом знает…

Он просидел около часа. Никто не появился. Зато самому ему стали мерещиться косые взгляды местных жителей, поэтому Андрей решил прогуляться по району, а вернуться – вечером и навестить сначала адвоката, пусть точный адрес сыщика скажет.

Он медленно переходил от одного магазина к другому, изредка делая мелкие покупки, стараясь далеко от двора не удаляться.

После очередной покупки Андрей сделал невеселое открытие – денег осталось мало. Просто реально мало для чего-нибудь глобального типа поездки в Москву, или для долгого нелегального существования.

Значит, нечего тянуть. Пускай с убийцей разбирается следователь. Как только Витю возьмут под стражу, можно будет выходить из подполья и идти в полицию за паспортом и ключами от квартиры.

О том, что делать, если теория окажется ошибкой, он старался вообще не думать – прав, и баста…!

В наступающей вечерней темноте Глебов возвращался обратно во двор по противоположной стороне улицы. Остался лишь один не посещенный магазин в этом районе – хлебный. Андрей поднялся по ступенькам, взялся за ручку и потянул на себя тяжелую дверь. В лицо ударил теплый воздух, пропитанный хлебным духом, ванилью и другими ароматами.

Но дыхание у него перехватило не от запахов. Прямо перед ним у кассы стоял молодой сухощавый парень в модном пальто – капитан Миленин.

Андрей аккуратно, даже бережно закрыл дверь магазина, словно она была из хрусталя. Огляделся – ну да, вон и машина опера стоит. За хлебушком заехал…

Следующие две минуты Глебов бежал так, будто за ним гонятся. Или должны дать за результат золотую олимпийскую медаль. Во всяком случае, ничего не знавший о соревновании Миленин это соревнование проиграл – приехал, когда Андрей уже совершенно отдышался. Сыщик привычно поставил машину, вышел, осмотрелся и вошел в подъезд.

Андрей, прятавшийся за кустами сирени, снова рванул за медалью и снова получил ее, успев заскочить в подъезд, пока пищал замок домофона.

Миленин жил на четвертом этаже. Он поднимался ритмично, по привычке хлопая ладонью по перилам в начале каждого пролета, что еще лучше помогало ориентироваться Глебову. За несколько ступеней до своей площадки его остановил звонок телефона. Пока шел короткий разговор – явно не служебный – Андрей сократил дистанцию до одного лестничного марша и теперь приводил в порядок дыхание для последнего решающего рывка.

Миленин поднялся на площадку, достал из кармана связку ключей, вставил нужный в замок.

– Добрый вечер, Владимир Ильич, – произнес у него за спиной довольный своей ловкостью Глебов, – только оборачиваться не надо. И руки на дверь положите, чтобы я их видел, хорошо?

– Это налет? – почти весело спросил Миленин, – давненько такого не было, даже интересно.

– Налет? Что вы, Владимир Ильич! Мне с вами просто очень нужно поговорить, а так как я в некотором роде в бегах…. Не хочется вас провоцировать на задержание, честное слово. Так что будьте добры – стойте так, как я сказал. И руки… выше. Спасибо.

Миленин пожал плечами.

– Странное дело, но ваш голос кажется мне знакомым, – сказал он, – а среди моих… знакомых… сейчас в бегах никого нет. Если я оглянусь и посмотрю на вас – вы не будете возражать?

– Если без резких движений – не буду. Мне и самому очень хочется увидеть выражение вашего лица, когда вы меня узнаете. Только руки от двери не отрывайте…

Миленин медленно повернул голову и в полумраке подъезда вгляделся в собеседника. Глаза его округлились, на лице появилось выражение полной растерянности.

– Ни хрена себе, – тихо сказал он, – Андрей Иваныч, вы мне не мерещитесь?!

Кто не спрятался…

Пауза тянулась долго – Глебов наслаждался произведенным эффектом. Наконец, он решил поддержать разговор:

– А знаете, Владимир Ильич, у меня для вас есть очень интересные новости…

Миленин скосил глаза на револьвер, еще раз удивился, но и как-то успокоился:

– О пистолетике? Там его бывший владелец сортир руками вычерпал – все надеялся, что туда уронил…, а он вишь, где выплывает… хоть и железный.

– Пить надо меньше, – жестко и убежденно ответил Андрей, – тогда казенное имущество пропадать не будет.

– Не жалко? Два года мужичку корячится, между прочим. А, если кого – не дай Бог, конечно! – из данного ствола жизни лишат – вообще пойдет страдалец по этапу…

Андрей подумал немного и решительно мотнул головой:

– Не жалко! Меня, между прочим, тоже никто не жалеет, а ведь я ни в чем вообще не виноват. Разве, что жить в вашем городе угораздило.

– Бежать из-под следствия, чтобы заявлять о своей невиновности?! Оригинально! Андрей Иваныч, можно – я повернусь? А то уже шея затекла на вас косить.

– Нет, – решительно отрубил Глебов, – вы человек опытный, еще кинетесь…. А стрелять в вас мне почему-то совсем не хочется. Так что, не будем друг друга провоцировать, смотрите на свою дверь, пожалуйста.

Миленин пожал плечами, отвернулся, помолчав, спросил:

– Ну, ладно. Если не о пистолете – чем еще удивить хотите?

– Я знаю, кто убил девушку, – торжественно объявил Глебов, – где живет, учится…. Имя, фамилию – знаю все!

– Да ну? – как-то вяло удивился сыщик.

Андрей, ожидавший проявления бурного интереса пополам с восхищением, оскорбился: