Прынц

– Потрясающе! Лен, ты прирождённый секретарь-референт.

– Так я и работала секретаршей при директоре совхоза. А когда совхоз развалили, меня сократили. Теперь в школе секретарю. Ну ладно, бог с ней с работой. Давай я тебе перевязку сделаю, потом баньку стопим, попаришься с травками, и уже к утру все твои поцарапки отвалятся. Будешь лучше, чем была. Ой, а ты больше никого не забыла?

– В смысле?

– Ну, не знаю, может еще, кто беспокоится…Воздыхатель, к примеру.

– А почему не муж?

– Нет, подруженька, нет у тебя мужа. Замужних я с первого взгляда признаю, они какие-то…Не знаю я как это объяснить, просто чую и всё. От тебя дух особенный, чистый идёт, как от юной девицы. Моя бабка, помнится, называла его "дух непорочной девы". Утверждала, что за версту чует, "испорченная девка аль нет". Злые языки её ведьмой дразнили, за прямоту.

– Дух непорочной девы,- усмехнулась с горчинкой Зоя.- Да от меня наверно разит кислятиной старой девы.

– Тьфу, на тебя,- замахала руками Елена.- Что ты такое говоришь! Ты ещё ого-го, богатая, красивая. Ещё и деток успеешь нарожать. Слушай, Зоя, может я сейчас, как говорит Юлька, хрень сморозю,…но я вот подумала,…даже не знаю, как сказать…

– Прямо.

– Прямо? Ладно, прямо. А что если тебе попробовать разморозить Бориса. Или ты хочешь из своих, бизнесменов?

– Нет, только не бизнесмена. Нормального настоящего мужика.

– Настоящего…Таких, говорят, раз-два и обчёлся. Вот мне кажется, что Борис подойдёт тебе. Ты не подумай, что я так говорю, потому что сестра. Я чисто по-человечески. Это он сейчас озлоблённый, а вообще-то мягкий, что важно, верный, детишек любит. Опять же рукастый. Я думаю, у тебя получится, ты девка деловитая, за словом в карман не полезешь.

– Деловитая. Это я в бизнесе деловитая. А в житейских делах, рохля, глупее Юльки уж точно.

– Ты всё-таки подумай. Если даже Юлька своим мушиным бабьим чутьём чует в Борисе хорошего мужа, это что-то значит. Верно?

Они ещё немного поговорили "про жизнь", затем пошли готовить баню.

Борис собрался и укатил на велосипеде. Он подрабатывал в окрестных деревнях: кому дрова напилить, наколоть, кому крышу перекрыть. Третий день трудится в Ярловке: забор варит из обрезков труб.

Юлька залезла на крышу сарая загорать.

Слишком уж быстро закончился день. После бани, а вернее, после того как Елена напарила Зою с травками, она так разомлела, что, уже одеваясь, клевала носом.

– О, подруженька, замодела совсем. Пошли в постельку, отоспишься за год вперёд. Будешь, как говорит молодёжь, ещё круче и, даст Бог, сможешь Бориску вернуть к жизни. И будет тебе счастье долгое и сладкое…

7

Впервые за последние пять лет Зоя не поехала в деревню. Позвонила маме, извинилась, сославшись на занятость. Мама не огорчилась, напротив, в её голосе звучала плохо скрываемая радость: даже при большей занятости, дочка вырывалась, тут нечто другое, наверняка появился молодой человек…

А Зоя просто хандрила. Нечто непонятное, необъяснимое с ней стало происходить ещё во вторник, когда вернулась из Яблониц. Поначалу раздражало и бесило, что непонятное, что не подаётся объяснению. Вроде хочется чего-то, а чего не понять. Депресняк, одним словом.

Люська, сославшись, что сейчас она нужнее здесь, отказалась от командировки в Индию, сама нашла себе замену, проинструктировав, отправила сотрудницу одного из филиалов.

– Так, мать, я свободна и могу заняться тобой. Ты мне категорически не нравишься.

– Я сама себе не нравлюсь,- вяло обронила Зоя, рассеянно смотря в окно офиса.- Так бы и убила себя такую…

– Что сдерживает? Помочь? У меня есть один знакомый киллер, берёт не дорого.

– Люсь, как думаешь, если этой вазой огреть по твоей саркастической башке, ваза не расколется?

Люська глянула поверх очков на вазу:

– Нет, не расколется, она малахитовая. А вот моя несчастная головушка точно потрескается. Останутся мои детки сиротиночками, и придётся тебе их ростить, ставить на ноги. Но если учитывать, что как мать ты…никудышная, попадут мои детки в детдом. Бедные сиротинушки…

– Всё, завязываем трёп!
– Зоя решительно встала.- Я домой, меня нет ни для кого. Умерла, в коме, ври что хочешь.

– Ладушки. Прими таблетку, выспись, как следует. К врачу записать?

– Себя запиши,- не зло огрызнулась Зоя.- Кстати, для тебя, меня тоже нет, до утра.

– Как скажете, госпожа.

Дома первым делом Зоя отправила домработницу в отгул. Оплаченный.

– Галя, только ты ни о чём таком не думай. Просто у меня депрессия и хочется побыть одной. Плата как за полный день.

– Может врача позвать?- сочувствующе глянула Галина.- У меня есть знакомая докторша, душевная женщина…

– Не нужно. К утру пройдёт.

Оставшись одна, Зоя не успокоилась, а напротив ещё больше почувствовала гнёт. Заметалась по квартире, как зверюга по клетке, ища место, где бы пришёл покой. Но такого места не нашлось. Поддавшись опять-таки непонятному желанию, Зоя принялась переставлять местами мебель. Но и это не помогло. И тогда Зоя решила воспользоваться банальным способом: напиться.

Коньяк был качественный, дорогой, но почему-то эффект от него был как от компота: только тяжесть в желудке и ничего более. Да, и на душе стало ещё поганее.

И Зоя заплакала. Как тогда, в день смерти папы…

– О, да тут бордель! Пьянчужка, посмотри на себя в зеркало. Кошмарный ужас!

Вопреки приказу "госпожи", вечером Люська заехала к Зое. Тщетно битый час насиловала кнопку звонка: Зоя не открывала. Что она дома и что ей весьма скверно, Люська чувствовала всеми фибрами души, поэтому и не уходила. Наконец, матюкнувшись, приняла кардинальное решение: вернулась в офис и в столе Зои взяла запасной ключ.

"Госпожа" полусидя, возлежала в кресле перед зажжённым камином, зарёванная вдрызг, на журнальном столике наполовину опустошённая бутылка и блюдце с нетронутыми кружочками лимона.

– Зой, а может, я влюбилась?

– Вряд ли,- усмехнулась Зоя, включая электрочайник.
– Скорее всего, сошла с ума.

– Но любовь своего рода тоже сумасшествие.

– Да. Только там другие симптомы. При любовном помешательстве хочется петь, а тебе сейчас хочется выть и рычать.

– Вот именно. Хочется рычать, рвать и метать!