Прыжок через бездну

Маленький человек занервничал и попытался спрятать мешок за спиной, но потом, выставив вперёд левую ногу, по-театральному произнёс:

– Пойди отсюда прочь.

Затем, сделав паузу и оглядевшись по сторонам, словно опасаясь, что кто-то наблюдает за ним, бросил Артуру в лицо:

– Пьянь.

В этот момент где-то невдалеке что-то сильно громыхнуло, придавая словам человечка особо впечатляющее звучание.

Из мешка послышалось мяуканье.

– Напасть какая, и здесь кошка, – прошептал Артур.

– Сдаётся мне, приятель, что ты хочешь утопить невинное существо? Оставь животное, не смей этого делать.

Артур терпеть не мог, когда обижали слабых, и, несмотря на свою нелюбовь к кошкам, просто обязан был прийти ей на помощь.

Человек с мешком понял, что дело для него может кончиться трёпкой, поэтому не стал испытывать судьбу, повернулся и, не отпуская своей ноши, кинулся наутёк.

– Стой! Отдай мешок!

Артур бросился за беглецом.

– Пойди прочь, говорю тебе, пьянь! – хныкающим голосом закричал негодяй, но всё же оставил мешок и исчез.

В мешке оказался чёрный котёнок с белым пятном в виде сердечка на голове.

Котёнок жалобно мяукнул, посмотрел на своего спасителя и по-хозяйски устроился на плече Артура.

«Вот только тебя мне не хватало», – подумал Артур и почесал котёнка за ушком.

Глава 3

Леонид Николаевич Голубков был человеком свободным. Ни жены, ни детей и вообще никаких обязательств. Жил он в свои 32 года и не тужил. Нрава Леонид был весёлого и открытого, легок на подъём, часто гулял, пил, заводил и терял друзей, не был привязан ни к кому на этом свете, кроме единственного друга – Артура Безродного. На широком лице Голубкова часто сияла улыбка, а большое богатырское тело вселяло уважение. Как свободный от всего на свете человек, он жутко ненавидел всякую власть и часто её критиковал в своём блоге, за счёт которого, как считалось, и жил. Его блог пользовался популярностью у всякой креативной публики, хотя, если честно, её он презирал даже больше, чем власть.

В этот субботний вечер он ждал Артура у себя дома: охлаждал трофейную текилу, выигранную недавно в карты в одной большой компании, готовил закуски из санкционных продуктов, которые брал неизвестно откуда, курил свои любимые гаванские сигары и слушал панк-рок. К назначенному часу всё для встречи было готово, а тема для разговора назрела очень важная.

Лёня хорошо понимал, что причина у Артура замкнуться в себе была уважительная. Поэтому, набравшись терпения, долго ждал, когда Артур излечится от навалившихся на него печали и хандры. Но время шло, а всё оставалось по-прежнему. В итоге ангельское терпение Лёни закончилось, и то ли ради спасения товарища, то ли (скорее всего) из чисто меркантильных соображений возвращение к жизни Артура было намечено на этот день.

И вот долгожданный звонок. Расплывшись в широкой улыбке, Лёня прошагал в огромную прихожую своей квартиры, расположенной на седьмом этаже в элитном сталинском доме, и радостно распахнул дверь. Неожиданная встреча с животным, сидящим на руках у друга, сильно удивила Лёню. Ненадолго воцарилась тишина: животное и человек, как два врага, встретившихся на узкой дороге, со злостью смотрели друг другу в глаза. Придя в себя, Лёня презрительно улыбнулся и, выдавив из себя: «Он нам всё загадит», проследовал на кухню – наливать молоко в блюдце.

Предоставленный сам себе, Артур вошёл в прихожую. Эта огромная прихожая напоминала настоящий музей редких вещей. Чего там только не было! Картины в стиле супрематизма, статуи, изображающие страсти человеческие, старинная антикварная мебель и даже большой патефон. Но Артуру бросилась в глаза совсем другая вещь. На него со стены смотрела венецианская маска, подаренная Лёне, как он уверял, одним из известных телеведущих-путешественников. Артуру показалось, что она подмигнула, глумясь над ним. Отбросив этот вздор, он разулся и, поскользнувшись на любовно натёртом паркете, пошёл вслед за другом на кухню.

Лёня уже налил молока и задумчиво смотрел, как котёнок лакает его из миски.

– И даже когда рана зажила, шрам остаётся, – изрёк он латинскую поговорку, рассеянно переведя взгляд с котёнка на шрам друга.

– К чёрту пустую болтовню, мы тратим время, Лёнь, просто наливай.

– Ну что же, истина в вине, – согласился тот.

Лёня разлил приготовленную текилу. Измученная невзгодами последнего времени душа Артура почувствовала, как камень падает с неё и летит в пропасть. По-другому заиграли краски жизни. Всё стало проще и легче.

Они устроились возле искусственного камина. Камин был как настоящий, в нём сладостно потрескивали дрова, и он давал такое приятное осенними вечерами тепло. Затем друзья закурили сигары. Им было уютно и спокойно. Они неспешно пили текилу и разговаривали обо всём подряд.

– Откуда ты взял этого уродца?

Леонид с презрением смотрел, как котёнок самым наглым образом делает лужицу возле бесценного кресла эпохи Людовика XIV.

– Один гад хотел его утопить, пришлось спасти на свою голову, что теперь с ним делать – ума не приложу.

– А может, он болен, отдай его в приют. Где-то я его уже видел, могу поспорить на свои гаванские сигары.

– Возможно, в прошлой жизни, он совсем ещё малыш. Не думаю, что ты присутствовал при его рождении.

Артур начал погружаться в свои мысли. Его лицо становилось всё более мрачным. Прошлое никак не хотело оставлять редактора. Артур думал про аварию, изменившую их с Олюсей жизнь. Ведь это был первый шаг к гибели его жены, и виноватым в нём он считал себя.

Лёня внимательно наблюдал за другом.

– Мне кажется, ты постоянно винишь себя в той истории. Почему, чёрт тебя побери, разве ты не такой же пострадавший, как и Оля? Ты тоже был жертвой в той аварии!

Артур молчал, как бы прикидывая, стоит ли продолжать этот разговор. Наконец, сделав глоток текилы, он ответил:

– Даже не успокаивай меня. Если бы я не настаивал, что мы должны поехать на ту бестолковую вечеринку, ничего бы не случилось. Во всём виноват мой эгоизм. А ведь она умоляла меня тогда остаться дома. Она была на втором месяце, и эти её предчувствия…

Выпив ещё текилы, Артур продолжал:

– Ты же знаешь, я не верю во всю эту ерунду. Её предчувствия! Все эти суеверия! Но она оказалась права. Мы ехали через лес, вдоль канала. Помню, уже первый лёд был на нём…

Артуру хотелось выговориться. И он начал рассказ, который Лёня уже неоднократно слышал.

Лёня был человеком поверхностным и очень не любил, когда перед ним раскрывали душу, особенно если это были женщины с их слезливыми историями, но здесь чутьё ему подсказывало, что другу не надо мешать, уж очень много у него накопилось в душе. Со стороны Лёни это был подвиг, его жертва дружбе.