Прыжок ягуара
Шрифт:
«Справа…»
«Что вы видели последним, прежде чем произошел удар? Куда вы смотрели? На мужа? На дорогу? Что вы успели заметить?»
«Что-то метнулось… наперерез… просто тень… и муж закричал…»
«Просто тень?» – повторил Роман, чувствуя себя идиотом.
«Меня тошнит… ужасно тошнит…»
Катя дергала его за рукав и требовала выйти из палаты. Прибежала медсестра с тазиком.
– В машине наверняка был видеорегистратор! – запоздало сообразил сыщик и набрал номер Кати. – Надо просмотреть запись.
Длинные гудки. Видимо, Катя занята. Он оставил
Лавров раздумывал, куда ему лучше съездить сегодня: на дачу Камиллы в Росинке или к ее отцу? На ум пришли зеленые камешки, обрамленные в белое золото. Камилла знала, что колье не почернеет, поэтому преспокойно бултыхнулась в нем в ванную. Кажется, она даже сказала: «оно не боится воды».
Если бы Камиллу убили из-за этих камней, то убийца забрал бы колье с собой. А тот его не тронул. Видимо, в договор Туровского с Зориным камни не входили.
– Какого беса я снял украшение с убитой девушки и таскаю его с собой? Ведь это улика…
Глава 37
Отставной капитан Савельев сначала открыл дверь, а потом спросил:
– Вы к кому?
– Я журналист, – с обезоруживающей улыбкой солгал Роман. – Пишу статьи в «Криминальный вестник».
Бывший моряк неопределенно пожал плечами и буркнул:
– Входите, что ли…
Он чем-то напоминал Камиллу, – чертами лица, жестами. Очень отдаленное сходство. Савельеву можно было дать лет сорок пять: столько ему, вероятно и есть. На листке, который лежал в кармане сыщика, майор указал адрес, имя и фамилию капитана, а также его последнюю должность.
Савельев водил сухогрузы по всему миру, а теперь остался не у дел. Кряжистый, среднего роста, еще в соку, он производил впечатление разочарованного человека, который махнул рукой на свою жизнь. А ведь мог бы найти новую работу. Возраст позволяет, и здоровье у капитана, судя по внешности, крепкое.
– Чай будешь, журналист? – спросил он, перейдя на «ты». – Идем в кухню.
Лавров молча шагал за хозяином по вытертой ковровой дорожке. Не похоже было, что в квартире живет женщина. Типичная мужская берлога. Но в кухне все надраено до блеска, нигде ни пылинки. Чувствуется морская закалка.
– Садись за стол. Ну, что тебя ко мне привело? Хочешь написать о сомалийских пиратах? Мне с ними встречаться не довелось. Бог миловал! В плену не бывал, в закордонных тюрьмах тоже.
– Вообще-то, я по другому вопросу…
Савельев неторопливо поставил на плиту чайник, достал заварку, подготовил чашки и сел напротив незваного гостя.
– Позвольте выразить свои соболезнования… – смутился под его взглядом «журналист».
– Ты о чем?
– О вашей дочери, Камилле Савельевой. Она…
– Я знаю, – перебил бывший моряк. – Мне позвонили из полиции, что она умерла. Потом
допрос устроили. Оказывается, Камиллу убили. Надо организовать похороны. Разумеется, я все сделаю. Тело выдадут только завтра. Там какие-то формальности, проволочки. Удивляешься моему равнодушию?– Признаться, да, – опешил Лавров. Он ожидал чего угодно, но не этого полного спокойствия.
– Мы с дочерью не поддерживали отношений. Не встречались, не созванивались. Я ушел из семьи очень давно, и с тех пор не виделся ни с бывшей женой, ни с ребенком. Я сознательно закрыл эту страницу своей жизни. Осуждаешь?
– Да нет…
– В жизни всегда приходится выбирать. Я выбрал море! С тех пор прошло много лет, мы с Камиллой – чужие люди. Я даже не узнал бы ее при встрече. А она меня. Не возьму в толк: тебе-то что до этого, журналист? Хочешь написать об отце, который забыл свою дочь? Состряпать душещипательную статейку для домохозяек?
– Не совсем. Мне необходимо выяснить, из-за чего погибла молодая девушка, что сыграло роковую роль в ее судьбе.
– Тут я тебе не помощник, – отрезал Савельев. – Что сыграло, то сыграло. Мы с тобой ничего уж не изменим.
Он внимательно изучал гостя, приглядывался, взвешивал каждое слово. Видно, не привык болтать с посторонними на личные темы. Но если сразу не выгнал, согласился на разговор, значит… больно тоскливо одному.
Закипела вода в чайнике, и бывший моряк принялся заваривать чай.
– Вы больше не женились? – спросил Лавров, наблюдая за его размеренными движениями.
– Мне хватило одного раза, – не оборачиваясь, бросил Савельев. – Ты сам-то женат?
– Пока нет.
– Значит, мы понимаем друг друга.
– Надеюсь. Я к вам через всю Москву ехал за интересным материалом. Неужто откажете?
– Нечего мне сказать, мил человек. А то бы непременно подсобил. Тебя интересует, кто Камиллу убил? Это мне неизвестно. Идет следствие, но вряд ли убийцу найдут и посадят. Верно?
– Ну…
– Вот и я так думаю.
– После смерти Камиллы вы, как ее родной отец, получите приличное наследство.
– Вон к чему ты клонишь, – угрюмо протянул капитан. – Я о наследстве не помышлял. Но раз по закону оно мне достанется, я отказываться не буду.
– Выходит, вам прямая выгода.
Савельев выронил чайную ложку, и она громко звякнула о блюдце. Спина капитана выпрямилась и напряглась. Он медленно повернулся с кривой усмешкой на губах.
– Ты меня подозреваешь, журналист? Ох-хо-хо!.. Вы со следователем будто под одну дудку пляшете. Может, это он тебя подослал?
– Я сам по себе.
– В ночь, когда убили Камиллу, у меня аврал случился. Труба в ванной прохудилась, я соседей внизу залил. Бригаду аварийную вызывали, до утра в мыле бегали. Трубу меняли, ущерб подсчитывали. Я виноват, что с ремонтом тянул. Лень меня одолела. Веришь? Ничего не хочется. Была бы жена, заставила бы засучить рукава. А так я вольный бездельник. Плохо это или хорошо, голову не ломаю. Живу, как живется.
– Значит, у вас алиби! – подытожил Лавров, который и так знал, что Савельев дочь не убивал.