Прыжок за мечтой

— Я ещё раз, настоятельно прошу. Позвоните в Москву Куликову.

— А чего Куликову? Давай товарищу Берии или лучше всего товарищу Сталину! — лейтенант не просто засмеялся, а заржал так, что щёки стали подпрыгивать, полностью закрывая глаза.

Достучаться до здравого разума было невозможно, что Костик понял по поведению Пельчика. Ситуация возникла серьёзная. Немецкие шпионы не достали, так свои достанут. Достали уже. Вот нафига было телеграмму эту присылать? Они там совсем ничего не понимают? Зачем тогда прятали столько времени по госпиталям под чужой фамилией? Теперь тот, кому Костик нужен, легко найдут его. Куча вопросов, а ответов нет.

«Эмка» остановилась во дворе, который окружали толстые высокие кирпичные стены. Двухэтажное здание из красного кирпича явно дореволюционной постройки выглядело мрачно и внушительно как снаружи, так и изнутри.

Вошли по высокому крыльцу в небольшой коридор с дежурным, а затем Костика проводили на три этажа вниз. Получается здание в пять этажей. Два над землёй и три внизу, под землёй. Странное и жуткое строение.

На этаже стояла стойкая вонь испражнений и гниения.

— Свободен, до завтра, — впихнул в камеру Костика высокий конвоир и засмеялся.

В камере оказалось довольно прохладно. Гимнастёрка не согревала. Костик уже через десять минут замёрз и начал ходить по квадратной комнатке три на три и махать руками, пытаясь согреться. Под высоким потолком тускло светила лампочка, освещая нары с деревянным настилом и пустое изрядно помятое ведро в углу напротив.

Костик немного согрелся и попытался собраться с мыслями, но у него ничего не получалось. Если так дальше пойдёт, то скоро он окажется на зоне. В лучшем случае. В худшем — расстрел. Что из этого предпочтительней, неизвестно.

По телевизору какие только фильмы не крутили про тюрьмы, уголовников, кровавых гебистов. Одно дело смотреть и совсем другое это испытать на себе. Он жутко передёрнулся и со всей силы зажмурился. Сколько ещё можно испытаний?

— Так, Костик, надо успокоиться. Говорить ничего нельзя. Надо молчать. Через кровь, боль. Неужели что-то состряпают на пустом месте? Не должно так быть. Не может так быть. Немецким шпионом можно каждого назначить. Вышел на улицу, ткнул пальцем в первого встречного и всё! Немецкий шпион.

Спать приходилось недолго. Мёрз. Вставал отжимался, прыгал, махал руками и опять ложился на доски. В животе урчало, хотелось пить. День или ночь на земле было непонятно. Ни воды, ни еды никто не принёс и вообще никто не появлялся долгое время. Или «долгое» просто показалось Костику, растягиваясь от неизвестности.

Утреннее совещание у начальника началось как запланировано по плану. Майор госбезопасности Родыгин выслушивал доклады подчинённых и делал пометки в блокноте.

— Пельчик, съездил в Мошково? Узнал как там этот Александров, на которого телеграмма пришла?

— Узнал. При попытке с ним поговорить оказал сопротивление, пытался выхватить у меня пистолет, ругался на немецком, когда бойцы его скрутили.

— Лейтенант! Ты нахрена к нему полез? Тебя ясно проинструктировали — присмотреть! В контакт не входить!

— Так раскрылся шпион! Я только ускорил процесс! Теперь он у меня всю агентуру сдаст!

Майор несколько минут раздумывал, уставившись взглядом в невидимую для всех точку в пространстве. Желваки гуляли по лицу.

— Твою мать, — наконец произнёс он. — Я не знаю куда мы влезли. Если он немецкий шпион, то его надо колоть сразу! Ты вчера допрашивал?

— Так я…

— Пельчик! Мать твою! Если не выбьешь показания я тебя сгною! Ты понимаешь это? Как бы мы какую игру не сломали у… — майор показал указательным пальцем в потолок. — Работай! Чтобы вечером у меня на столе лежали документы с признанием и с именами. Ясно?

Лейтенант выпрыгнул из-за стола, и вытянулся в струнку, насколько позволяло оплывшее рыхлое тело.

— Так точно! Признания будут!

Костик очнулся от холодной воды и сразу застонал от боли. Носок сапога надзирателя угодил под рёбра. Дыхание сбилось, перед глазами тёмные круги. Его рванули за воротник и усадили обратно на табуретку.

— Я повторяю вопрос, Александров. Где, когда, при каких обстоятельствах тебя завербовали немцы? Кто ещё входил в группу? Имена агентов! Зря упорствуешь, Александров. Мы прекрасно знаем кто ты, — лейтенант тяжело встал из-за стола, закурил и, сожмурив один глаз, выпустил струйку дыма к потолку. — Дебайло боксом занимался. Бить умеет. Хана твои почкам, как впрочем и всем остальным внутренним органам. Можно ведь и вообще всё проще сделать. И никто потом тебя бить не будет. Подпиши бумагу и отдыхай себе.

Костик с трудом приоткрыл заплывший глаз (второй уже не открывался), и с ненавистью посмотрел на лейтенанта.

— Куликову позвоните…

Сильный удар смёл Костика с табуретки, откинув к дальней стене. Сознание поплыло и отключилось.

Майор ходил по кабинету взад-вперёд, не находя себе места. Непонятная ситуация с Александровым спокойствия не прибавляла. Внутренний голос вопил, что здесь что-то не так. Что-то не чисто. И телеграмма странная. Присмотреть. А что значит присмотреть? Теперь уже обратно ничего не вернуть. Пельчик опять проявил свою больную инициативу.

— Ничего не сказал? — остановился майор напротив лейтенанта.

— Ничего. Молчит как лягушка под прессом.

— Ты опять за старое? Опять бил? — сверкнул глазами майор.

— Так пару раз для сговорчивости и всё, развёл руками Пельчик.

— Никаких имён не упоминал?

— Нет, не упоминал. Хотя. Какого-то капитана Куликова он называл.

— Куликова? — дошедший до двери майор остановился и опять повернулся лицом к Пельчику.

— Позвоните, говорит, Куликову. Я так думаю, что имя вымышленное.

— Куликову, — медленно повторил майор и чуть ли не бегом подлетел к столу. Вытянул папку с московскими распоряжениями и начал их листать. — Где же? Ага. Группе капитана госбезопасности Куликова удалось раскрыть в рядах НКГБ СССР немецкого шпиона, внедрённого ещё до войны…

Майор поднял тяжёлый взгляд на Пельчика.

— Александрова не трогать. Накормить. Врачу показать.

— Но това…

— Выполнять! — рявкнул майор. Такого рыка от своего начальника Пельчик никогда не слышал с 1937 года.