Прыжок

Астрид от испуга выронила кубик льда. Стефан стоял в проеме двери, небрежно перекинув портфель через плечо.

— Вот всегда ты так, — сказала Астрид, переводя дух, — подкрадываешься сзади, как рептилия.

— Мама еще не пришла? — спросил Стефан и сложил губы в поцелуе, чмокнув воздух.

Астрид подняла с пола кубик льда и бросила в раковину.

— Сидит в саду и планирует наше будущее. Почему ты так долго?

Стефан махнул рукой в сторону коридора:

— Там фонтанчик на лестнице стоит, так и должно быть?

— Проклятье, — прошипела Астрид и проскочила мимо него в дверь. Возвращаясь с фонтаном в гостиную, она столкнулась с Хельгой — та преградила ей дорогу.

— Может, мне позвать соседей, чтобы не сидеть там в одиночестве?

Стефан подошел к ней с распростертыми объятиями:

— А вот и я, мама. Прекрасно выглядишь, так по-летнему.

Хельга отмахнулась:

— Вы меня за дуру держите? Думаешь, я не заметила, что вы его даже не включали? — Она кивнула в сторону фонтанчика в руках Астрид.

— Мама, прошу, давай не будем ругаться в такой чудесный день.

— Хельга, — рявкнула Хельга. — Сколько раз я тебя просила называть меня Хельгой.

— Мне детей навязывает, а сама не хочет, чтобы ее мамой называли, прелестно, — проворчала Астрид себе под нос.

Хельга поджала губы.

— Что ты сказала?

— Ну-ну, — вмешался Стефан и хлопнул в ладоши. — Идемте в сад, отведаем чизкейк!

Хельга хмыкнула.

— Разве ты не за льдом пошла? — обратилась она к Астрид. — Лимонад сейчас закипит на солнце.

Астрид, стиснув зубы от злости, по одному выдавливала кубики льда из формы в стеклянную миску. Из окна она наблюдала за тем, как Стефан неуклюже порезал чизкейк и позволил Хельге положить ему кусок на тарелку. Будь то чизкейк или планы на будущее, подумала Астрид, за него всегда все делает Хельга. Астрид задалась вопросом, влюбилась бы она в него, познакомься они не на Узедоме, не декорации ли сыграли тогда свою роль: раскаленный песок, картофельный салат госпожи Эрики, соленый ветер, плетеные пляжные кресла, в которых всегда хватало места для двоих, море и солнце, что так выразительно садилось за камыши у эллинга. Возможно, думала Астрид, она и влюбилась только потому, что вся обстановка подталкивала ее к этому, — так аплодируешь оркестру или когда делаешь вид, что рад подарку просто потому, что ситуация обязывает. А что ей оставалось делать? Надвигался шторм, одной ей было не вытащить тяжелую лодку из воды, тут вдруг загорелые руки Стефана, солнце, камыши, у Стефана в рюкзаке контейнер с ее любимым салатом, который они разделили, прячась от ливня под тентом эллинга. И все это на ее любимом острове. Эти обстоятельства казались ей идеальными для зарождения романтических чувств к Стефану. Но сегодня, сейчас она сомневалась, что такое могло бы произойти в любом другом уголке планеты. Ее пальцы уже онемели от холода. Она вынесла миску со льдом в сад. Стефан сидел опустив глаза в пол, Хельга ухмылялась.

— Мы тут как раз обсуждали ваши дела, — сказала она. — Я дам вам денег на Узедом, не вопрос.

Астрид склонила голову набок. Это было еще не все, она не могла так просто согласиться.

— При одном условии, — продолжила Хельга и подняла вверх указательный палец, — вы подарите мне внука.

Стефан вытер пальцы салфеткой.

— Что ты сказала?

Что она сказала? Он прекрасно слышал, что она сказала, что она говорила с самого начала и будет говорить всегда. Довольно. Астрид чуть ли не швырнула миску со льдом на стол. Взяла кувшин с лимонадом и вылила его на голову Стефана. Дольки лимона шлепнулись на его белую рубашку. Он хватал ртом воздух и тер глаза. Затем Астрид схватила Хельгу за морщинистый крокодилий затылок и впечатала ее накрашенное лицо в чизкейк до самого бисквитного коржа. Вот, вот что она думает на этот счет.

— Астрид! Ну, что скажешь? — Стефан гладил ее большим пальцем по щеке.

Хельга отрезала себе еще кусочек чизкейка. В кармане брюк Астрид завибрировало. Она поставила на стол миску со льдом и достала телефон, благодарная за то, что ее отвлекли.

— Прошу меня извинить, — сказала она и ответила на звонок.

— Полиция Тальбаха, Блазер, — раздался мужской голос на другом конце провода. — Могу я поговорить с госпожой Гуль?

Астрид сглотнула. Неужели что-то неладное со взносами на предвыборную кампанию?

— Что случилось? — спросила она. — Почему вы звоните?

— Госпожа Мануэла Кюне — ваша сестра? — спросил полицейский.

Астрид прижала руку ко лбу и тяжело вздохнула. Она бросила взгляд на Стефана и Хельгу и отошла от стола.

— Да, — коротко ответила она.

— Госпожа Гуль, ваша сестра с девяти тридцати трех утра стоит на крыше дома в Старом городе и не поддается на уговоры спуститься. Мы считаем, что это попытка суицида. К тому же ваша сестра бросается в людей черепицей. Мы надеемся, что кто-то из близкого окружения сможет уладить ситуацию.

Астрид взглянула на экран — было уже больше семнадцати часов.

— О боже, — промолвила она и посмотрела на Стефана с Хельгой, молча доедающих чизкейк. — Хорошо, — сказала она. — Я приеду. Перезвоню вам через две минуты, ладно?

Она вернулась к столу.

— Мне нужно срочно уехать, неотложное дело. Не ждите меня, поговорим в другой раз.

Она крепко поцеловала Стефана в щеку и оставила этих двоих с повисшим в воздухе вопросом, который, как стенобитный шар, раскачивался туда-сюда над маленьким садом.

Марен

В стареньком «пежо» стоял жар как в духовке, кондиционер не работал, оба боковых стекла были опущены. Марен сосала фруктовый лед, высунувшись из окна и подставив лицо встречному ветру, который снова усилился, когда они выехали с площадки для отдыха на автобан. Они уже проехали Мец, до Парижа оставалось не больше трех часов езды. Марен нравилась эта картина: она сидит на протертом сиденье, закинув босые ноги на приборную панель, щелкает пальцами в такт попсовой песенке, приглушенной встречным ветром, позади под сиденьем легкая ручная кладь в пластиковом пакете, а рядом красавчик Ярис, крупные руки на руле и запах его кожаной одежды, вызывающий волнительную дрожь. Каждые пятнадцать минут он одной рукой сворачивал самокрутку и выкуривал ее так, будто это был его долг, хочет он или не хочет. Марен тоже затянулась пару раз и решила, что в Париже первым делом купит себе пачку «Мальборо». Тальбах, Ханнес, шагомер за микроволновкой — она уезжала от этого все дальше и дальше. Словно линии выкройки, сияли белые линии дорожной разметки. Выкройки чего-то нового. И каждый отрезок пути был как шов, он соединял то, что было, с тем, что будет. Да, думала Марен, она привезет из Парижа это приключение как особенный предмет одежды, наденет его и будет чувствовать себя неповторимо и совершенно по-новому. Она порылась в кармане юбки и достала оттуда свернутую записку.

— У магазина на углу стоял бездомный и продавал вопросы, забавная идея, правда? Прочитать?

Ярис стряхнул пепел в окно.

— Ну прочитай.

Марен бережно развернула записку.

— Если бы завтрашний день был твоим последним, с кем бы ты хотел его провести?

— Ну тут и думать не надо, ясное дело. — Ярис сделал затяжку и драматично выпустил дым. — С Мэрилин Монро!

Кусочек мороженого упал Марен на юбку, она скрючилась и попыталась слизнуть его.

— Серьезно? — спросила она, слегка разочарованная тем, что он даже не додумался соврать и назвать ее имя. — Почему?

— Я бы ей понравился, — ответил Ярис и подмигнул. — Нам было бы хорошо вместе, это точно. И мы могли бы попасть куда угодно, она же универсальный пропуск: можно пойти в Лувр после закрытия, получить люкс в любом отеле, столик в любом ресторане, можно позавтракать с Миком Джаггером и поужинать с Леди Гагой.

— Но-о, — протянула Марен, — Мэрилин Монро умерла.

— Верно, — усмехнулся Ярис. — Слишком нереалистичный ответ на такой реалистичный вопрос.

Он покрутил тюнер, пытаясь настроиться на радиостанцию с лучшим приемом. И никакого встречного «А ты?» или «Кого бы ты выбрала?». Да и хорошо, что он не спросил, так как ни креативного, ни честного ответа у нее не было. Часы на приборной панели показывали шесть.