Псайкер. Путь изгоя

«Нет», одёрнул он себя. «Не впускай в своё сердце жалость. Эти люди с радостью убили бы тебя, узнай, что ты псайкер. Для них ты в любом случае останешься жалкой, отвратительной тварью, мутантом, существом второго, если не третьего сорта. Они бы ни за что не пожалели тебя».

И всё-таки Руксус восхищался стойкостью и отвагой бойцов СПО, так долго державших оборону против превосходящих сил врага.

–Всё в порядке, колдун? – услышал он резкий вопрос Вермонта. «Заметил, как я борюсь с видениями», рассеянно понял юноша.

–Да, господин. Мой рассудок в порядке, не переживайте. Просто…

Говорить, или нет?

–Просто здесь погибло много людей, сэр, и я чувствую это. Извините, если этот факт вызовет у вас дискомфорт…

Комиссар покачал головой. Маска снисходительного презрения и властности сменилась на выражение…сожаления?..

–Ты прав, колдун. Чёртов Администратум, будь он хоть трижды неладен. Приди просьба о помощи вовремя, Илосу не пришлось бы так долго обороняться в одиночку. Мы пришли слишком поздно.

Услышанное поразило Руксуса. Он чувствовал, что комиссар говорит с искренней болью в голосе, – ему действительно было жаль жертвы всех этих людей. Юноша по новому взглянул на комиссара, который ещё минуту назад казался ему тираном-палачом, упивающимся своей властью, и даже на какую-то секунду пожалел, что хотел начать свою месть именно с него.

Вермонт не одарил Руксуса даже мимолётным взглядом, и негромко, словно говоря самому себе, дополнил:

–Ни один правоверный солдат Империума не заслуживает такой судьбы. Нам нужен каждый боец, каждый лазган на каждом рубеже, на всех баррикадах. Солдат могло бы умирать куда меньше. Проклятый Администратум…

Мерное покачивание «Химеры» на ещё сохранившихся дорогах Шар’ка немного убаюкивало, даже успокаивало, так что через несколько минут Руксус отвлёкся от комиссара и вновь погрузился в свои размышления и чувства. Он увидел так же огоньки разумов других псайкеров, не только людей – и осторожно прикоснулся к ним, пытаясь понять их природу. Колдунов у ксеносов было всего трое, зато вот людей… Руксус быстро понял, что подавляющее большинство из них – простые граждане Империума с подсознательной расположенностью к пси-силам. Они никогда не проходили обучение в Астра Телепатика, и не пройдут. К своему удивлению он так же осознал, что даже здесь, в многомиллионном городе-улье, по крайней мере в радиусе действия его способностей – нет никого, кто мог хотя бы примерно сравниться с ним в потенциале. «Неужели я настолько силён?», рассеянно, без гордости и высокомерия подумал юноша. Эта мысль не вызвала удовлетворения, скорее наоборот. На какие-то мгновения он почувствовал себя бесконечно одиноким.

– Переживаешь? – на плечо легла чья-то тёплая ладонь.

Руксус открыл глаза и поднял взгляд. Альберт тепло улыбался.

–Нет, ничуть. Просто неприветливое это место. Здесь…столько живых душ, Альберт. Намного больше, чем на Сионе. И многие страдают.

Юный псайкер странно посмотрел на Руксуса.

–Ты им сочувствуешь?

Руксус и сам понял, как прозвучали его слова. Внезапно он нахмурился, всерьёз задумался. Альберт не стал дальше допрашивать друга, видя, насколько тот озадачен:

– Я не так силен, как ты, но тоже чувствую что-то. На этой планете действительно много страждущих. Мне кажется…мне кажется, я чувствую их боль и отчаяние даже сейчас. Это просто невероятно. По сравнению с Сионой…

–Тут нет ничего общего с нашим домом, - отрезал Руксус.

«Химеру» тряхнуло. Снаружи раздался грохот орудий.

– Приехали, – оповестил водитель.

Ламерт вышел из бронетранспортёра на прохладный полумрак. От его дыхания сразу вырвалось облачко пара, что сильно удивило молодого гвардейца. Что это? На Сионе снег выпадал только в самых дальних северных краях, ближе к полюсам, был мелким и долго не держался – буквально около месяца. Поэтому большинство теплолюбивых сионцев реагировали на холод как на какую-то природную аномалию.

Ламерт потёр руки, облачённые в тонкие шерстяные перчатки с вырезами, пытаясь разогреться. За его спиной «Химеру» покидали остальные гвардейцы.

– У меня нет культурных слов, – пожаловался Дециус, покидая транспорт. – Здесь слишком темно и холодно. Я даже не вспомню, когда мне в последний раз было так холодно! Уверен, в могиле и то будет теплее.

–Будешь много болтать – очень быстро это узнаешь, – отозвался Торио, вышедший вслед за ним.

Вновь подул промозглый ветер, пробиравший чуть ли не до костей. Сионцам, привыкшим к куда более теплому климату, не выдали ничего утеплительного, кроме тонких перчаток, однако поддерживать тепло кое-как помогало постоянное движение и присутствие поблизости военной техники. Ламерт на несколько секунд приложил ладонь к «Химере» – машина дышала своей собственной жизнью, внутри неё билось настоящее металлическое сердце. Молодому гвардейцу показалось, что он даже чувствует, как оно делает свою работу, качает по всему «телу» кровь-горючее. От всего этого так же отдавало теплом, и солдат подумал, что они несут один и тот же общий долг, служа великому и вечному Империуму Человечества.

Кругом происходила подготовку к грядущему сражению: гвардейцы покидали «Химеры» под звонкие приказы офицеров, отряды огневой поддержки занимали позиции, полковые священники читали последние, предбоевые литании. Где-то с другой стороны улицы слышался рокот танковых колонн и мерные шаги «Часовых». Ламерт нигде не видел артиллерию, но почему-то был твёрдо уверен, что она так же не останется в стороне и точно поможет им в предстоящей схватке. Гвардеец оглянулся.

Город-улей казался чуть ли не на половину уничтоженным, так что молодой солдат испытал облегчение, вспомнив, что почти всё его население было успешно эвакуировано. Конечно, кто-то остался, в основном – семьи нищих из нижних ярусов и подульев, но Ламерт уже пытался свыкнуться с мыслью, что он тоже теперь часть войны, а на ней невозможно спасти абсолютно все жизни. Кто-то обязательно погибнет, кого-то в любом случае придётся принести в жертву на алтарь победы. Оставить сотни, чтобы спасти тысячи и десятки тысяч. Сама эта мысль вызывала у Ламерта внутреннее непередаваемое отвращение, но он старался бороться с этим.

«И вообще, о чем я думаю? Мне бы теперь самому выжить».

Но Ламерт не мог вот так легко перестать думать о других людях. В детстве он трудился ради своей семьи, чуть позже ухаживал за больной матерью, а повзрослев – старался для отца и сестёр, и не покинул родного дома, пока они не смогли твёрдо стоять на ногах. С самого детства он жертвовал своими интересами ради других, и теперь, став имперским гвардейцем, был твёрдо уверен, что продолжает следовать своим убеждениям, но первая же планета и то, что на ней происходит, отрезвило Ламерта. «Я взял в руки оружие и принёс клятву защищать Империум, – так почему люди, мои сограждане, продолжают гибнуть»? На какую-то минуту его охватило отчаяние, смешанное со злобой. Он буквально впился ладонью в лямку лазгана, до сих пор висевшего на спине. «Я буду биться, пока во мне струится кровь. Может, у меня не будет даже возможности нажать на курок, но клянусь забрать с собой столько врагов человечества, сколько смогу. Священная клятва дана, и обратного пути для меня уже нет. Я внесу свой скромный вклад в защиту родного дома, и с радостью принесу свою жизнь в жертву, если отец и сёстры никогда не познают войны».

От мыслей его отвлёк подошедший сержант Клавикус: не очень высокий, но крепко сложенный лысый мужчина в обычной флак-броне рядового гвардейца.

–Строимся, быстро! Мы должны занять вон тот выступ, прежде чем…

В его воксе раздался чей-то голос. Абсолютно безволосое лицо сержанта приняло крайне задумчивое, внимающее выражение. Он даже приложил к воксу палец. Ламерт огляделся и понял, что произошло что-то серьёзное, ибо похожая реакция была абсолютно у каждого офицера, вне зависимости от ранга. Каждый из них застыл, внимательно слушая внезапное донесение. Ламерт с неподдельным интересом наблюдал за живым, достаточно подвижным лицом своего сержанта.

В этот момент по воздуху пролета небольшая группа самолётов Империалис Аэронавтика. Этот рокочущий, резкий звук тем не менее внушал какое-то почти мистическое спокойствие.

Голос по ту сторону умолк, и все офицеры разом попытались раздать очень похожие по смыслу команды, однако в воздухе раздался приближающийся свист. Только уже с другой, обратной стороны.

–Это противник, в укрытие!!! – услышал Ламерт крик Клавикуса, прежде чем земля ушла у них из-под ног.

Несколько несуразных конструкций, покрашенных в красный и достаточно отдалённо похожих на настоящие самолёты появилось в небе; послышался стрекот зенитных орудий, и на шпиль слева упало несколько бомб, засиявших и поднявшихся к небу ярко-огненным цветком. Ударная волна от этого взрыва сбила с ног не только Ламерта. Поднимаясь на ноги, молодой гвардеец понял: сражение уже началось, и гораздо раньше, чем он думал.