Псайкер. Путь изгоя

Подумав о том, что у них, вероятно, могла бы быть и семья, Марианна выпустила остатки своих пси-сил.

Космодесантник в рогатом шлеме одиноко стоял поодаль от битвы. С его плеч спускался рваный плащ, за спиной, на шипах, покоилось несколько черепов, в руках – простой болтер.

Воин наблюдал за сражением, почти не шевелясь; словно собирался позднее писать с него картину.

– Доклад.

Астартес не сразу включил в ответ вокс.

– Объект ещё жив и всё еще сражается. Данные нашего анализа полностью подтвердились. Твари извне оказались неспособны даже ранить его.

Минуту царило молчание. Воин продолжал одиноко следить за битвой, и все вокруг словно не замечали его бездействия.

– В таком случае твоя миссия выполнена, Аутостос. Возвращайся в штаб. Челнок будет ждать тебя в условном месте.

– Вы уверены? – спросил оперативник. – Я бы мог продолжить наблюдение.

– Не стоит. Объект жив, исход известен. Андроатос проиграл, его Поход закончен. Возвращайся.

– Будет исполнено. Во славу Гидры.

– Во славу Гидры.

Кериллан с досадой наблюдал за тем, во что превратился храм. Как и многие космодесантники, он не разделял обожествления Императора, но и не лез в дела простых смертных, не осуждал их заблуждений. Его дело, как воина-Астартес, в первую очередь, это защита людей.

Однако здание все же пострадало от обстрелов, тут и там виднелись следы недавно отгремевший битвы. Это был совсем небольшой храм, буквально один из сотен по всей Атолле, но его явно защищали до самого конца. Пока Кериллан поднимался, краем слуха улавливая звуки бушующего сражения на улицах столицы, он заметил несколько обагренных кровью кучек тел, сложенных в самых, казалось, неприметных местах. Среди них космодесантник заметил как защитников храма, предателей, – так и священнослужителей, даже молодых клерков. Никто не хотел покидать священное место без боя, тем более перед лицом злейшего врага. Вечного Стража это тронуло, он подошёл к одному из красных холмиков.

Ближе всего лежала девушка лет шестнадцати, с коротко стриженным темными волосами. Белое монашеское её одеяние побагровело от пулевых попаданий, кристально чистые голубые глаза застыли в ужасе неверия. Правая рука, казалось, ещё держала лазпистолет. Кериллан печально покачал головой, приложил хрупкую белую руку с оружием к груди, как то принято у воинов, и осторожно закрыл погибшей глаза. Как никогда раньше он почувствовал разницу между собой и простыми людьми, то, насколько они кажутся хрупкими и уязвимыми в сравнении с Ангелами Императора. К тому же монахиня была ещё так молода! Юная жизнь, столь зверски оборванная, вновь пробудила в Кериллане непреодолимый гнев. Ещё громче завопила разгоняемая двумя сердцами кровь, требуя отмщения. Он пришёл сюда положить всему этому конец – и исполнит свою клятву. Прощальным жестом воин осенил павших аквилой, после чего продолжить путь.

Нужный зал, ввиду малых размеров храма, искать почти не пришлось. Главная причина всех бед, обрушившихся на целый сектор, стояла в самом большой зале, возле оскверненного алтаря, лицом к огромному витражному окну. Почти неповрежденные деревяные скамьи покрывали почти все пространство, в жаровнях, испуская благодатный запах, ещё горело пламя. Кериллан вошел, не став закрывать за собой дверей.

Он прошел чуть больше половины, когда Андроатос медленно, почти величественно развернулся:

– Вот явился и главный герой. Как поживаешь, малыш Кериллан? Наверняка уверен, что пришёл свершить благое дело, а на самом деле добровольно сунул голову в капкан по самую шею.

– Ты так уверен? – Страж сместил меч немного вправо, меняя стойку. – Этот, как ты выразился, «малыш», убило немало твоих прихлебателей. Это действительно благое дело и свершившаяся кара, однако мы оба понимаем, что все эти жизни я оборвал лишь с единственной целью – добраться до самой главной.

Они оба едва сдерживались от переполнявшей их ненависти, однако внутри Андроатоса внезапно проснулось желание открыть глаза мальчишке, прежде чем его убить.

–И вновь война… – протянул Незамутнённый, – и вновь кровопролитие. Снова смерти, боль, и лишения.

– О чем это ты? – всё это время Кериллан медленно, осторожно приближался, почти постоянно смещая оружие то в одну, то в другую сторону.

– Об истинной природе вещей. Ты ведь наверняка никогда не задумывался о причинах моего решения, так ведь? Для вас это предательство, отступничество, уход с истинного пути…но я считаю наоборот. Среди ложных убеждений мне открылись настоящие.

– Тот, кто проклят, никогда не признает своего проклятия. Разумеется, оправдывая свои действия, ты найдешь любое утешение в своей душе, но меня не обманешь. Достаточно оглянуться вокруг, чтобы всё понять.

– И вновь ты смотришь лишь на верхушку. – Андроатос, держа меч лезвием вниз, начал медленно спускаться, плащ из человеческой кожи едва касался мраморных ступеней. – Сколько же всё это продолжается, Кериллан? Борьба Империума за выживание, наша война против всей Галактики? Человечество страдает, мой незрячий брат. В тысячах, миллионах миров бессчётное количество людских душ несет клеймо бесконечных лишений. Мы только и знаем, что вечная битва, которой нет ни конца, ни края. Сколько жизней Империум уже вознес на алтарь собственного выживания, а главное, сколько намерен ещё?

– Человек – истинный владыка Галактики, – как само собой разумеющееся, провозгласил Кериллан. – И мы лишь огнём и мечом доказываем своё право на неё. Наши враги слишком невежественны, чтобы понять, что против человечества у них шансов нет и никогда не было.

Андроатос громко, но печально рассмеялся, и смех его гулом отражался от стен.

– Миллионы погибших и погибающих до сих пор имперских гвардейцев точно бы с тобой согласились. Рожденные в нищете, выросшие среди постоянных притеснений, ненависти, репрессий… они встречают неизбежную гибель в кровавых, жестоких боях, порою покинутые всеми, даже своими покровителями. При этом гибнут не только те, что держали оружие в руках, но и те, кого принято считать невинными. После же всей бойни про всех них забывают, словно их подвига и самопожертвования никогда не существовало. О, Кериллан, если бы ты видел то, что видел я… Уж не знаю, каков был Империум когда-то, но он уже давно потерял своё истинное лицо. Теперь, перед лицом бесконечной войны, ему плевать на своих сыновей и дочерей.

– Пусть даже так, Империум – наш дом, и другого у нас нет. И едва ли будет. Пока что ты лишь порицаешь то, что когда-то защищал. Неужели только этим ты оправдываешь начатое тобою кровопролитие? Оглянись, Андроатос! Вся эта кровь, тех же бесчисленных миллионов – на твоих руках.

Незамутненный лишь покачал рогатой головой.

– Ты так и не понял. Защищая Империум, они гибнут в бесконечной, лишенной смысла борьбе за выживание, в то время как я несу лишь забвение. Человечеству пора исчезнуть, мой дорогой брат, отойти в сторону. Мы пришли в эту Галактику незваными гостями, заявили свои права на чужой дом, а теперь делаем вид, будто всё действительно принадлежит нам – и платим за это кровавую цену, жертв которой давно нет числа. Империум не более чем язва на теле Галактики, дряхлый, немощный старик, едва способный усидеть в кресле. Ты тоже посмотри вокруг, но шире. Кругом одна война. Думаешь, я выбрал Кхорна потому, что считаю его истинным богом? Я всегда плевал на богов. Просто эта Галактика не знает ничего, кроме войны, и лишь потому Владыка Черепов выглядит чуть более убедительным. Мне всё равно на его дары, моё единственное истинное желание – закончить мучения человечества. Космос не принадлежит нам, и никогда не будет. Пришло время положить конец это бессмысленной кровавой борьбе.

Кериллан солгал бы, если б сказал, что слова Андроатоса ничуть не тронули его. Сжавшись, даже немного понурив голову, он всё же выше поднял «Призывающего к ответу»:

– Человечество никогда не пойдет на это. Мы его защитники, всегда ими были, – но не судьи. Ты не вправе решать за весь людской род. Если он хочет бороться – пускай. Это его решение.

– Решение, принятое Высшими Лордами Терры? – усмехнулся Чемпион Кхорна. – Чиновниками Администратума, планетарными губернаторами и генералами Имперской Гвардии? Как думаешь, Кериллан, много ли желания умирать за чужое выживание у простого бродяги, лишенного крова, семьи, и даже здоровья? Империум ведь не дал ему ничего, кроме нищеты и унижений.