Псайкер. Путь изгоя

Обливаясь горькими слезами, Валерика вновь прижала к себе тело девочки.

–Прости меня, дорогая, умоляю, прости…Я не хотела, правда не хотела…Я сделала всё, но как всегда, этого оказалось мало. Умоляю, прости…

Глава 12

Верховной настоятельнице не в первый раз пришлось убить несостоявшегося ученика, но каждый такой случай «вынужденного милосердия» врезался ей в сердце, словно ножом, калечил душу. Она не сдерживала слёз ни тогда, когда пришли забирать холодное тельце Ионы, ни после, когда уже легла в постель. Сон пришёл к ней лишь под самое утро, но женщина не чувствовала усталости или утомления, только боль утраты и муки совести.

Утром, за завтраком, её вновь подозвал к себе Наафалилар. Валерика приблизилась походкой человека, идущего на казнь.

–Славное представление, – без прелюдий резюмировал церковник, – я был почти растроган.

Верховной настоятельнице было не привыкать к насмешкам в адрес её тёплого отношения к псайкерам, поэтому она пропустила очередную подколку мимо ушей:

–Я решила, что пусть уж несчастная девочка погибнет от моей руки, чем от пуль палачей Церкви.

–Не берусь рассуждать об чувствах колдовского отребья, но что-то мне что-то подсказывает, что ей было всё равно. Однако если честно, верховная настоятельница, то я тебя совсем не понимаю.

Валерика подняла вопросительный взгляд. Наафалилар выглядел как обычно задумчивым, но сейчас на его загорелом лице лежала немая печать каких-то мрачных мыслей, заметно его волнующих.

–Ты ведь должна понимать, настоятельница, что своим поступком спасла чьи-то жизни. Девчонка была нестабильна, и в любой момент могла убить десятки, если не сотни.

–Расскажите это ей.

Наафалилар покачал головой.

–Империум каждую секунду своего существования жертвует миллионами жизней своих граждан. Как утверждают на Матаане-3, Владыка Людей бесконечно обливается кровавыми слезами, наблюдая за нашей борьбой. Если мыслить в таком ключе, то что значит жертва одной-единственной девчонки-псайкера? Ничего. Сказать по правде, мне больше жаль тех, кто потерял родных и близких во время прошедшего бунта. Их утрата стоит куда большей скорби.

–Они не жили в клетках, и их не презирали за то, что они родились теми, кем не выбирали.

Церковник вновь отрицательно покачал головой.

–Едва ли мы поймем друг друга, а наш спор приведет к чему-то хорошему.

–Спор? Я не думаю, что спорила с вами, надзиратель. Лишь отстаивала свою точку зрения.

–Понимаю. Кстати, как удачно, что я вспомнил…- Наафалилар чуть улыбнулся, – мне сказали, что произошло с Весконти.

–А что с молодым господином? – с наигранным, почти насмешливым простодушием спросила Валерика.

–Не строй из себя дурочку. Ты публично унизила моего заместителя. Выставила на посмешище представителя Экклезиархии.

–Вы так считаете? А вам сказали, перед какой «публикой» все это произошло? Или вас резко стало волновать мнение псайкеров?

–Это не имеет большого значения.

–А то, что мои вынужденные действия спасли школу от уничтожения? Это имеет значение?

Наафалилар поднялся.

–Осторожнее, Валерика, – без весомой угрозы в голосе произнёс он. – Ты сильна и влиятельна, но отнюдь не всесильна. Клавдиан тоже считал себя неприкосновенным – и мы оба знаем, как он кончил.

Верховную настоятельницу, похоже, слова надзирателя не тронули. Она беспечно пожала плечами.

–У каждого из нас свой путь служения Владыке. Клавдиан же, да смилостивиться Он над грешной душой епарха, оступился. Я такой ошибки не допущу.

На следующем занятии дети заметили отсутствие Ионы; выражение боли и скорби исказило их юные лица. Ещё на подходе к кабинету сердце Руксуса предчувствовало беду, – и его опасения подтвердились. Методор так же не выглядел особо счастливым.

–Иона ведь…не опаздывает, верно? – глухим тоном пробормотала Марианна. – Обычно она приходит…приходила раньше нас.

–Она ушла тропою света и раскаяния, – Методор в мрачной торжественности развёл руками.

Руксус от чувства бессильной злобы сжал кулаки.

–Да как они посмели…

–Все мы лишь инструменты в чужих руках, а инструменты, как известно, можно чинить, менять, и…ломать.

Марианна тихо заплакала, Каме помрачнел, Руксус от злости не находил слов.

Весь тот урок мальчик не мог сосредоточится, мыслями возвращаясь к Ионе. Да, он едва её знал, да и её нервозное поведение ему не очень нравилось, но всё-таки она была таким же псайкером, его сестрой по несчастью. Впервые в жизни Руксус встретился с наглядным примером бескомпромиссной жестокости в системе обучения псайкеров, которой его так пугали всё это время. Все в один голос ему говорили о том, что если не сможешь контролировать свои силы – от тебя избавятся. До этого момента мальчик в глубине души всё-таки надеялся, что это не более чем страшные сказки, но теперь… Теперь Ионы нет, и Руксус уже не сомневался в том, что его ждёт та же незавидная страшная участь, если он покажет себя недостойным, проявит слабость. «Спасибо, Иона», вознёс мальчик мысленную благодарность. «Мы были едва знакомы, но мне всё равно жаль, что с тобой так поступили. Надеюсь, Император будет милостив с тобой».

С той ночи Руксуса стали мучать кошмары. Сны потеряли былую безмятежность еще с момента, как он пробудил свои силы по-настоящему, на первом уроке Методора, но теперь всё стало настолько плохо, что мальчик уже боялся засыпать.

Ему снились на первый взгляд прекрасные, бескрайние просторы. В них ярко светилось множество цветов, самых разных, от ярко-фиолетовых до тускло-красных. Бесконечная радуга, тянущаяся в вечность. Сначала мальчик любовался открывшимся перед ним видами, но затем он понял, что они отнюдь не пустынны. Обитатели этих завораживающих просторов выходили к нему, – но мальчик не успевал их толком рассматривать, просыпаясь на этом моменте в холодном поту. После пробуждения сон обратно уже не шёл, и до самого утра Руксус просто лежал, бессмысленным взором смотря куда-то вдаль.

Прошло полторы недели, и пережитого мальчик заметно исхудал, лицо его несколько осунулось, а взгляд принял необычайную серьёзность. Несмотря на внешность семилетнего ребенка, Руксус теперь смотрел взором взрослого юноши.

К концу третьей недели кошмары стали дольше, сильнее, начали будто бы раскрываться. В конце концов мальчик увидел, кто к нему спешно приближался всё это время, заставляя с ужасом просыпаться.

Демоны всех мастей, клыкастые, зубастые, жуткие в своем бесконечном разнообразии, алчности и жесткости, тянули к нему свои отвратительные конечности, желая поглотить его душу и захватить тело. Тогда Руксус почувствовал себя крохотной рыбешкой посреди стаи кровожадных голодных акул. Более того, кошмары казались тем жутче, что мальчику казалось, будто с каждой новой ночью твари Варпа подбирались к нему всё ближе и ближе. Он уже не любовался разноцветными просторами, прекрасно понимая, что это Царство Хаоса, а просто сидел и в мучительном ожидании вглядывался вдаль. Когда появлялись твари, он пытался встать, побежать изо всех сил, но ноги будто наливались свинцом и переставали слушаться. Это продолжалось из ночи в ночь.

Вскоре Руксус не выдержал и поведал всё Методору. Тот лишь сочувственно покачал головой.

–Тут, увы, тебе никто не поможет. Это закономерный для нас, псайкеров, процесс.

–Закономерный? Но почему же, учитель?

Методор посмотрел мальчику прямо в лицо.

–Я уже давно чувствую то, что с тобой происходит. Я подозревал, что так оно и будет, но помочь тебе не в моих силах, повторюсь. Вижу, что ты измучен, Руксус, но ответ на свой вопрос, думаю, тебе известен и без меня.

Юный псайкер недоумевающе уставился на наставника. Методор поспешил ответить:

–Чем прочнее связь псайкера с Варпом, тем он сильнее. Ты становишься могущественнее, но плата за это – твой рассудок. Он будет постоянно подвергаться атакам созданий оттуда, и от этого никуда не деться. Ты намного сильнее, чем рядовые псайкеры, Руксус, а потому Нерождённые будут всегда преследовать тебя.

–Но что мне тогда делать, учитель? Я же не могу так жить!

–Действительно, не можешь. Поэтому у тебя всего один выход – это борьба. Сражайся с ними, мой мальчик, иначе однажды просто потеряешь самого себя. Думаю, ты уже достаточно взрослый и прекрасно понимаешь, что ждёт тебя тогда.