Псих Книга 1

Если бы кто-то узнал о моей истинной внешности, он бы меня не понял. Зачем мне себя уродовать? На самом деле все просто, я не хотел выделяться, мечтая о спокойной жизни. Прежнее существование казалось мне адом. Днем серьезные тренировки с мастерами, оказавшимися хуже самых злобных сержантов. Хотя в армии не был, но старые фильмы любил посмотреть. А ночью приходилось отбиваться от домогательств сладострастных дамочек, преследовавших в доме повсюду. Если бы они не были моими мачехами, то бог с ними, но конкуренция с отцом днем выходила мне боком.

Когда, наконец, получу свободу, мечтаю взять иную фамилию, начать жизнь с чистого лица. Поэтому вот уже несколько лет маскируюсь, дабы никто меня не видел в истинном виде. Закончив учебу, сменю внешность очкарика-ботана на что-то нейтральное, дабы не мешало собственному бизнесу. Я не общителен. Меня можно назвать социофобом, ведь одному жить гораздо проще. Но еще больше не люблю женщин, психолог сказал бы, что у меня детская травма. Нет, я их не боюсь, но все же опасаюсь, поэтому держусь стороной. А еще ненавижу свою внешность, истинную, доставшуюся от матери. Именно из-за нее у меня неприятности в жизни. Мать я не помню, от слова совсем. Она меня бросила в раннем детстве, а вот внешность осталась.

Сполоснувшись после тренировки, посмотрел на себя в зеркало. На меня смотрел ооочень симпатичный парень, прямо плейбой с яркими синими глазами, с четко очерченными скулами и прямым носом. Мне бы в кино сниматься, вот только известности не переношу. Все беды в моей жизни из-за внешности и повышенного внимания. Парням часто хочется поправить мне фейс, когда девушки проявляют нескрываемый интерес. Хоть я и не корейский смазливый айдол, но почему-то так же страдаю, обзаведясь фанатками на пустом месте. Вы пробовали так жить, когда даже не можешь выйти из дома? В мои четырнадцать я это узнал, сменив за год более пяти школ. Пришлось прикупить профессиональный грим и пройти курс визажиста. Только после этого удалось доучиться.

— Почему у других людей все, как у всех? Есть куча недостатков, живут как хотят, делают что нравится? — спросил сам себя, вспоминая, как ненавидел отца, нанимающего для меня самых жестоких учителей. — Лучше бы отдал в какой-нибудь приют и забыл о сыне.

Вот только наследников у отца больше не было, как бы он не старался. Несмотря на сильную неприязнь, тот строил на меня свои планы. Поэтому я не хотел оправдывать его ожиданий, создав из себя унылое чучело. Сегодня еще урок магии, которого избежать не получится. В санчасть я не пошел, решив отсидеться в комнате. Тяжело вздохнув, снова наложил уродующий внешность грим, остался доволен результатом.

Неизвестно какие факторы повлияли на людей, но за последние тридцать лет уровень мутаций в виде развития магических способностей сильно вырос. Нет, фаерболами швыряться никто не стал, людей превращать в лед и камень тоже. Мутации начались на уровне сознания. Бесконтактный бой, чтение мыслей и эмоций, различный гипноз, внушение и даже частичное управление разумом. Еще боевое предвидение, наведение иллюзий и морока. Целительство сделало большой рывок в своем развитии и магия проклятий, куда ж без нее. Это я перечислил лишь те, которые практиковали в моей группе одаренные. Я же не мог похвастаться ничем, кроме как аналитическим мышлением, хорошей памятью и голливудской внешностью. Но ничего из этого выставлять напоказ не хотел.

Тренировки проводились на полигоне, специально оборудованным якобы для магии, а по факту обнесенным простым барьером из орфстекла. Возможно, у кого-то способности и посерьезнее, но только не у нашей группы. Самуэль Гаврилович встретил учеников в черной мантии, хорошо, что без магической шляпы и волшебной палочки. Тут у нас не Хогвартс, но тоже способности впечатляли.

— Сегодня отрабатываем по очереди свои навыки на противнике, — он обвел взглядом группу и почему-то остановил взор на мне, разукрашенном на предыдущей тренировке. — Оболенский, тебе необходимо научиться защищаться от магического воздействия. Сегодня ты будешь для группы тем самым противником.

Они что, сговорились между собой, почему я должен стать грушей для окружающих? Слышал где-то, если человек выставляет себя жертвой, то его каждому хочется ударить, да побольнее. Почему-то образ безобидного «ботана» работает неправильно, как образ жертвы. То тренер помогает моему сопернику советами, то учитель магии выбирает меня в качестве мальчика для битья. Но может он таким образом хочет пробудить во мне магию? Думать об этом даже не хочу и постараюсь ничего в себе магического не открывать.

— Оболенский, выйди в центр и попытайся отразить атаку Гавриловой. Она попробует прочесть твои мысли, а ты постарайся их скрыть, — мысли скрывать не такое уж сложное дело. Надо просто думать о какой-нибудь хрени, желательно сложной и непонятной.

Гаврилова, которую переименовал в Ромашку, встала напротив и уставилась пристальным взглядом, словно хотела прожечь во мне дырку. Девушке я посочувствовал, ведь обмануть менталиста вообще не составит труда. Ему приходится вечно гадать. Человек на самом деле так думает, или хочет, чтобы менталист поверил в то, что он об этом сейчас думает. Я же не стал изгаляться, начал в уме производить расчеты алгоритмов, выстраивая цепочку примера из высшей математики. Говорил же, отец выбирал для меня жестоких учителей. Напарница аж покраснела от напряжения, не в силах понять мои мысли. Я же увлекся, полностью сконцентрировавшись, дабы не сделать ошибки. Прекрасно знал, что девушка в математике не сильна.

— Псих, ты что ли, алгоритмы считаешь? У меня какие-то цифры возникают в уме, — она разочарованно смотрела на меня, словно я не оправдал ее ожиданий.

— Гаврилова, сосредоточься и воспроизведи мысли Оболенского, иногда это может быть очень полезной информацией. Например, сложный шифр, код от сейфа или номер телефона, — учитель и не захотел прекращать эксперимент. Я же продолжил производить расчеты.

— Ничего такого он не думает, это что-то из высшей математики, в которой я не сильна, — расстроилась девушка, провалив поставленную задачу.

— Хорошо, Оболенский, теперь подумай о чем-нибудь ином, более приземленном, — учитель явно сейчас подыгрывал ученице, подставляя меня, и это мне не понравилось. Захотелось напакостить. Представил Гаврилову голой в душе, напевая знакомую мелодию одной старой группы, под которую стриптизерши в клубе до сих пор снимают одежду.

— Учитель, он вообще перестал здраво мыслить. Не думаю, что смогу прочесть его мысли, — первой сдалась пунцовая девушка, узнав то, что ей не понравилось. А же искренне старался соответствовать своему новому прозвищу, творил дичь.

— Хорошо, сейчас попробуем гипноз, выходи Смирнов, заставить Оболенского сделать что-нибудь странное, — передо мной вышел Фантазер, и мне его взгляд не понравился. Раз он сумел нафантазировать по поводу списывания, то хрен знает, что может придумать теперь. Для того, чтобы не попасть под гипноз, нужно держать фокус внимание на себе и своем теле, не отвлекаясь на посторонние раздражители. Так и поступил, проверяя насколько я голоден. Обед пришлось пропустить, и теперь желудок требовал пищи. Почти захлебнулся слюной, мечтая о вкусном ужине. Фантазер не сводил с меня пристального взгляда, а я ушел в себя, пообещав вернуться нескоро.