Псих. Пенталогия

– Ругр, Рура!
– Позвал я, подойдя к ветерану ИСу, ставшему излюбленным местом для игр мохнатой молодёжи. Вот и сейчас там сновали около десяти котят.

Игры играми, но всё-таки боезапас мы с машин унесли, слили топливо и на всякий случай отсоединили кое-какие важные детали, которые теперь хранились в доме у Дизеля. А то с мелкоты станется завестись и уехать кататься.

– Папка!
– Раздался голос сверху, и мне на голову свалился Ругр.

– Ты - хулиган.
– Сказал я ему, снимая с головы и беря на руки.
– В кого же ты такой интересно?
– Спросил я, поглядывая на Киру, пока Ругр, не пожелавший сидеть на ручках, выкрутился и снова полез на голову.

– В тебя.
– Ответила она.
– Это всё твоё воспитание. Я-то вообще лапочка. Белая и пушистая.
– Сказала она и добавила, заметив недоверие в моём взгляде.
– Да-да!

– Аргумент.
– Согласился я, а потом крикнул.
– Рура, мы идём гулять, вылезай, а то без тебя уйдём.

– Гулять!
– Рура пробежала по дулу танка и прыгнула мне на голову, где и так уже был Ругр.

Котята, само собой, на моей голове вдвоём не поместились, и Ругр упал бы на землю, не подхвати его Кира на полпути.

– Ещё одна хулиганка.
– Прокомментировал я, направляясь с Рурой на плече на выход из города.

Идти до свободных угодий было далеко, но мы решили остановиться в небольшой тенистой роще поблизости. Стада-то были все поделены на многие километры вокруг города, но рано детям гонятся за буйволами, с них и грызунов хватит. Благо арги-ру не охотились на мышей из-за разницы в размерах.

Мы ещё не достигли рощицы, как Рура соскочила с плеча и побежала вперёд, привлечённая шуршанием. Братец не стал отставать и, бросив попытки извлечь хоть каплю молока из груди Киры, рванул следом, только трава летит из-под лап. В роще раздалось возбуждённое сопение, вызванное азартом первой охоты, и, когда мы вошли под прохладную сень деревьев, пред нашими взорами предстала умильная картина. Два котёнка, припав на передние лапы, караулят кого-то, спрятавшегося в корнях, а их короткие хвостики так и мечутся из стороны в сторону.

Рура не выдержала первой и прыгнула под корни дерева, даже не видя цели. Раздался шорох опавших листьев, и пока дочка терзала их, грызун стремглав ринулся по дереву вверх. Ругр с места прыгнул, но не смог уцепиться на стволе и упал на сестру, вызвав взрыв негодования, выразившийся в возмущённом мяве. Пока дети возились в листве, белка благополучно скрылась в листве и обложила их оттуда трескучей тирадой.

– Когти надо использовать Ругр.
– Посоветовал я.
– Когти.

– Когти?
– Спросил сынишка, вопросительно глядя на меня.

– Когти.
– Подтвердил я, выпуская из пальцев свои когти.

Он, глядя на меня, попытался провернуть такое же. Когда у него это получилось, он на радостях пробежался по траве, сделав круг вокруг надувшейся как мышь на крупу сестры, и нацеплял на свои пока маленькие коготки опавшие листья. Пока он пытался стряхнуть их с лап, Рура решила сначала полностью разобраться со своими возможностями и, выставив лапу перед собой, смотрела, как когти вытягиваются и втягиваются обратно.

Ругр, поняв, в чём была его ошибка, стряхнул листву с лап и повторил попытку забраться на дерево. Вторая попытка вышла удачнее, и он скрылся в густой листве, заставив меня взволнованно побегать под ветками, чтобы, в случае чего, поймать его. Догнать белку у тяжелого пузатого котёнка всё же не вышло, и он, разочарованный неудачей, спустился вниз, определив в качестве новой цели свою сестрёнку. Та, устав следить за скачущим по веткам братом, сидела и умывалась, очищаясь от налипшей листвы, и не замечала подкрадывающегося к ней маленького хищника.

– Ругр, ты же не будешь есть сестру?
– Спросил я его, спасая Руру, не ведавшую об опасности.

– Есть?
– Удивился он и заявил.
– Есть молоко!

– Всю жизнь?
– Вновь спросил я.

– Всю!
– Без тени сомнения заявил он.

– То есть, вырасти ты не хочешь?
– Задал я провокационный вопрос.

– Хочу!
– Ответил Ругр.

– А как же ты вырастешь, если не будешь правильно питаться?

– Молоко?
– То ли спросил, то ли утвердил он.

– Одного молока мало.
– Ответил я.
– К тому же так не будет всегда. Да и молоко едят только маленькие.

– Я большой!
– Гордо заявил котёнок.

– Большой.
– Подтвердил я.
– А большие едят мясо.

– Мясо убежало.
– Грустно сказал Ругр.

– Найди другое.
– Посоветовал я.
– Нюхай воздух, слушай. И найдешь.

Рура, внимательно слушавшая наш разговор, уткнулась носом в землю и пошла куда-то, видимо, что-то почуяв. Ругр же решил сначала попробовать слух и уселся на землю, поводя ушками в разные стороны. Дочка уже скрылась за деревьями, и Кира последовала за ней. Я же остался следить за сыном, который что-то всё-таки услышал и радостно помчался в кусты. Только для того, чтобы вынырнуть оттуда секунду спустя с кузнечиком в зубах.

– Папка, я поймал!
– Радостно заявил он, отчего кузнечик выпал из пасти и, воспользовавшись шансом, расправил крылья и улетел.

– Брось, им всё равно не наешься.
– Успокоил я Ругра, печальным взглядом провожавшего упущенную добычу.

Подбодрённый котёнок бросил грустить и вновь сорвался с места, ведомый слухом. Вскоре впереди раздался какой-то писк, и радостный Ругр появился снова, держа в пасти птичку. Он попытался что-то сказать, но боялся разжать челюсти, из-за чего я не смог его понять.

– Скажи мысленно.
– Обратился я к нему телепатически.

– Я поймал.
– Пришёл мне ответ.
– Можно есть?

– Можно.
– Разрешил я.

– Но она же живая!
– Недоуменно сказал он.

– Кира, ты вырастила вегана!
– Прокричал я.

И как мне быть? Это человеческому ребёнку можно сказать, что животных обижать нельзя. Но Ругр-то хищник!

– Видишь ли.
– Опустился я на колени перед ним.
– Ты хищник, а хищники едят мясо. А всё мясо когда-то было живым. Да и сами мы из мяса состоим. Только это не значит, что нас надо есть.

– А кого можно есть, а кого нельзя?
– Спросил он.

– Нельзя есть разумных.
– Ответил я.
– А есть лучше травоядных, ибо они наименее разумны из всех.

– Почему?
– Вновь последовал вопрос.

– Они едят траву.
– Показал я рукой на поле.
– А чтобы наестся травой, нужно съесть очень много, у тебя живот лопнет, если ты попробуешь так питаться.
– Добавил я, перехватив его взгляд. Не хватало ещё, чтобы он провалился в пропасть вегетарианства.
– Поэтому травоядные едят весь день, и времени на то, чтобы подумать, у них просто не остаётся, вот они и разучились.