Псих. Пенталогия

– Нельзя что ли было дать обезболивающее?
– спросил император, глядя на муки своего адъютанта.
– От этого скрежета даже у меня клыки заболели.

– У меня тоже, - хихикнул учёный, но, вспомнив, с кем он разговаривает, сменил тон.
– Подопытный должен оставаться в ясном сознании на данном этапе. Иначе он утратит разум. Вам же не нужен безвольный идиот?

– Не нужен, - подтвердил Горлаг, - Влюблённый идиот куда полезнее.

– Что?
– Вскинул голову учёный, но император только махнул лапой, так что Гурнал вернулся к прежней теме.
– Обезболивающее затуманивает разум, а выделяющийся адреналин, в свою очередь, пойдёт только на пользу. И сейчас станет тише.

Сказав это, Гурнал вновь пробежался пальцами по клавишам, и инъекторы вернулись на свои места, уступив тело своему большему собрату, впившемуся в загривок адъютанта. Тот стал закачивать бесцветную жидкость, от которой тело Лорина обмякло, и он, закрыв глаза и затихнув, безвольно повис на ремешках, которые до того безуспешно пытался разорвать.

– Вот и всё, - прокомментировал учёный.
– Осталось только подождать. Перекусить не хотите?

– Что-то у меня аппетит пропал, - ответил император, уставившись на жёлто-бурую лужу, натёкшую под креслом.
– Я бы выпил.

– У нас есть только спирт.

– Сгодится.

Сознание медленно возвращалось к Лорину, окружающий мир словно проступал сквозь мутную пелену, а в ушах стоял гул, словно он всплывал на поверхность с большой глубины. Первое, что он увидел, когда зрение полностью вернулось к нему - довольная морда Горлага, внимательно осматривающая его.

– Очнулся?
– весело спросил он и принялся освобождать адъютанта от ремней.
– Ну-ка пройдись.

Лорин выполнил его приказ. Точнее попытался: тело плохо слушалось, и казалось чужим. Ноги, словно стали тоньше, а сам он легче. Он положил лапы себе на талию - так и есть: гораздо тоньше, чем была. Руки его пошли вверх, нащупали грудь...

– Какого...
– пробормотал Лорин, и посмотрел вниз, а после содрал с себя штаны, оборвав клапан для хвоста, стремясь опровергнуть свои предположения. Но не тут-то было.
– Я самка?!

– Зато теперь мы можем быть вместе, - Горлаг подошёл к нему и лизнул его - или правильнее будет "её" - в нос.

– А императрица?

– О, мало ли чего может произойти за время твоих поисков: несчастный случай, поломка флаера, теракт. Как говорят: все мы смертны, - Усмехнулся император и, выдернув из кобуры, которая появилась у него на бедре уже после отключки Лорина, бластер, прицелился в адъютанта.
– Ну, кроме тебя.

Горлаг нажал на кнопку, и заряд плазмы, проделав дыру в теле помощника, растёкся по стене, оставив на ней обожжённое пятно.

– За что?
– прошептал Лорин, схватившись за рану.

– Что "за что"?
– весело спросил правитель, глядя на сходящиеся концы раны.

Лорин проследил за его взглядом и, убрав лапу от дыры в груди, тоже уставился на стремительно срастающиеся рёбра, которые уже покрывались первыми мышечными волокнами. Вскоре и те скрылись под слоем молодой кожи, из которой уже ползли шерстинки, скрывшие вскоре все следы от ранения.

– Гурнал, всё получилось!

– Я же говори...
– договорить он не успел, так как заряд плазмы разметал содержимое его головы по всему залу.

Император подошёл к телу учёного и, достав из его кармана блокнот, пролистал его, задумчиво произнеся:

– Бумага... А компьютер пришлось бы ломать.

Глава 4

– Хватит есть папку!
– взмолился я о пощаде.

Но куда там... Котята только разыгрались, и спасти меня от них могли только их мамы, которые в данный момент благоразумно отсиживались где-то далеко, под предлогом общения детей с отцом. Вот только пока котята предпочитали один лишь метод получения информации: попробовать всё на клык и на коготь. И пусть их когти и молочные зубки были пока коротковаты, но это упущение с лихвой компенсировалось тем, что из-за малой толщины, они были очень острыми. Мастера акупунктуры кимирского разлива.

– Девочки, спасайте!
– взмолился я.
– Они уже сиську ищут! Помогитя! Караул! Заживо едят!

– Вот нельзя тебе ни на минуту с детьми оставить!
– появилась, наконец-то, моя спасительница.

– Неправда!
– возмутился я.
– С двумя я справлялся. Но не с дюжиной же!

– Сам столько сделал, - парировал Кира, - теперь не плачь.

– Я больше не буду!
– пообещал я, - Только забери их от меня! Хвост же отгрызут, а у меня он и так невелик.

– Я те дам "не буду"!
– пригрозила Кира кулаком.
– Будешь, ещё как будешь!

– Буду, буду! Только не дай погибнуть молодым от клыков страшных хищников.

Кира, взяв в помощницы Кугу, освободила меня от мохнатой мелкоты, так стремившейся меня, если не съесть, то хоть понадкусывать. Котята, оказавшись у матерей на руках, поспешили к раздаче, и вскоре каюта наполнилась весёлым причмокиванием тех, кто успел первым, и недовольной вознёй остальных, пытающихся оттереть своих более удачливых сестёр от источника молока. Те упорно держали позиции, и отступали только тогда, когда становились близки к идеальной фигуре - шару.

– Желудок котёнка меньше напёрстка, - прокомментировал я зрелище, - поэтому литр молока находится в нём под чудовищным давлением. Это Кира они в тебя такие проглоты.

– Почему это?!
– возмутилась она.

– А это ты у нас любитель покушать.

– Я?!
– судя по тону, Кира оскорблена в лучших чувствах.
– Я любитель?! Я - профессионал!

– Охотно верю, - поддакнул я, провожая взглядом очередной мохнатый шарик.
– Мне молочка не осталось?

– Да ну тебя!
– Кира оттолкнула мою морду от своей груди.
– Тут детям-то не хватает.

– У, жадина-говядина!
– пробормотал я и потянулся к Куге, но та, даже не меняя позы, отвесила мне подзатыльник. Хвостом.
– А эта ещё и дерётся. Злые вы, уйду я от вас.

– Куда?
– в один голос поинтересовались кошечки.

– А я пойду сейчас туда, где есть и кофе и еда. Где буду делать ом-ном-ном, а вы сидите здесь вдвоём. Точнее, вчетырнадцатером.

– И я после этого любитель покушать?

– Ты - профессионал, сама сказала, - напомнил я Кире, - а мне до тебя далеко, как до Земли раком. Я так - дилетант.

Махнув лапой, я вышел из каюты и отправился на кухню. Забрал из синтезатора батоны: нарезной и колбасы, тыкнул в кнопочку "кофе" и принялся готовить бутерброд. Рецепт простой: батоны разрезаются пополам вдоль и укладываются слоями хлеб-колбаса-хлеб; майонез, кетчуп и прочее - опционально. Народное название сего блюда - "пасть-порву". И, с моей точки зрения, оно абсолютно неверное, ибо пасть у арги раскрывается градусов на девяносто, а у арги-ру ещё больше, и никаких проблем не возникает. А, пока я готовил себе перекус, выяснилось, что не стоило доверять приготовление кофе Клыку, под управлением которого находился синтезатор.