Психея

К черту.

Карин резко поворачивается, тем самым выбив Коди из колеи. Девушка смотрит на него, и парень с каким-то огорчением шепчет:

— Разбудил? — видит, что взгляд у О’Брайен совершенно не сонный, поэтому щурит веки, с подозрением хрипит. — А ты вообще спала? — вот. В нем опять просыпается «папка», который следит за её приемом пищи, режимом сна. — У тебя что-то болит? — сразу же предполагает парень, приподнимаясь на локте. Он сделал ей больно? Поэтому она не спала? Или что? Чего она молчит?

Кристиан сам замолкает, когда Карин улыбается, накрыв губы ладонью, и загадочно отводит сияющие глаза в сторону, вновь повернувшись к нему спиной. Коди приоткрывает рот, с каким-то притворным возмущением прошептав:

— Не баба, а… — замолкает, видя, как еле дергаются плечи девушки. Она ещё и смеется над ним? Прекрасно. Коди как-то грубо разворачивает её обратно, к себе лицом, и наклоняется, быстро чмокнув в теплые губы, отчего Карин хмурит брови, и, когда парень собирается отвернуть голову от неё, приподнимает свою, своими губами коснувшись его. Кристиан сразу же отвечает на поцелуй, улыбается, отчего он становится каким-то неаккуратным, но это не останавливает Карин, которая руками обнимает парня за шею, притягивая к себе. Коди опирается локтями на кровать по обе стороны от неё, еле перенося то, как голые ноги девушки касаются его тела.

Это, черт возьми, его лучшее утро. Утро, когда он первым делом не загружает голову мыслями о жертвах и охотницах.

Утро, которое дарит ему только наслаждение и глупую широкую улыбку.

На тумбочке начинает вибрировать телефон. Карин улыбается, слыша, как огорченно мычит Коди, когда она начинает отвлекаться и ладонью хлопать по деревянному предмету, ища свой мобильный аппарат.

— Ты же взяла отпуск, — парень ворчит, всё-таки разорвав поцелуй, когда девушка отворачивает голову, поднеся телефон к лицу:

— Просто так они звонить не будут, — игнорирует хмурость Кристиана, прижав аппарат к уху, и улыбается, когда Коди падает лицом в подушку рядом с её шеей. — Слушаю.

Место, где всегда царит ночь. Они питаются мраком. Они и есть — темнота. Их время подходит к концу. Его осталось мало, как и жертв. Стоит поторопиться, прибавить усилий, чтобы справиться. Они кружат в нескольких метрах от этого особняка, но проникнуть внутрь не могут, не могут подобраться ближе, чтобы заглянуть в окна. Им нужен носитель, но так его не достать самостоятельно. Здесь даже ночь — не помощник. Нужен посредник, который сделает все за них. Один из них в этом же особняке, Они не могут действовать на него психологически, ведь сейчас он чувствует себя… Счастливым? Но у них есть ещё один. Одна марионетка, для управления которой придется напрячься всем сразу.

Лицо Карин моментально меняется. Она резко садится на кровати, заставив Коди так же поспешно присесть:

— В чем дело? — он шепчет, но О’Брайен просит его помолчать. Она внимательно слушает, прикусив губу, после чего пальцами оттягивает её, нервно сглотнув, и смотрит на Кристиана:

— Тело Питерсона пропало.

***

От лица Ронни.

Удивительно, но мы с Джейн проспали до трех часов дня. Не помню, когда в последний раз нам удавалось так крепко и долго пребывать во сне, что вовсе не поражает Карин с Коди, которые уверяют, что наш организм просто медленно справляется со стрессом. Встали мы, конечно, никакие. От слишком долгого сна, что крайне непривычно, начинает кружиться и болеть голова, ощущение такое, что мое тело набили свинцом, отчего ноги предельно непослушны, так что преодолеть расстояние от комнаты до кухни удается с особым трудом. Правда, меня радует внешнее состояние Джейн. Её кожа вполне здорового оттенка, а не какого-то серо-зеленого, как вчера. Девушка даже улыбается мне, много говорит. Я уже успела позабыть, какая она — «прошлая» Рид.

Мы спустились на кухню к остальным только ближе к четырем, когда вдоволь повалялись в кроватях, понежились и наговорились. Давненько мы не начинали так свое утро. Я даже забываю о нашем положении. Словно сейчас время новогодних каникул, и крупные сугробы за окном создают атмосферу предновогоднего праздника, хотя до него ещё пара недель. Белым снегом покрыты ветки хвойных деревьев, поверхность реки затвердела, сухие кустарники и камыши еле держатся под давлением крупных хлопьев снега.

Моя семья никогда не наряжала елку к празднику, к слову, мы никогда его и не праздновали, но я с удовольствием наблюдала за людьми, которые украшали свои дома, улицы, на деревья вешали гирлянды и светящиеся фонарики. Приятное тепло разливается в груди при виде всей этой красоты. Помню, мне самой было охота участвовать во всем этом, но нет. Я сидела дома и читала книги, иногда родители отправляли меня к бабушке с дедушкой, но те не особо любили «захламлять» свой дом всякими побрякушками. Строгость во всем.

На кухне удивительно приятная атмосфера. Пахнет кофе и чаем, который заваривает себе Карин, что уже необычно. Неужели она выспалась? Коди постоянно поглядывает на неё с каким-то волнением, и мне это приятно. Не помню, чтобы кто-то вообще смотрел так на неё. Уверена, что этот человек испытывает к ней какие-то чувства, и этот факт заставляет меня проникнуться доверием к парню, который меня напрягал всё это время. Тайлера и Дилана нет. Спят ещё?

— Где ребята? — Джейн интересуется, и меня это удивляет. Ей тяжело находится рядом с Пози, но она всё равно спрашивает о нем, хоть и скрыто. Девушка проходит к чайнику, потрогав его ладонью, и вновь ставит греться. Карин недовольно ворчит, сев за стол напротив Коди:

— Они на заднем дворе, — подносит кружку с чаем к губам, задумчиво взглянув на Кристиана, который скованно улыбается ей. Здесь явно что-то нечисто…

— Что они там делают? — смотрю в окно, подходя к нему ближе. — Там снег валит без остановки.

— А ты выйди и посмотри, — девушка постоянно проверяет телефон, а мы с Джейн переглядываемся, вместе направляясь обратно в коридор, чтобы выйти к двери, что ведет на террасу заднего двора.

— Может, они разговаривают о чем-то? Мария вчера нас не хило загрузила информацией, — предполагает Рид.

— Да, — соглашаюсь, кивая с серьезным выражением лица. — Зная их, скорее всего они раздумывают над чем-то, но на улицу зачем выходить? — кашляю, ведь мое горло всё ещё болит. Мы подходим к двери с прозрачным стеклом, и Рид берется за ручку, застыв. Смотрит на улицу, сощурив веки, после чего поворачивает голову, взглянув на меня с неким недоумением.

— В чем дело? — хмурюсь, напряженно сглотнув, и Рид открывает дверь. На улице не дует ветер. Воздух застыл, отчего не так холодно, как могло бы быть. Переступаем порог, выходим на террасу, и я немного растерянно моргаю, пуская пар изо рта. Наблюдая за тем, как два взрослых парня носятся по заснеженному участку, гоняя старый потрепанный футбольный мяч, который явно принадлежал воспитанникам моей бабушки. Джейн с таким же удивлением смотрит на происходящее, немного покосившись в сторону:

— Они рехнулись? У них хоть есть сменная одежда? Вон, какие мокрые уже.

Я подхожу ближе к перилам, облокотившись на них руками, как же поступает Рид, и мы обе наблюдаем за игрой парней, которые давно сняли с себя кофты, носясь в одних футболках. Их обувь наверняка уже промокла, джинсы все в снегу, но, чувство такое, будто они не ощущают холод. Их щеки горят румяным, а пар обильно льется изо рта. Смеются. Переговариваются, ставят друг другу подножки. Территория огорожена высоким забором, за которым ровной стеной стоят деревья, так что чувство безопасности поселяется в моей груди. Расслабленно смотрю на парней, выглядящих такими беззаботными. Как дети. Нормальные дети.

— Во дают, — не прекращает ругать их Джейн. — Точно рехнулись, — но сама начинает улыбаться, когда Пози ставит подножку Дилану, и тот садится на снег, тут же вскочив с веселой руганью о том, что «черт возьми, холодно», после чего вновь бежит за Тайлером, который бьет по мячу, надеясь попасть в ворота — два параллельных сугроба, но промахивается.

Я улыбаюсь, поднося ладони к губам, чтобы согреть паром. Перевожу взгляд на Рид, в её глазах мерцает знакомый озорной огонек, а широкая улыбка постоянно то пропадает, то появляется вновь.