Психи

Крутой поднял голову и утомленным голосом заметил:

– У меня все печальное, не только спина. Смотрю туда, – он махнул рукой в сторону темных башен города, – размышляю. Скоро солнце взойдет…

Я посмотрел в ту же сторону. Темнота ночи начала рассеиваться, башни на фоне серовато-зеленоватых рассветных сумерек стали выглядеть зубьями сюрреалистически огромной расчески. Ветер наигрывал хоть и унылые, но мелодичные и потому приятные для слуха пассажи, отчего город показался мне огромной эоловой арфой.

– Тебя расстраивает меланхолия атмосферы или перспектива рассвета? – поинтересовался я.

Перстил оттолкнулся руками от перил ограждения и поднялся на ноги.

– Рассвет настраивает меня на минорный лад, – и усмехнулся. – Ты, как мне кажется, мог бы и заметить, что я человек поэтического склада.

– О да, я успел обратить внимание, – и, протянув ему ладонь, попросил: – Пожми мне руку. На Земле это распространенный жест дружелюбия. Ты станешь для меня своим человеком.

Он широко улыбнулся, крепко сжал мою ладонь.

– Ну что же, теперь мы свои люди, так это называется у вас?

– Вернее будет сказать друзья, – я потряс его руку. – Надеюсь, в Спецзачистке не запрещается дружить?

Перстил расхохотался:

– Надо же, какая дурь периодически выскакивает из твоей башки. Кричишь «я крелет, я крелет», а потом такое вывозишь!

– Ты меня просто мало знаешь, на самом деле я способен на большее, ты еще успеешь наудивляться. Не пора ли нам отправиться на станцию? Что-то там явно не в порядке.

– Давно пора, – проворчал Раи, и Крутой вслед за ним задумчиво отозвался: – Пора…

Он поднялся на ноги, расправил плечи и взял меня за руку. Синее огненное кольцо накрыло нас. Рефлекторно мигнув, я увидел перед собой распахнутые металлические двери. За ними было темно, несмотря на начинающийся рассвет.

– А вот и станция Укон, – сладеньким голосом пропел Перстил, похоже, его меланхолия за время нашего короткого перелета отстала, заблудилась и рассеялась в утреннем свежем воздухе.

Я оглянулся. За нашими спинами по воздуху плыли клубы пара, мы как будто оказались среди облаков. Здание станции оказалось не таким уж и большим, как я мог предполагать, исходя из размеров городских башен, не выше третьего этажа вульгарной питерской пятиэтажки. Вокруг, как и на том холме, с которого мы прибыли на Бракнозу, росли многочисленные кусты, среди которых змеились узкие дорожки, выложенные керамической плиткой. Из почвы местами торчали, вздымаясь волнами, острые камни, видимо, станцию построили на скалистом грунте.

Пар исходил от нескольких небольших прудов или бассейнов… хотя нет, ни тем, ни другим их не назовешь. Скорее, маленькие расселины в скалах, заполненные горячей водой, поверхность которых парила и поэтому практически полностью была закрыта белыми облаками. Больше всего меня изумила отделка их стенок, выложенных разноцветными орнаментами, которые удавалось разглядеть, когда движение воздуха относило пар в сторону. Очень странно, хотел бы я знать, кому захотелось булькаться в кипятке ради их украшения?

Воображение немедленно принялось конструировать подходящую для такого рода деятельности технику, к примеру, жаростойкий скафандр или… Или все же сначала бассейн построили, украсили, и только потом залили кипятком. Какая только чушь спросонья в голову не забредет…

– Двигаем, Димон, – голос Перстила оторвал меня от дурацких размышлений, навеянных созерцанием окружающей действительности, и мы вошли внутрь.

На полу у самого входа скорчилось тело колипса, метрах в десяти от него лежал крелет. Я подошел к колипсу, потрогал за руку. Вроде теплый… голодный обморок? Не рановато ли, вроде еще и трех дней не прошло? Хотя кто знает, какова скорость их метаболизма…

– Сначала связать, потом покормить, как думаешь? – спросил я Перстила.

– Наверное, будет практичнее, – отозвался он, шагая по коридору, – в первую очередь обойти станцию, найти всех и уж тогда собрать в одном месте…

– Понятно. И поэты бывают прагматиками, – он шагал так быстро, что мне приходилось разговаривать с его спиной. – Последуем примеру Гриньяра. Кстати, пока ты можешь рассказать мне о том, что он пытался активно от меня скрыть.

– Что ты имеешь в виду? – через плечо бросил Перстил.

– Таинственных ислеев, естественно.

– Ислаев, – поправил меня он. – Ну что же, я и сам про них вряд ли знаю больше. Но в штурманском колледже нам рассказывали об артефактах обитаемых планет, не имеющих объяснения, и ислаи относятся как раз к их числу. На Бракнозе их называют горячими человечками, но никакого отношения к людям они не имеют.

– Что это значит? – я врезался в спину Крутого, потому что он резко остановился перед закрытыми дверями.

– Сам угадай, – Перстил принялся копаться в карманах, перебирая какие-то многочисленные мелкие штучки. – Они, по всей видимости, не люди и не животные. Посмотри в карманах, у тебя там должен быть лазер. Я буду резать эту створку, а ты со своей стороны для скорости. Вот, смотри, он выглядит так.

Я пошарил в карманах. Между прочим, там много чего лежало. Мелкие предметы разнообразной формы и цвета – цилиндрики, плоские коробочки, кубики, но лазер ничего из них не напоминало. В правом кармане штанов лежали три цилиндрика, напоминающих маленькие фонарики. Может, это?

– Который?

– Самый длинный, – подсказал Перстил. – Кнопка сбоку. Не подходи к дверям близко, чтобы раскаленным металлом не задело.

– И для начала проверь, нет ли там кого за дверями? – проворчал очнувшийся от долгого молчания Раи. – Датчик для поиска живых в левом нагрудном кармане, включи его.

В искомом кармане лежала плоская белая коробочка, прямоугольная, размером меньше моей ладони, всего одна кнопка на корпусе. Признаков жизни она не подавала.

– Если не вибрирует, значит, в радиусе двадцати метров живых существ нет, – констатировал Раи.

Сунув эту штуку обратно в карман, я посмотрел на работу Перстила, навел лазер на свою половину двери, прикинул размер дыры, в которую смогу пролезть без усилий, и нажал на кнопку. Таки да, искры летели в разные стороны, пришлось резво отскочить назад, чтобы не задело. Но резала эта штука толстый металл только так.