Психикон

– Кристина, его сестра, подписала разрешение на экспериментальное лечение.

– Это, конечно, хорошо, но договор-то с институтом, а не с тобой.

– Роджер, кто тут представляет институт? Я к тебе как к человеку обращаюсь!

– К человеку! А если с пациентом что-нибудь случится? – повысил голос Роджер. – Он, вообще-то, тоже человек.

– Не говоря уже о том, какое пятно ляжет на репутацию института, да? – спросил Кирилл.

– Да! – воскликнул Роджер не отводя взгляда. – Я забочусь обо всех! О тебе, о нем, о себе, об институте! А ты вцепился в свой проект как параноик и не думаешь ни о ком! Смотри на вещи реальнее.

Кирилл понимал, что конфликт получается дурацкий. Роджер не знает, что как раз-таки возвращать пациента сейчас наиболее рискованно, но рассказать об этом, значит, закрыть проект сию же минуту. Стигматы сочтут провалом и нанесением вреда, а не прорывом, эксперимент остановят, тогда как помочь Аркадию сейчас может только Кирилл.

Он отодвинул от себя договор.

– Не стану ничего подписывать. Вызывай инвесторов, какие еще остались, комиссию института собирай – буду их убеждать! Ты же сам говоришь, надо уметь защитить свой проект.

Роджер застонал сквозь сжатые зубы и сказал:

– Ты же понимаешь, какая это волокита? И в итоге ничего не изменится!

– Буду тянуть время, раз ты отказываешься мне помочь. У меня нет выбора.

– Тебе нужно время, да? Сколько ты хочешь?

– Оставь пациента на месяц.

– Не могу!

– А сколько можешь?

Роджер задумался и стал листать в смартфоне телефонную книжку. Найдя нужный номер, вышел на балкон и прикрыл дверь.

Когда он вернулся, то принес с собой пепельницу с новыми окурками. Лицо было хмурым и решительным. Он сел за стол и, глядя в глаза Кириллу, сказал:

– Формально это будет считаться подготовкой к выписке. Пациент пробудет здесь одну неделю. Ни дня дольше этого срока.

Этого было недостаточно. Иллюзорная надежда, после которой падать будет еще больнее. Но хоть какой-то шанс.

– Спасибо, – сказал Кирилл.

Роджер покачал головой.

– Не подведи, пожалуйста.

Кириллу показалось, что договор он подписывает кровью.

Он вернулся в кабинет на ватных ногах. Мониторы, ставшие за время работы привычными, как линзы очков, показались совершенно чуждыми. Они показывали стабильное состояние пациента, но Кирилл не усидел, сходил в палату и лично убедился, что Аркадий ровно и спокойно дышит. Сам же он дышал как после пробежки в противогазе.

Капли ноотропа из пипетки обожгли носоглотку. Кирилл положил руки на колени, закрыл глаза и нормализовал дыхание. Хаотичные мысли приобрели форму и разбились в столбик, как строчки программного кода. Как бы то ни было, решить проблему прежними методами невозможно. Он не успеет дописать код, даже если будет работать двадцать четыре часа в сутки, а помочь в этом деле никто не в способен. Оставалось только идти ва-банк. Кирилл открыл глаза.

Он вошел в палату и направился к дальней стене, где белая ткань скрывала ждущее своего часа оборудование, оставляя только возвышающиеся на полтора метра контуры. Кирилл взялся за край накидки и застыл, впитывая всем своим существом напряжение момента. Заметив, что не дышит уже полминуты, он резко выдохнул и сорвал ткань с аппаратуры для генерации Психикона.

Глава 4. Спящая

TimeVideoGame: То есть, в вашем понимании, нет принципиальных границ между реальным миром и виртуальным, между игроком и его персонажем?Сергей Дедалов: Более того. Еще Юнг говорил, что человек никогда не воспринимает объекты внешнего мира непосредственно. Человек автоматически формирует свое субъективное впечатление, и воспринимает не сам объект, а только свое представление о нем. Все мы живем в персональных субъективных реальностях, пузырях, за границы которых никогда не вырвемся. В этом смысле, и реальный и виртуальный миры являются для нас одинаково иллюзорными. Существует только мир внутри человека, наполненный его же личными психическими содержаниями. По-настоящему реальны только наши убеждения, принципы, поступки и личностное развитие.Интервью с Сергеем Дедаловым, ведущим геймдизайнером FVR-MMORPG "Сандарум Онлайн", часть 4/7

Все отлично.

Стрим идет.

Вспоминая то состояние сознания, в котором я пребывал, я затрудняюсь логически его объяснить. Я тогда искренне верил, что продолжаю играть, чувствовал, что стримлю и на меня смотрят мои подписчики. Интуитивно я ощущал интерфейс игры, хотя мои действия то и дело выходили за рамки условностей геймплея. Игра мне как будто снилась, но не урывками, как бывает после долгого сидения за компом, а последовательно и реалистично. Мой мозг стал колесом, а я – хомяком, радостно бегущим внутри, и только тягостное дежавю иногда настораживало меня.

Я сел на поезд до Валь-де-Флеха, туманного городка, где давным-давно встал на скользкую дорожку темных искусств.

Расположившись в уютном купе без попутчиков, я смотрел в окно на летящие мимо пейзажи Луарции. Изумрудными спинами выгибались холмы, опушки лесов пестрели цветами, полуденное солнце до боли в глазах плясало на каменистых кряжах. Колеса поезда мирно отстукивали ритм поездки, вагон раскачивался, и я вместе с ним. В такие минуты мне всегда кажется, что так я могу ехать вечность.

Чем ближе я становился к месту назначения, тем явственней проступали воспоминания. В этом городе я однажды проник в дом чернокнижника Мишеля де Колы, которого вероломно убил в одном из сражений, и нашел гримуар с заклинаниями для гоэтии.

Здесь же я выполнил квест на получение зеленого перстня, для чего мне пришлось выпить эликсир и погрузиться в живой сон – параллельную реальность Зеленого баала. Компанию мне тогда составила министрантка Розет, но ей вернуться не удалось, а я не стал ее вызволять. С тех пор прошло немало времени, думаю, она будет чертовски мне благодарна, если я вытащу ее сейчас, и станет преданным союзником. Разумеется, если она еще жива, ведь ее летаргический сон населяют безумные и агрессивные человекоподобные свиньи – рабы Зеленого баала.

Железнодорожная станция находилась на возвышенности, и уже с перрона я увидел улицы Валь-де-Флеха, огибающие круглое водохранилище. В полдень тумана не было, водная гладь искрилась. По реке двигались баржи и лодки, нагруженный товарами пароход важно выдвигался с пристани, над ним носились крикливые чайки.

Блестящий черной краской паровоз подал прощальный гудок и заспешил вдаль, увлекая за собой вереницу вагонов. Клубы дыма из трубы растянулись над ними белым облаком. Немногочисленные пассажиры расходились по своим делам, переваливаясь под тяжестью чемоданов.

В первую очередь я навестил дом де Колы, точнее свой дом, который использовал как секретную базу для занятий гоэтией. Заниматься подобными вещами в казармах ордена было рискованно. Дом находился на улице обеспеченных горожан, но выделялся среди прочих коттеджей ветхостью и заброшенным видом. Не я тому виной, он всегда был таким.

Фундамент из коричневого кирпича порос мхом, деревянная обшивка посерела от солнца и рассохлась. Пожухлый газон казался вечно осенним, лишь на одной клумбе распустились цветы, но как! Она едва не раскалывалась от буйных растений, кричащих яркими цветами. Чует мое сердце, в свое время де Кола кого-то в ней закопал.