Психоделическая пишущая машинка

– Я тебе кадык выгрызу! Чичи протараню, гетваран, оноаназысским!

Люди рассыпались по углам, стали названивать кому-то, ругаться, приказывать куда-то подъехать…

Через минуту все пропали через дверь и между портьер. Остался один лысый. Он махнул рукой.

– Э, ви еще здесь? Давай, дасвидания.

– Твою ж мать, – сказала Никита, когда они снова очутились на свежем воздухе, – чуть не описалась. Спасибо тебе, тетя Оля.

Народу на улицах становилось все больше. Заканчивались пары в университетах. Ника чувствовала себя дурой с этой нелепой брезентовой папкой под мышкой.

– Пошли к Степе. Если он ничего не посоветует, все. Можно будет идти к тебе и уныло точить салатики.

У Храма Спаса на Крови быстро нашли, кого искали. Лотки с матрешками и прочими сувенирами, казалось, никто не охраняет. Но стоит подойти, сразу появится дядя Степа. Продавцов можно сразу отличить от туристов по испитым и обветренным лицам.

– Как торговля? Здравствуйте!

– Привет.

После того, как Никита уволилась, дядя Степа больше продавцов не брал, торговал сам. Пандемия не прошла бесследно. Теперь вот финны пропали.

– Одни китайцы ходють…

Ника рассказала, что привело ее сюда.

– Ну, есть один. Сколько ты хочешь?

Ника назвала цифру.

– Скажу куда идти. Десять процентов мне.

– Конечно.

– Будет спрашивать, говори, картин много. И что ты, начинающий художник. Он иногда покупает всякий хлам, надеясь, что автор будет знаменит. Мечтает на этом разбогатеть.

На мосту стояла компания алкашей. Степан окликнул одного:

– Вовчик!

К ним метнулся краснорожий дедушка лет семидесяти.

– Проводи к Артутру. Это наши.

– А! – обрадовался дедуля, – ну пойдем.

– Спасибо, Степа.

– Привет отцу.

Вовчик был одет в короткие штаны чуть ниже колена. Ника не доверяла типам в таких штанах. Дед весело сообщил, что когда-то он прыгнул:

– Вот с этого моста! А здесь отобрали мешок с семечками у цыганки. Давно это было.

Он сыпал старинным жаргоном. Например:

– Здесь линию бомбанули с финиками…

И даже слегка закавылял, тем самым подчеркивая, бывшую свою крутизну. Ушли недалеко. Вочик, неожиданно, громко бзданул! И дал стрекача, убежал на другую сторону набережной к гранитным перилам. Рожа его стала еще краснее.

– Простите! Я наступил на лягушку!

– А куда мы шли-то?!

Ника захлебывалась смехом, Полина звенела, как колокольчик.

– Гонобобель! Артур Гонобобель!

Отдышавшись, Полина быстро нагуглила нужную личность. Оказалось, это совсем рядом.

Немного робея, постучали в дверь под вывеской латинскими буквами – gallery. Никто не открыл. Вошли сами, без разрешения.

За порогом им открылся выставочный зал. На белых стенах висели картины, тоже без рам. Ковровая дорожка вела к другим дверям, их было несколько. Скорее всего, самое грандиозное пряталось там, а это был всего лишь холл. Головки видеокамер висели в каждом углу…

– Я вас приветствую!

Появился импозантный мужчина в серебряных лосинах и домашнем халате. Чернявый, но не кавказец, скорее латино или еврей.

– Какие красавицы! Прошу! Меня зовут Артур!

Девчонки старались не смотреть ниже пояса хозяина галереи. Для этого хватило периферийного зрения и немного фантазии. Могло показаться, что у него в штанах сидит кролик или плюшевый медвежонок.

Прошли в другой зал. Здесь было просторнее и картин больше. Еще стояли два кресла с журнальным столиком. И целая роща фикусов и декоративных пальм в разнообразных кашпо. Артур водил указательным пальцем по стенам, называл имена художников, вероятно, глубокого андеграунда. Потому что, ни одной фамилии Ника не знала. И с удовольствием заметила, что ее «токсичная мазня» несравнимо лучше, чем весь этот «андеграунд».

– Извините, – сказала она, – мы по делу.

– Слушаю вас. Чего желаете?

Ника вытащила несчастную картину. Сказала, чего желают.

– Оу…

Показалось, амиго был очарован.

– Сколько хотите за эту прэлесть?

Ника вздохнула и назвала сумму.

– Чего же мы стоим? Присаживайтесь!

При этом он слегка выпячивал свой пах, как бы приглашая полюбоваться «кроликом». Достал из кармана халата пачку денег, одну купюру отдал Никите.

– Ничего се. Спасибо…

Пачка купюр это весьма сексуально. Сексуальнее «кролика» в паху. Мсье Артур «сфотографировал» их лица, когда они увидели деньги.

– Хотите кушать?

Он достал из шкафчика квадратную бутылку с импортной этикеткой, налил в бокалы и объявил, что сейчас они вкусно поедят. А потом у него сегодня намечается журфикс, как обычно по пятницам…

Девчонки хихикали в кулаки. Виски тяпнул им по мозгам. Все стало казаться смешным и легкомысленным. Хотелось еще по пятьдесят.

– Ну что, едем?

Ника и Полина загадочно смотрели друг на друга. Прыскали смехом. По их красивым лицам без труда можно было понять, что вкусно-то они поедят…

– Мы подумаем.

– Ну, думайте.

После выпитого виски страшно хотелось кушать. Хозяин исчез непонятно куда, наверное, за едой ушел. Стало, почему-то, тревожно, Ника забыла, в какую дверь они сюда вошли. Плохое предчувствие льдинкой кольнуло в животе. Даже в «Вертепе» было безопаснее, там хоть все на виду.

– В клуб к тете Оле пойдем?

– Пойдем, раз пригласили. Счастливые трусы надену…

Они вспомнили что-то смешное, это была жалкая попытка не думать о надвигающейся панике. С набережной доносились гудки автомобилей. Катер прошел по воде, шурша волной…

Еду чего-то не несли. Где-то звенела посуда на кухне или это шумел телевизор, было не очень понятно. Фантазия рисовала на столе салаты и жареное мясо…

И вдруг, Ника заорала:

– А!!!

Полина увидела и тоже:

– А!!!

Из фикусовых джунглей на них смотрел огромный хуй. Величиной с руку, жилистый и туго налитый кровью, он даже слегка покачивался в приветствии.

С визгом они выскочили на набережную через первую попавшуюся дверь. Бежали, пока не задохнулись от смеха. В подворотне сели на асфальт, прислонившись к стене.

Непонятно как, шли, закрыв лица ладонями. Смеялись и смеялись до боли в животе…

…Под футболкой Ника принесла бутылку виски. Бабушка убедилась, что на столе «все есть», оставила их, ушла к себе.

Они танцевали под Css – Alala, после третьего чин-чин, Ника с размаху ударила подушкой по лицу подруге. В ответ полетел кусок торта.