Психология вредных привычек
Шрифт:
Глава 10
«Промывание мозгов» и выгорание
Некоторые приходят к саморазрушающему поведению, когда жизнь изматывает их до последней степени. Они истощены стрессами, пережили глубокие разочарования, их завышенные требования к себе не оправдались, и они сдались. Тогда жизненной парадигмой становится лозунг: «Гори все огнем! Жизнь не удалась, и я оставляю старания».
Люди не были созданы, чтобы сразу жить в условиях XXI века. Однако мы прекрасно адаптировались, но это досталось дорогой ценой. В прошлом казалось вполне естественным, когда люди жили большими семейными группами, маленькими деревнями в сто (или около того) человек. Представьте себе средневековую Европу, коренное население Америки или доисторические времена. Жизнь была предсказуемой. В сообществе люди хорошо знали друг друга, и появление случайного путешественника или ярмарка в соседнем селении были большим событием. Любой человек знал, кем станет, когда вырастет, поскольку
Тысячелетия такой жизни сформировали наш мозг, наши представления и нашу парадигму. Рассмотрим систему реакции на стресс. В стародавние времена тоже были стрессы: голод, грабежи, болезни, травмы. Как мы уже говорили, большинство людей не переживали 35 лет, а это значит, что тело человека не успевало адаптироваться к воздействиям длительного стресса. Мы очень хорошо реагируем на стресс, по крайней мере, пока молоды, но наша система реагирования не была рассчитана на более длительный период жизни. Под воздействием стресса центр страха в мозгу посылает надпочечным железам сигналы вырабатывать гормоны, в основном адреналин и кортизол, и мы готовы бежать или сражаться. «Бей или беги» – в эту реакцию вовлечены все системы организма: нервная и эндокринная, а также мышечная, кровеносная, пищеварительная, сенсорная и даже репродуктивная {153} . Представьте себе кролика, загнанного собакой. Нервная и эндокринная системы кролика посылают электрические и химические сигналы телу, повышая сердечный ритм, перенаправляя энергию к мышечной и сенсорной системам, отключая пищевую и репродуктивную, посылая иммунные клетки в хранилище, запуская стероиды, заживляющие раны. В организме животного все сориентировано на эффективную реакцию в ситуации опасности. Как только кролик оказывается в безопасности, все системы возвращаются к нормальному режиму работы. Другая область мозга посылает сигнал «успокоиться». Сердечный ритм замедляется, и животное снова может вернуться к таким интересам, как пища, секс и удобства – все это было отодвинуто на дальний план в момент опасности.
153
Sapolsky, Robert M. 1998. Why Zebras Don’t Get Ulcers: An Updated Guide to Stress, Stress-Related Diseases, and Coping, rev. ed. New York: W. H. Freeman.
А теперь представьте, что кролик в клетке в окружении голодных псов. Если реакция на стресс не останавливается, мозг и эндокринная система животного будут продолжать вырабатывать нейротрансмиттеры и гормоны, связанные с сильным возбуждением. В конечном итоге это приведет к негативным последствиям во всех системах: к изнеможению, перенапряжению сердечной мышцы, нарушению работы почек, мышечному истощению, изменениям в работе кровеносной и пищеварительной систем. Животное уже не способно есть и может погибнуть от голода. Его иммунная система подорвана, и он становится уязвимым к инфекциям. У него угасает инстинкт размножения (при хроническом стрессе в колониях кроликов катастрофически падает рождаемость).
У нас точно такая же система реагирования на стресс, как у кроликов, собак, кошек – у всех млекопитающих. Как и они, мы не приспособлены к хроническому стрессу. Продолжительный стресс влияет на все органы и ткани нашего тела. Когда клетки организма испытывают воздействие большого количества стрессовых гормонов, они закрывают свои рецепторы и переходят в состояние самозащиты. Однако от этого эндокринная система начинает вырабатывать еще больше гормонов: «А нейротрансмиттеры говорят, что существует постоянная опасность, и наш иммунитет, мышцы, кости, желудочно-кишечная система и сердце начинают истощаться. Мозг тоже начинает перестраиваться под воздействием стресса, нервные проводящие пути ограничиваются обусловленной траекторией, и мы буквально не способны думать о новых решениях, не способны к творческому выходу из положения» {154} . В конечном итоге мозгу наносится серьезный ущерб. Если вы посмотрите на компьютерную томограмму мозга людей, страдающих от хронического стресса, то увидите большие белые промежутки там, где обычно бывает ткань головного мозга {155} .
154
O’Connor, Richard. 2006. Undoing Perpetual Stress.
155
Sheline, Yvette I., Po W. Wang, Mokhtar H. Gado, John G. Csernansky, and Michael W. Vannier. 1996. Hippocampal atrophy in recurrent major depression // Proceedings of the National Academy of Sciences 93: 3908–13.
Сегодня нейрофизиологи признают, что «непроизвольное Я» выполняет постоянно действующую функцию, позволяющую не осознавать события, которые не отвечают нашим целям. Это дает возможность нашему «сознательному Я» воспринимать несильные удары адреналина и, вероятно, других нейротрансмиттеров. Таким образом, некоторые усилия по самоконтролю (попытки успокоить себя, не думать о чем-то, заставить себя уснуть, не обращать внимания на боль) оказываются безуспешными, потому что мы находимся в состоянии неблагополучия, при котором получаем предупредительный сигнал: прогресс ограничен. Но еще хуже, если наше «сознательное Я» испытывает стресс («Эта музыка за окном меня добила! Сегодня я обязательно с этим покончу»): тогда оно оказывается неспособным выбрать правильное решение или план действий. Мы закачиваем еще больше адреналина и начинаем испытывать панику. «Непроизвольное Я» принимает на себя контроль, а «сознательное Я» слагает с себя полномочия. И мы не можем ни сосредоточиться, ни принять решение. Однако процесс поиска продолжается и тревожит наше сознание. Мы фиксируемся на том, что мешает нам расслабиться, и, безусловно, всегда находим множество таких препятствий. Контроль сознания в моменты стресса – процесс парадоксальный: когда мы слишком сильно стараемся расслабиться, или быть счастливыми, или не думать о чем-то, неминуемо терпим поражение. И чем больше сознание пытается контролировать то, что должно быть непроизвольным, тем хуже нам становится (когда в следующий раз вы соберетесь
на прогулку, попробуйте задуматься, как вы переставляете ноги): «Так обычно и получается – тот, кто сильнее жаждал счастья, впадает в депрессию, а тот, кто больше всего хотел успокоиться, становится тревожным» {156} .156
Wegner, Daniel M. 1994. Ironic processes of mental control.
Социальные перемены
Человечество в XXI веке находится в состоянии перманентного стресса из-за следующих фундаментальных перемен.
• Слишком сильная стимуляция. Мы атакованы потоком информации: из телевидения, интернета, наших мобильных телефонов, журналов и газет. Мы постоянно делаем выбор и принимаем решения (а теперь мы уже знаем, что принятие решений истощает силу воли). Нам приходится использовать телефоны, компьютеры и другую электронику, чтобы получить новые знания и принять лучшее решение, и тем не менее, как бы мы ни поступили, спустя месяц все новое устаревает. Мы живем при искусственном освещении, отоплении и охлаждении, и это позволяет дольше работать. Многие из нас ежедневно встречаются с незнакомыми людьми, и мозг бессознательно делает о них выводы – опасные они или безопасные. Жизнь постоянно ставит в ситуацию важного выбора, не предоставляя достаточно информации. Из лабораторных исследований мы знаем, что люди, занятые умственным трудом, легче поддаются соблазнам, принимают рискованные решения и делают выбор в свою пользу {157} .
157
Канеман Д. Думай медленно… Решай быстро.
• Недостаточная безопасность. Жизнь непредсказуема. Работа, дом, семья, секс, патриотизм, свобода – за последние десятилетия эти понятия радикально изменились. Похоже, американская мечта больше не сбывается. Раньше было принято жить в окружении родных и друзей, а теперь стали нормой переезды за тысячи миль в поисках работы. Малая нуклеарная семья [62] испытывает колоссальное давление, чтобы сохранить прежний патриархальный уклад.
• Кризис смысла жизни. Раньше мы знали, в чем черпать смысл «большой цепи» [63] бытия. Мы верили, что если человек проживает праведную жизнь, то Бог вознаградит его и отправит в рай. Теперь мы толком не знаем, зачем жить праведной жизнью, если даже не можем понять, что это означает. Мы все оказались перед трудной задачей придать смысл нашей жизни, несмотря на неотступное ожидание неизбежного конца.
62
Нуклеарная семья – семья, состоящая из супругов или одного из них и их детей на содержании у родителей.
63
«И увидел я ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей» (Откровение святого Иоанна Богослова. 20:1).
Люди, наиболее подверженные саморазрушающему сценарию поведения, обычно предъявляют к себе высокие требования, они честолюбивы, стремятся двигаться вверх по социальной лестнице и играют по правилам. Еще не так давно американская формула счастливой жизни выглядела так: хорошая карьера, женитьба, покупка дома, большая семья, благополучная пенсия. Теперь эта формула уже не срабатывает, и многие начали от нее отказываться. Люди становятся пассивными, они теперь выброшены на обочину жизни, как те, кого я описывал в предыдущей главе. Люди разочаровались и отчаялись, их злость и негодование приводят к самодеструктивному поведению. Я вовсе не утверждаю, что общепринятые ценности нельзя оспаривать, уходя от погони за благополучием. Однако те, кто намеренно приходят к этому, пребывают в согласии с собой и извлекают максимальную пользу из этой ситуации. В этой главе я говорю о тех, кто переживает горечь обманутых ожиданий. Некогда жизнь посулила им надежду, но в погоне за ней они дошли до изнеможения. Их разум и тело повреждены стрессом, и они утратили свои прежние адаптивные свойства.
Так «непроизвольное Я» сдает позиции в стремлении к лучшему. «Сознательное Я» может осознавать или не осознавать это. Если оно это осознает, мы получаем циничного, обособленного и удаленного от мира человека, склонного к саморазрушению, поскольку он отказывается от борьбы. В своих бедах он винит весь мир. А если «сознательное Я» не понимает, что «непроизвольное Я» устранилось, тогда мы переживаем истощение, фрустрацию, вину и неполноценность – чувства, происхождение которых не можем понять, и тогда виним самих себя.
Роберт был сыном успешных родителей и сам рассчитывал на большое будущее. Лига плюща и MBA позволили ему получить работу в самой престижной инвестиционной компании на Уолл-стрит. Сегодня, в свои «за сорок», он работает там уже 20 лет, которыми в основном доволен. Я не смог в точности понять, что он делал, но он рассказал, как поднимался по карьерной лестнице и как наслаждался состязаниями. Он не был беспощадным, ему просто нравилась хорошая игра. Роберт получал удовольствие от всех ее преимуществ: хорошего дома и усадьбы за городом, детей в лучших школах, жены как полезного актива в мире бизнеса.
Но когда в очередной год он не получил ожидаемого повышения, то чуть не рассыпался на части. По его словам, здесь существовали четкие негласные правила: достаточно пропустить одно повышение – и твоей карьере конец, ты уже никогда не добьешься большего в этой компании. Роберт стал чувствовать себя некомфортно рядом с друзьями, продолжавшими быть в игре. У него все еще была эта работа, эти зарплата и бонусы, и он получал бы их до самой отставки. Однако он не хотел с этим мириться. Роберт помрачнел и решил, что стал неполноценным. Ему было трудно ходить на работу. Возникли сложности в сексуальной сфере. Жена не понимала, что с ним происходит, и давала понять, что злится на него. Она всегда знала, что когда-нибудь он достигнет своего потолка, но у него было неплохое место для подобной остановки.
Почему Роберт не смог отнестись ко всему чуть проще и продолжать радоваться жизни? Он обнаружил, что его парадигма – постоянных побед и успехов – оказалась невыполнимой.