Психотехническая лига

Мама: «Предположим, ты своего добьешься. Предположим, ты действительно получишь свой драгоценный звездолет, который сможет лететь почти со скоростью света. Неужели ты даже на секунду не способен себе вообразить, что… что какая-нибудь армада может уничтожить жизнь нескольких людей: что они для человечества — всего несколько атомов?»

Папа: «Ну, несколько десятков ценных атомов. Начиная с тебя, Теда и меня».

Мама: «Я чувствую себя чудовищем, в безопасности и в комфортабельных условиях летящим к новому миру, когда сзади миллиарды людей ютятся в бедности и тесноте».

Папа: «Мой первый долг — позаботиться о вас двоих. Но давай не будем об этом. Давай поговорим о человеке вообще. Что он есть? Зверь, который рождается, чтобы жрать, совокупляться, гадить и умереть в итоге. Ха-ха! И все же человеческое племя нечто большее. Изредка оно рождает Иисуса, Леонардо, Баха, Джефферсона, Эйнштейна, Армстронга, Ольвейду — кто, по-твоему, оправдывает наше существование здесь больше, чем он? Знаешь, если согнать всех людей, словно крыс, в одну кучу — они и начинают вести себя, как крысы. Что им тогда душа? И я хочу сказать тебе: если мы — горсточка свободных людей, чьи потомки в итоге смогут вернуться и возродить человечество, не отправимся к звездам, то кто тогда позаботится, будет ли двухногое животное существовать еще один миллион лет или вымрет через сто? Человечество наверняка вымрет».

Я: «И дьявол, мама, будет смеяться!»

Мама: «Ты ничего не понимаешь, дорогой».

Папа: «Спокойно. Се — голос не младенца, но мужа. Он все понимает лучше тебя».

Ссора: я со слезами убегаю. Ладно, мне всего восемь или девять лет. Но не с этой ли ночи я начал рассказывать себе истории о Зале Мерфи?

Это Зал Мерфи. Я верю: это именно то место, где должен оказаться мой отец.

…Когда Ху Фонг, старший инженер, зашел в каюту капитана и сообщил новые данные, тот несколько минут сидел неподвижно. Их окружало гудение корабельных двигателей; краем сознания они замечали его — песню, отдававшуюся в их костях. И с потолка в уютное просторное помещение падал свет. Мебель, книги, поразительной красоты фотография туманности Андромеды, и тут же рядом на стене — мультипликационное изображение Мэри и Теда. И постоянная сила тяжести под ногами — в одно «g» — из-за непрекращающегося ускорения — световой год за год, хотя на борту звездолета после того, как начинают проявляться эффекты, предсказанные теорией относительности, время на борту корабля замедляется… всего два десятка лет до центра этой Галактики, три — до соседней, изображение которой завораживающе действует на хозяина каюты… Как трудно поверить, что ты мертв для других!

— Но ведь ясно, что рамоскоп работал, — сказал капитан, чтобы что-то сказать.

Ху Фонг пожал плечами.

— Вряд ли — после того, как радиация повредила его чувствительные электронные части. Нет никакого смысла тормозить и ложиться на обратный курс, двигаясь на малой скорости, если и мы, и корабль получим смертельную дозу.

Межзвездный водород — примерно один атом на кубический сантиметр — чистейший вакуум для жителей Земли живущих на дне воздушного океана и дышащих смесью смога и испарений. Но космонавты (для которых водород — горючее, активное вещество, путь к звездам) даже такое количество атомов, встречающихся ежесекундно — смертельно; они ударяются о корпус и излучают гамма-лучи, несущие гибель, подобно проклятию ведьмы. И только защитные экраны способны защитить людей от этой опасности.

— А мы только-только достигли скорости в одну четвертую скорости света! — возразил капитан. — А ведь в более, чем в 99 процентах запусков автоматических зондов, не возникало никаких проблем!

— Эта система, очевидно, не годится для случая, когда у корабля масса намного большая, — ответил инженер. — Нам следовало сначала до конца выполнить программу испытаний звездолета в автоматическом режиме.

— Ты же знаешь, что у нас не было средств для установки дополнительных автоматических устройств, чтобы сделать это.

— Мы можем отправить на Землю сообщение. Следующая экспедиция…

— Сомневаюсь, что она будет. Да, хорошо, мы отправим домой сообщение. После чего, думаю, продолжим путь вперед. У нас еще есть четыре недели — правильно? — пока нас всех не скосит радиационная болезнь. Вся проблема не в том, как осуществить передачу сообщения на Землю, а в том, как сообщить об этом остальным нашим товарищам.

Впоследствии, оставшись наедине с изображениями Андромеды, Мэри и Теда, капитан подумал: «Я потерял больше, чем оставшиеся годы жизни, что я не прожил. Я напрасно потерял годы, прожитые мной без вас.

Что мне сказать вам? Что я пытался достичь своей цели, но меня ждала неудача и мне очень жаль? Но так ли это на самом деле? В этот час я не хочу лгать, особенно вам.

Был ли я прав?».

Да.

Нет.

О Господи, о черт, что мне ответить? Луна поднимается над облаком копоти. Комиссар Уэниг сказал мне, что нам следует оказывать поддержку последней Лунной Базе, пока изворотливый человеческий ум не найдет замену тем видам топлива из гигантских молекул, которые пока применяются. Но разве не говорил премьер-министр Объединенной Африки, что подобные производства необходимо запретить, тем что они недопустимо расточительны и любая нация, сохраняющая их, должна считаться врагом человеческой расы?

На улицах трещат автоматы. Откуда-то доносится пронзительный визг какой-то женщины.

Мамы здесь нет — это последнее, что я мог сделать в память о папе.

Через десять лет учебы я стану инженером-пищевиком или врачом, и тогда я, вероятно, буду настолько измотан работой, что мне будет наплевать на Луну. Еще через десять лет сидения за столом в канцелярии я стану толстым, и, возможно, меня будет приводить в ярость любое предложение потратить свои казенные деньги на…

…за исключением, быть может, защиты. В Сибири уже молятся этой странной, только что возникшей религии. И президент Европы сказал, что в случае необходимости его правительство предаст их анафеме, нанеся ядерный удар.

А корабль плывет меж звезд, и на борту его — экипаж мертвецов, от которых остались лишь кости. Через сто миллиардов лет он достигнет Границы… не границы пространства или времени (которого не существует), границы с маленькой буквы, но Границы с большой… и найдет пристанище в Зале Мерфи.

И пыль, созданная космическими лучами, начнет шевелиться, вновь обращаясь в кости; и от изъеденного радиацией остова корабля медленно отделятся атомы, из которых снова образуется плоть; и очнутся капитан и его команда. Они откроют глаза и взглянут на звезды, которые ослепительными шарами будут плыть над их головами.

— Вот мы и дома, — скажет капитан.

Гордый за себя и своих людей, он смело шагнет вперед с палубы в зал с пятьюстами сорока дверьми. Мимо него будут проноситься кометы, новые взорвутся с ужасающим великолепием, планеты начнут вращаться, а новая жизнь оповестит о себе криком, в муках появляясь на свет.

Кровля этого дворца вознесется вверх подобно горам на фоне ночной темноты и облаков света. Концы стропил вытянутся с краев крыши, обращаясь в головы драконов, а через порог двери, к которой капитан вел свою команду, шеренгой пройдут восемьсот человек. И только одно существо будет дожидаться их, чтобы приветствовать прибытие; и за этой фигурой будет лишь темнота.