ПСС, т.1

Третья группа, которая почти всецело основывает свое хозяйство на наемном труде, держит в своих руках — при 10% всего числа заведений — 44% общей суммы произ­водства.

Эта концентрация средств производства в руках меньшинства, связанная с экспро­приацией большинства (наемные рабочие), и объясняет нам как зависимость мелких производителей от скупщиков (крупные промышленники и являются скупщиками), так и угнетение

Знаменатель означает число заведений с наемными рабочими и число наемных рабочих. — То же и в следующей таблице.

Один рабочий производит в год в 1-ой группе на 251 руб.; во П-ой — на 249; в Ш-ей — на 260. Процент заведений с наемниками в 1-ой группе — 25%; во П-ой — 90% и в Ш-ей — 100%; процент наемных рабочих — 19% — 58% — 91%.

*"* В 1-ой группе на 72% заведений — 34% производства; во П-ой на 18%—22%; в Ш-ей на 10%— 44%.

218 В. И. ЛЕНИН

труда в этом промысле. Мы видим, следовательно, что причина экспроприации трудя­щегося и эксплуатации его лежит в самих производственных отношениях.

Русские социалисты-народники, как известно, держались противного мнения, усмат­ривая причину угнетения труда в кустарных промыслах не в производственных отно­шениях (которые объявлялись построенными на таком начале, которое исключает экс­плуатацию), а вне их — в политике, именно в политике аграрной, платежной и т. д. Спрашивается, на чем держалось и держится это мнение, которое приобрело теперь почти уже прочность предрассудка? Не на том ли, что господствовало иное представ­ление о производственных отношениях в кустарных промыслах? Совсем нет. Оно дер­жится только благодаря отсутствию какой бы то ни было попытки точно и определенно охарактеризовать данные, действительные формы экономической организации; оно держится лишь благодаря тому, что не выделяют особо производственные отношения и не подвергают их самостоятельному анализу. Одним словом, оно держится лишь по непониманию единственно научного метода общественной науки, именно — материа­листического метода. Понятен теперь и ход рассуждений старых наших социалистов. По отношению к кустарным промыслам они относят причину эксплуатации к явлени­ям, лежащим вне производственных отношений; по отношению к капитализму крупно­му, фабрично-заводскому они не могли не видеть, что там — причина эксплуатации лежит именно в производственных отношениях. Получалась непримиримая противопо­ложность, несоответствие, оказывалось непонятным, откуда мог вырасти этот крупный капитализм, — когда в производственных отношениях (которые и не рассматривались!) кустарных промыслов нет ничего капиталистического. Вывод естественный: не пони­мая связи кустарной и капиталистической промышленности, противополагают первую последней, как «народную» — «искусственной». Появляется идея о противоречии ка­питализма нашему «народному строю», — идея, имеющая такое широкое распростра­нение и недавно еще

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 219

в подновленном и улучшенном издании преподнесенная русской публике г. Николаем —оном. Держится такая идея лишь по рутине, — несмотря на всю ее феноменальную нелогичность: о фабрично-заводском капитализме составляют представление по тому, что он действительно есть, а о кустарной промышленности по тому, чем она «может быть», о первом — по анализу производственных отношений, — о вторых — и не пы­таясь рассмотреть отдельно производственные отношения и прямо перенося дело в об­ласть политики. Стоит обратиться к анализу этих производственных отношений, и мы увидим, что «народный строй» представляет из себя те же капиталистические произ­водственные отношения, хотя бы и в неразвитом, зародышевом состоянии, — что если отказаться от наивного предрассудка считать всех кустарей равными друг другу и вы­разить точно различия в среде их, — то разница между «капиталистом» фабрики и за­вода и «кустарем» окажется подчас меньше разницы между одним и другим «куста­рем», — что капитализм представляет из себя не противоречие «народному строю», а прямое, ближайшее и непосредственное продолжение и развитие его.

Может быть, впрочем, найдут неподходящим взятый пример? скажут, что в данном случае вообще слишком велик процент наемных рабочих? Но дело в том, что важны тут совсем не абсолютные цифры, а отношения, вскрываемые ими, отношения, по сущности своей буржуазные и не перестающие быть таковыми ни при сильно выра­женной буржуазности, ни при выраженной слабо.

Если угодно, возьму другой пример — нарочно с слабой буржуазностью — возьму (из книги г. Исаева о промыслах Московской губернии) промысел горшечный, «чисто домашний промысел», по словам г-на профессора. Этот промысел, конечно, может служить представителем мелких крестьянских промыслов: техника самая простая, при­способления самые незначительные, производство дает предметы повсеместного

Это едва ли верно по отношению к промыслам Московской губернии, но по отношению к менее развитым промыслам остальной России, может быть, и справедливо.

220

В. И. ЛЕНИН

и необходимого обихода. И вот, благодаря подворной переписи кустарей с теми же данными, как и в предыдущем случае, мы имеем возможность изучить экономическую организацию и этого промысла, несомненно уже вполне типичного для всей громадной массы русских мелких, «народных» промыслов. Делим кустарей на группы — I) имеющие от 1—3 рабочих (и семейных и наемных вместе); II) имеющие 4—5 рабочих; III) имеющие более 5 рабочих — и приводим те же расчеты:

Группы кустарей по числу рабочих

I. Им. 1—3 рабоч.	2,4	39	19	468	60	38	36	72/28	174/33	81500
П. » 4—5 »	4,3	48	20	498	27	32	32	33/16	144/29	71800
III. » бол. 5 »	8,4	100	65	533	13	30	32	16/16	134/87	71500
Итого	3,7	49	33	497	100	100	100	121/60	452/149	224 800

Очевидно, отношения и в этом промысле — а таких примеров можно бы привести сколько угодно — оказываются буржуазными: мы видим то же разложение на почве товарного хозяйства и притом разложение специфически капиталистическое, приводя­щее к эксплуатации наемного труда, играющей уже главную роль в высшей группе, со­средоточившей при ¹/₈ части всех заведений и при 30% рабочих — почти ¹/₃ всего про­изводства при значительно высшей сравнительно с средней производительностью тру­да. Одни уже эти производственные отношения объясняют нам появление и силу скупщиков. Мы видим, как у меньшинства, владеющего более крупными и более до­ходными заведениями и получающего «чистый» доход от чужого труда

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 221

(в высшей группе горшечников на 1 заведение приходится 5,5 наемных рабочих), — скапливаются «сбережения», тогда как большинство разоряется, и даже мелкие хозяева (не говоря уже о наемных рабочих) не в состоянии свести концов с концами. Понятно и неизбежно, что последние будут в порабощении у первых, — неизбежно именно вслед­ствие капиталистического характера данных производственных отношений. Эти отно­шения состоят в том, что продукт общественного труда, организованного товарным хо­зяйством, достается в руки частных лиц и в их руках служит орудием угнетения и по­рабощения трудящегося, средством к личному обогащению на счет эксплуатации мас­сы. И не думайте, что эта эксплуатация, это угнетение выражаются слабее оттого, что такой характер отношений развит еще слабо, что накопление капитала, идущее рядом с разорением производителей, ничтожно. Совсем напротив. Это ведет только к более грубым, крепостническим формам эксплуатации, ведет к тому, что капитал, не будучи еще в состоянии прямо подчинить себе рабочего простой покупкой его рабочей силы по ее стоимости, опутывает трудящегося целой сетью ростовщических прижимок, при­вязывает его к себе кулаческими приемами и в результате грабит у него не только сверхстоимость, а и громадные части заработной платы, да притом еще забивает его, отнимая возможность переменить «хозяина», издевается над ним, обязывая считать благодеянием то, что он «дает» (sic!) ему работу. — Понятно, что ни один рабочий ни­когда не согласился бы переменить свое положение на положение русского «самостоя­тельного» кустаря в «настоящей», «народной» промышленности. Понятно также, что все мероприятия, излюбленные российскими радикалами, либо нимало не затронут эксплуатации трудящегося и порабощения его капиталу, оставаясь единичными экспе­риментами (артели), либо ухудшат положение трудящихся (неотчуждаемость наделов), либо, наконец, только очистят, разовьют и упрочат данные капиталистические отноше­ния (улучшение техники, кредиты и т. п.).

222 В. И. ЛЕНИН

«Друзья народа», впрочем, никогда не смогут вместить того, чтобы в крестьянском промысле, при общей его мизерности, при ничтожной сравнительно величине заведе­ний и крайне низкой производительности труда, при первобытной технике и неболь­шом числе наемных рабочих был капитализм. Они никак не в состоянии вместить, что капитал — это известное отношение между людьми, отношение, остающееся таковым же и при большей и при меньшей степени развития сравниваемых категорий. Буржуаз­ные экономисты никогда не могли понять этого: они всегда возражали против такого определения капитала. Помнится, в «Русской Мысли» один из них, говоря о книге Зи­бера (о теории Маркса), приводил это определение (капитал — отношение), ставил вос­клицательные знаки и негодовал.

Это — самая характерная черта буржуазных философов — принимать категории буржуазного режима за вечные и естественные; поэтому они и для капитала берут та­кие определения, как, например, накопленный труд, служащий для дальнейшего произ­водства, — т. е. определяют его как вечную для человеческого общества категорию, замазывая таким образом ту особую, исторически определенную экономическую фор­мацию, когда этот накопленный труд, организованный товарным хозяйством, попадает в руки того, кто не трудился, и служит для эксплуатации чужого труда. Поэтому и по­лучается у них, вместо анализа и изучения определенной системы производственных отношений, — ряд банальностей, приложимых ко всяким порядкам, вперемежку с сен­тиментальной водицей мещанской морали.