ПСС. Том 29. Произведения, 1891-1894
Шрифт:
* № 4 (рук. № 6).
Если европеец: немец, англичанин, француз и в особенности бельгиец, швед, швейцарец может еще не видеть ясно того прямого отношения, в котором находится его роскошь с задавленностью трудом и нуждою народа, может думать, что главная доля в его богатстве доставляется ему какими–то дальними, но видимыми им людьми, даже другой породы, и что человек их народа, если только он сам не виноват, может легко добыть себе благосостояние, может как–нибудь, сидя в своей роскошной гостиной или столовой, забыть про те миллионы людей, которые для того, чтобы он имел все эти удобства, должны большую часть жизни своей проводить в копях, под землей, если он может благодаря своим свободным учреждениям забыть про это, то русский человек, если с ним не сделают еще того, что сказано в евангелии: «Не перестали глаза его видеть и уши его слышать и не огрубело сердце его»,
* № 5 (Из черновых материалов).
У большинства крестьян той местности земли меньше, чем половина того, что нужно, чтобы прокормиться. Вся эта земля окружена и перерезана землями помещиков. У многих нищенский надел, т. е. есть только 1/10 того, что нужно, чтобы кормиться — остальное у помещиков. У большинства нет 1/10 того капитала в виде лошади, орудий, которые нужны для обработки. Три четверти крестьян в долгу у землевладельцев и правительства, собирающих с них непосильную подать. Положение их со времени освобождения их за 31 год изменилось так: населения во многих местах удвоилось, земля осталась та же. —
Кормятся они, нанимая землю у помещиков и получая за труд. Плата за наем земли со времени освобождения утроилась (была 5, стала 15), плата за труд уменьшилась на 1/3. Они закабалены помещиками так, что мужчина работает 16 часов в день за 15 коп.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДНЕВНИКУ АМИЕЛЯ
* № 1 (рук. № 1).
Уже давно Николай Николаевич Страхов говорил мне (не раз) про особенные (замечательные) достоинства дневника Амиеля. Но мне всё не приходилось прочесть его. Года 1 1/2 тому назад я прочел эту книгу, и книга эта дала мне много душевных радостей. Читая ее, я отмечал из нее места, особенно поражавшие меня. Дочь моя взялась перевести эти места, и так составилась эта книга (которая будет уже выдержками из выдержек дне[вника]). Самая книга «Journal intime» («Задушевный дневник») есть выдержка, составленная после смерти Амиеля из (29 тетрадей) всего многотомного дневника (его), веденного им изо дня в день в продолжение 30 лет. Так что то, что печатается теперь по–русски, составляет только выдержку из выдержек.
Henri Amiel родился в 1821 году в Женеве от достаточных и образованных родителей, рано умерших. [85] Окончив [86] курс в Женеве, Амиель поехал в Германию и там пробыл несколько лет в Гейдельбергском и Берлинском университетах. Вернувшись в 1849 году на родину, он 28 лет получил место профессора эстетики в Женевской Академии, которую он променял в 1854 [году] на кафедру философии в той же Академии. В разное время он написал несколько статей и книжек стихов, которые не имели никакого успеха.
85
Зачеркнуто: Он рано остался сиротою
86
Зач.: образование
* № 2 (рук. № 1).
Писатель дорог и нужен нам только в той мере, в которой он правдиво проявляет нам свою душу. Что бы он ни писал: драму, ученое сочинение, повесть, философский трактат, лирическое стихотворение, сатиру — нам нужна только работа его души, а не та архитектурная постройка, в которую он, уродуя их, укладывает свои мысли. И чем искреннее, проще выражена душа писатели, тем он дороже и поучительнее для нас. Форма же, вперед усвоенная форма, почти всегда немного, а иногда совершенно скрывает от нас душу писателя, и тогда всё, что он пишет, как бы оно ни было учено, умно и виртуозно, не нужно нам.
* ПРЕДИСЛОВИЕ К «КРЕСТЬЯНСКИМ РАССКАЗАМ» С. Т. СЕМЕНОВА
Искренность — главное достоинство Семенова. Но, кроме нее, у него и содержание всегда значительно:
значительно и потому, что оно касается самого значительного сословия России — крестьянства, к[оторое] Семенов отлично знает и описывает с такою простою правдивостью, которая доступна только крестьянину, живущему крестьянскою жизнью; значительно и потому, [87] что во всех рассказах ею главный интерес не во внешних событиях, не в особенностях быта, а в приближении и отдалении людей от идеала христианской истины, к[оторый] очевидно твердо и ясно стоит в душе автора и служит ему верным мерилом и оценкой достоинства и значительности людских поступков. По отношению формы достоинство рассказов Семенова состоит в одном из самых важных качеств писателя — в чувстве меры в описании подробностей и в особенности в простом, безыскусственном, но всегда глубоко верном и часто новом по выражениям, хорошем крестьянском языке.87
Зачеркнуто: что все рассказы его освещены светом христианства. Я люблю и форму его рассказов: она чрезвычайно проста, естественна, редко блестяща, но зато везде верна содержанию и нигде не страдает отсутствием чувства меры.
КТО ПРАВ?
* № 1
Как всегда бывает после отъезда стеснительных гостей, а такой был князь, [наступило] необычное оживление. Точно человека держали взаперти и вдруг выпустили.
К обеду были приготовлены особенно вкусные закуски, которыми был уставлен весь боковой стол. На столе с чистейшей скатертью стояли бутылки нескольких сортов вина, даже были букеты на столе. Сохранились еще цветы — резеда, горошек, астры. Обед был особенно хорош, и Владимир Иванович смеялся, что он будет каждый день приглашать князя, чтоб каждый день так хорошо есть. Между детьми же оживление, и так уже большое, дошло до последних пределов. Вера перед обедом со всеми детьми и даже с швейцаркой, которую она увлекла, так разбегалась и расхохоталась, что мать должна была утишить ее, заметив, что этот шум неприятен сестре.
В первый же день после охоты Вера с Сашей и всеми мальчиками под руководством Семена Ивановича после чаю отправились в обход. Выехали они в линейке, в которой должны были доехать до села Лыскова и оттуда разделиться: Семен Ивановичу с старшим мальчиком и Наташей идти в Дурновку и Чекалино, а Вере с двумя меньшими обойти все избы, пропуская заведомо зажиточных, и осмотреть их положение и записать по приготовленным вперед графам 1) количество едоков, 2) количество наделов, 3) лошади, коровы, овцы, свиньи, 4) что имеется из хлеба, 5) особые заметки, в которых надо было обозначать особые или бедственные или выгодные обстоятельства.
ПЕТР ХЛЕБНИК
№ 1 (рук. № 1).
ДЕЙСТВИЕ 1–е
1
Нищие поют. Подают прохожие. Вступает пришлый нищий. Хвастает уменьем. Рассказывают о немилостивости Петра. Бьется об заклад, что Петр подаст. —
2
Из ворот вывозят хлебы. Выходит Петр с другом. Нищие пристают. — Друг подает. Петр грубо отказывает. Из окна жена поддерживает и усиливает отказ. Друг увещевает…… Один из нищих преследует. — Петр бросает хлебом. Уходит.
3
Пр[ишлый] нищий с хлебом требует выполнения условия заклада. Спор, что милостыня невольная. — Отдают на суд старца. Речь старца. Петр возвращается и слушает.
ДЕЙСТВИЕ 2–е
1
Петр лежит, раб на полу у его одра. Жена считает его сундук, радуется на деньги. Стук в дверь. Друг, спрашивает о здоровье. Рассказ жены о его болезни. Друг приводит врача. — Врач осматривает, предписывает целебные средства. Отходят — разговор о приобретении средств. — Скупость жены. Петр засыпает.
2
Петр бредит. Монолог друга. —
3
Сон. — Бесы. Петр на одной стороне. Со скрипом медленно спускается. Старец подходит, кладет хлеб. —
4
Петр просыпается, здоров, слаб и сотрясен. (Отпускает раба на волю.) Пение Лазаря под окном, дает деньги. Он бредит.
3–е ДЕЙСТВИЕ
1
Толпа. Ждут раздачи. Петр выходит и раздает мешки. Давка, убийство. —
2
Входят тесть и старейшины с женою. Ее отчаяние. Разгоняют народ.
3
Спор с Петром о милостыне. Царский путь спасения. Последствия — задавленная старуха. Петр молчит. Входит старец. Петр спрашивает как. Старец не одобряет.
4
Его оставляют. Его монолог о собственности. Его беседа с рабом, решение уйти и требования исполнить всё, всё, что он потребует. —