Псы войны. Гексалогия

– И что?

– Пара "кольтов" и полторы тысячи патронов к ним!

– Спасибо! А то осталось всего по три десятка на ствол...

– Много стреляете?

– Да, много. Ещё больше теряют.

– А ты штрафуй!

– Штрафую...

– - DIVIDE ET IMPERA

Начальник тюрьмы пришел к Бенъарду утром. Это был важный толстяк в отглаженном светло-зеленом мундире, туго перетянутом ремнями. Бриджи тоже были наглажены до того, что стояли колоколом. Белые гетры на толстых кривых ногах контрастировали с щегольскими туфлями блестевшими, как антрацит. Под мышкой он держал стек. Приложив полную руку к козырьку фуражки, он представился и внимательно оглядел арестанта, затем осведомился, нет ли каких претензий.

– Претензии? Да у вас здесь настоящий санаторий!
– Генри сладко потянулся. С самого начала его удивила предупредительность нигерийских чинов после ареста: его не били, не пытали и, собственно, не допрашивали. Так, расспросили о Мэде Сью, его полёте из Дуалы в Калабар. "Значит, он успел удрать!" - решил тогда пленник. "-Что же буду использовать свой нынешний стаус", но в этом ему отказали, как и не пустили адвоката.

– Кстати, имеют ли право заключенные на прогулку перед завтраком?

– Но ведь вы же не заключённый, - поспешил уточнить начальник.
– Вы всего лишь задержаны до выяснения Вашего статуса. Обратите, что я Вас разместил даже не в камере, а в комнате для гостей. У нас на этот счет есть инструкции от начальника военной разведки полковника Одулайе. Вы здесь скорее, - тюремщик замешкался в поисках нужного слова,- гость!

– Гость?

– Да, да! Поэтому к Вам не допускают адвоката!
– начальник тюрьмы широко и открыто улыбнулся, имитируя искренность.
– Пока у нас нет документов на ваш арест, вы не считаетесь арестантом. Но...

– И часто у вас бывают гости?

– Часто! Пожалуй, даже слишком часто, - заторопился толстяк, обрадованный возможностью изменить тему разговора.
– У нас ведь образцово-показательная тюрьма. Вот три года назад здесь гостил Уолсуорт-Белл...

– А кто это такой?

– Это большой друг нашей страны, - по-видимому, эта тема явно была его любимой. Тюремщик прошел в комнату, снял фуражку, клетчатым платком вытер голый череп и уселся в кресло и стал рассказывать.
– Это был заместитель руководителя группы иностранных наблюдателей, которая была образована моим правительством для расследования сообщений об актах жестокости и плохого обращения с попавшими в плен военнослужащими Биафры, в которых обвинялась наша армия. Она состояла из офицеров Великобритании, Канады, Польши, Швеции и Алжира и должна была придерживаться строго нейтральных позиций.

– Да, да! Я знаю! Один английский журналист, по-моему, его фамилия Форсайт, как-то писал, что в "докладах группы снимались обвинения с нигерийской армии в серьезных нарушениях правил ведения войны, а в кругах, близких к Биафре, высказывались сомнения в беспристрастности группы наблюдателей".

– О, Вы об этом знаете! Я участвовал во всех поездках группы и оправдал доверие командования! Теперь меня назначили начальником этого заведения! А вы тоже работали в составе этой миссии? Что-то я Вас не помню...

– Там было очень много разного людей, - уклонился от ответа Бенъард, который служил в информационной службе Биафры.
– Лучше расскажите о Вашей тюрьме, - и про подумал.
– Должен же я знать, как сбежать отсюда...

– Вы не поверите, мой друг, наша тюрьма - без стен!
– Он замолчал, наслаждаясь произведённым эффектом.
– Да, да! Вы вчера въехали через ворота, не правда ли?

Генри кивнул.

– Так вот, у нас здесь тюремное - только ворота и караульное помещение. Но вы посмотрите...
– он сделал жест в сторону окна, - кроме ворот, ничего: ни колючей проволоки, ни забора. Кругом только болота.

– И не бегут?

Толстяк всплеснул руками:

– Что вы! За год моей службы был один случай. И то заключенный вернулся через день. Сам!

На его лице была гордость. Бенъард улыбнулся. Толстяк резво вскочил на ноги:

– Не верите? Давайте пройдем по территории, посмотрите сами.

Не успел Бенъард даже проявить своё любопытство, как толстяк буквально выскочил наружу на своих кривых ногах.

– Вы, наверное, не знаете, что тюрьмы в Нигерии относятся не к министерству внутренних дел, а к министерству социального обеспечения, - начальник тюрьмы выступил в роли, которая, видимо, ему чрезвычайно нравилась: в роли гида. Он провел своего пленника по гравийной дорожке через пальмовую рощу, на просторный плац, окружённый одноэтажными бетонными бараками с плоскими крышами из рифленого железа. Вокруг площади шли бетонные дорожки, окаймленные аккуратно подстриженными зелеными изгородями. Несколько человек в коротких белых штанах и таких же рубахах подметали дорожки, ровняли изгородь и что-то перетаскивали. Ещё человек пять дымящимися и стрекочущими машинками подстригали траву.

– Там у нас библиотека, - произнёс добровольный гид и свернул с главной дорожки на боковую, к одному из домов под рифленой крышей. Они прошли мимо заключенных, который молча кланялись им в пояс, и вошли в дом. Сразу же за входной дверью тянулся массивный прилавок, возле которого хлопотал здоровенный негр в одежде заключенного. Он вежливо поздоровался, но не поклонился. Лицо его было интеллигентным. На Генри он посмотрел без всякого любопытства и отвернулся, склонившись над каким-то журналом, которую, видимо, правил перед их приходом. За прилавком тянулись ряды полок с книгами. Двое или трое заключенных бродили между полками, выбирая себе чтиво.

– Как "Феникс"?
– спросил толстяк библиотекаря.

– Завтра сдадим на ротатор, - ответил тот.

Начальник тюрьмы с гордостью сказал:

– Мы издаем здесь журнал "Феникс". Заключенные сами пишут материалы, сами редактируют, сами печатают. Идём дальше! Почти все, кто попадает сюда с Севера, не умеют читать, - продолжал начальник.
– Я с Юга, у нас совсем иное дело....

Он печально махнул рукой:

– Вы видели библиотекаря? Так вот - человек учился в колледже в Англии. А здесь на десять лет. Думаете, за убийство? Никак нет! Его и приговорил эмирский суд - он называется "суд алхаджи", то есть старейшин, - к десяти годам за оскорбление эмира.

Толстяк неодобрительно покачал головой:

– Здесь на Юге, есть только один суд - государственный. На Севере всё гораздо сложнее. Там две власти - государственная и власть эмиров.

– Школа, - говорил толстяк и вел Петра к домам, из открытых окон которых доносился хор мужских голосов, повторявших что-то за учителем.

– Места для молений. Христиане - отдельно, мусульмане - отдельно. А там мастерские. Мы обучаем по специальности электриков, слесарей, токарей, шоферов и даже...
– толстяк помедлил, - и даже радиотехников!

– А теперь позавтракаем, - продолжал толстяк, неожиданно взглянув на часы.
– Я приглашаю вас.

Весь день они провели вместе. Вместе и обедали, и ужинали. Казалось, начальник тюрьмы имел строгое указание ни на секунду не оставлять Бенъарда одного.

Они почти закончили ужин, когда дверь отворилась и на пороге появился полковник нигерийской армии. Он тяжело дышал, раскрывая по-рыбьи рот: похоже, что он был пьян. Ойдя в помещение он прислонился к дверной притолоке и выпучил глаза. С ним был европеец. Лошадиное лицо выдавало в нём англичанина. Легкий серый костюм обтягивал его костлявую фигуру, верхняя пуговица на белоснежной рубашке была растегнута, а фиолетовый галстук распущен. Полковник обвел мутным взглядом кабинет. Толстяк поспешно вскочил и вскинул руку к козырьку, но англичанин от него отмахнулся.