Псы войны. Гексалогия

– Хорошо, шеф. Пойду обрадую его!

– Постой! Что ты думаешь об инспекторе?

– Он мне помогал на площади и, вообще, первый раз вижу приличного флика.

– Не знаю, как насчёт честности, но смекалки ему не занимать, - подытожил Шеннон.
– Земмлер, давай собираться! Не забудь жратву для Тимоти и Патрика!

– Шеф! Мы с Жаном поселимся в отеле, - безапелляционно заявил Курт, спускаясь по лестнице в общий зал.
– Хочется пожить в нормальных условиях! Помыться, побриться, выспаться...

– Не вижу препятствий! Имей ввиду, что если будете платить Жюлю по тарифу первого класса, то получишь отвратительную колониальную кухню, --виндзорский суп, пережаренный бифштекса в подливке, овощи, вываренные до полной потери вкуса, и рисовый пудинг...

– Учту, шеф.

– Завтра быть во дворце к половине десятого! Я постараюсь прислать за вами машину.

– Не беспокойся, - последовал ответ Жана.
– Сами доберёмся. У Жюля есть старая "Минерва". Чы её арендуем...

– Ну тогда подхватите меня у церкви часиков так в девять.

– Замётано, шеф.

– Не зависайте в баре надолго. Завтра у нас будет много рутинной работы...

Шеннон спустился по лестнице. Его сопровождал Барти, который тащил его мешок с оружием. Патрик, оберегая раненую руку, шёл следом. Увидев Фреда, выносящего с кухни судки с едой, Кот кивнул в его сторону:

– Ребята, помогите ему.

Оставшись в одиночестве на веранде, наёмник курил, думая о неожиданном визите священника, журналисте и необычном поведении флика. Дверь в бар была распахнута, и Шеннон хорошо слышал, как Лангаротти расплачивается с Гомезом, как подымается в свой номер сильно подвыпивший Курт. Когда всё затихло он впервые за много дней остался в одиночестве. Мягкая свежесть, доносящегося со стороны моря ветерка и осознание удачно исполненного дела, придавали особое очарование каждой минуте этого вечера.

– С возвращением, Кейт, - сзади раздался голос Гомеза.
– Я уже тогда был уверен, что ты вернёшься, и не один. С тобой можно будет поговорить?

– Извини, Жюль, не сегодня. Я слишком устал. Размести моих друзей у себя, они хорошо заплатят. Только не пытайся им втюхать свой "континентальный завтрак" - я из предупредил. Ты же знаешь, где меня искать?

– Обижаешь, Кейт. Бонифаций мне доложил о тебе и твоих парнях ещё в полдень. Может остановишься у меня?

Шеннон устало кивнул:

– Пожалуй, я завтра тоже переберусь в "Индепенденс". Только утрясу дела во дворце. Тогда и поговорим...

– Хорошо!

– Расскажи, что ты знаешь об Аграте?

– Это длинная история. Покойный Авит когда-то мне помог обустроится в Зангаро. Его единственным наследником является младший брат Габриэль. Он женат на француженке и живёт в Париже, на Авеню Клебер. Лет пять назад я был у него...

– Расскажешь?

– Да, но не сейчас. Это длинная история, а у меня полно клиентов.

В это время на лужайке перед отелем появился Барти и сделал знак рукой. Это означало всё готово к отъезду. Шеннон махнул ему в ответ. Он протянул руку Гомезу:

– Мне надо идти, Жюль!

– Мне тоже, - последовало крепкое рукопожатие.
– Так до завтра?

Шеннон улыбнулся и посмотрел на часы: они показывали четверть первого:

– До сегодня.

Насвистывая "Испанский Гарлем", командир наёмников спустился на парковку и сел за руль. Автобус тихо выехал со стоянки отеля, на которой одиноко стоял новенький фольксваген с флажком ФРГ. Кот кожей чувствовал, как из окон за ним следят десятки глаз: одни - с надеждой, другие - с любопытством, а третьи - с ненавистью. Автобус быстро доехал до дворца, где их встретил Бенъярд.

– Инструкторы желают жить в отеле, - сообщил ему Шеннон.
– Завтра я переберусь туда тоже. Их комнату дайте Тимоти, а в мою поселишь Барти. Кстати, тебя завтра разыщет журналист по имени Алекс. Пусть перешлёт свой репортаж через дворцовую радиостанцию. Текст перед этим покажи господину Земмлеру.

– Хорошо, полковник. Если Вы не против, Я доложу об этом доктору.

– Валяй!
– Шеннон пошёл в свою комнату. Достав бутылку водки из тумбочки, он сделал один большой глоток и, скинув одежду, завалился спать. Он даже не услышал, как в его комнату вошёл Бенъард и, покачав головой, потушил лампочку и завесил его кровать москитной сеткой и закрыл ставни.

Конец первой части.

ЧАСТЬ II. ЖАРКИЙ ИЮЛЬ В ЗАНГАРО.

1. ТРИННАДЦАТОЕ.

Саймон Эндин проснулся среди ночи. Трудно было понять, который час: ему всё чудилось, что вот-вот начнётся рассвет. Наверное, потому, что в его комнату иногда пробивался через жалюзи луч маяка. Он взглянул на часы: только пять утра - уже недолго до рассвета. Может быть, ещё выпить? Саймон налил себе виски, взял что-то с подноса с давно остывшим ужином, снова прилег, заставляя себя остаться в постели еще ненадолго. Через полчаса он опять встал, подошел к окну и увидел в доме на противоположной стороне странные тени, перемещающиеся за матовым темно-желтым стеклом. Бликам света начал вторить пес, протяжный вой которого попадал в такт их движениям. Стараясь обратить на себя внимание, он выл все жалостливее и жалостливее. Казалось, пес призывает кого-то: то ли не известных ему гостей за окном, то ли живущих на верхних этажах отеля. Эндин глянул в узкий тёмный колодец, но ничего различить не смог, но знал - пёс внизу. Внезапно зазвонившие колокола заглушили скорбный вой собаки. Отхлебнув ещё виски, он пошёл в ванную. Эндин любил бриться опасной бритвой. Когда он отодвинул мочку левого уха, чтобы не порезаться, его правая рука вдруг заныла так, что какое-то время он не мог ею двинуть. Саймон, прервал бритье, посмотрелся в зеркало, рука с бритвой на весу осталась в воздухе. Мелькнула мысль: "А если коснуться горла острием?" Он встряхнул головой, облокотился левой рукой о край умывальника и опустил глаза. "Нет! Игра не закончена!" - решил он. Закончив туалет, он пошёл составлять телеграмму боссу. Борьба за Хрустальную Гору продолжалась.

Он закончил дело, когда уже начало светать. Он встал, потянулся и вышел на балкон, ещё раз переживая события вчерашнего дня. К своему удивлению он обнаружил на пластиковом столике смятую пачку сигарет и очень обрадовался этому. Сигареты были дрянные, местные. Он закурил одну из них, закашлялся, но всё равно получил мимолётное удовольствие от этого. Облокотившись на перила, он стал задумчиво смотреть на бухту, в которой мигали десятки огней больших океанских кораблей и местных каботажных судёнышек. Саймон не знал, что одна из посудин, стоявших в порту, была куплена на деньги Мэнсона и имела прямое отношение к его вчерашнему фиаско. Её капитан Карл Вальденберг тоже не спал. Выйдя на мостик, он сосредоточено сосал свою трубку и строил планы на сегодняшний день.

– Чёртов понедельник, - думал он.
– Надо забункероваться, принять пассажиров и груз до заката, чтобы засветло покинуть порт...

– Не спите, капитан, - на ломаном немецком к нему обратился механик.

– А. Горан! Уже встал.

– Да, сэр! Я всё думаю о заказах. Удастся ли всё получить к отходу?

– Не знаю, Африка! Одно радует, что договаривались с ливанцами.

– Эти, что не обманут?

– Обмануть-то попытаются, но в отличие от негров всё что-то достанут из твоего списка. Ты уж держи ухо к земле...

– Что? Ухо к земле?

– Извини. То по-немецки, в общем, будь осторожен, - улыбнулся капитан.

Горан озадачено почесал затылок.

В тот день Шеннон проснулся на пару часов позже Эндина. Его разбудил звон колокола, доносившийся через распахнутое окно. Он означал наступление нового дня, время утренней мессы. Кот посмотрел на часы: они показывали семь часов. Нужно было вставать. Кот направился в ванную общего пользования в конце веранды. Душ оказался совсем не таким прохладным, сильным и обильным, чтобы разбудить его. Тепловатые струйки воды лениво падали на тело, скатываясь в главный водосток и еще долго были слышны, -- уже после того, как исчезли из поля зрения, -- как будто их всасывало и полоскало в пасти растянувшееся под досками пола неведомое чудовище. Одевшись в штатское платье, он прошёл на кухню. Сейчас она была превращена в столовую. Там ему подали отвратительного вкуса кашу, галеты, жидкий кофе и местные фрукты.