Птицелов

— Прости, но не поверю. Просто ты устал.

— Я никогда не устаю.

— Значит, утратил азарт.

Лукас приподнял уголки губ, копируя усмешку Дерека. Сходства, видимо, удалось достичь, потому что тот слегка нахмурился.

— Полагаешь, сможешь мне его вернуть? — поинтересовался Лукас, и тут уж Дереку нечего было ответить.

Сквозняк вдруг опротивел окончательно. Лукас поёжился, потёр ладони и отошёл к балюстраде, туда, где горели огни факелов. Там он приник к поручням, лёг на них верхней половиной тела, крадя тепло нагретого камня.

— Ты даром потерял время, Дерек, — бросил он, не оборачиваясь. — Я благодарен тебе за заботу, но передай своим братьям, чтоб на меня не рассчитывали.

— Ты можешь потерять всё.

— Пусть. Не впервой. А если и так — награблю новое, вот и появится охотничий азарт, о котором ты толкуешь.

Дерек за его спиной вздохнул. Лукас легко улыбнулся и окинул взглядом нижний ярус Большого тронного зала. Ага, они уже и забаву начали. Королеве Ольвен снова неймётся испить кровушки. Жертвой на сей раз стал молодой человек, видимо, из рыцарей Годвина — всклокоченный и неважно одетый. Похоже, его вытащили прямо из-за стола.

— Бедняга, — посетовал Лукас вслух, на деле не испытывая ни малейшего сочувствия. Королева Ольвен, конечно, бабёнка вздорная, но, прямо как Дерек, всегда бьёт в уязвимое место. И если казнит, то за дело.

— Кто? — Дерек подошёл к нему, тоже взглянул вниз. — А! Снова судилище устроили. Но этому парню повезёт.

— Откуда ты знаешь?

— Это же Марвин из Фостейна. Ему всегда везёт.

— Правда? — Лукас посмотрел на рыцаря. Тот стоял к балюстраде вполоборота, лица его Лукас различить не мог, но видел, что рыцарь молод — совсем ещё щенок, высокий, светловолосый, хорошо сложенный. Не слишком крупный, но и не тщедушный — золотая середина, идеальная для битв с противником почти любой комплекции, гарантирующая к тому же успех у большинства женщин. Лукас смотрел на него с симпатией — пятнадцать лет назад он сам был таким.

— А за что его?

— Кажется, девицу обесчестил.

— Наш человек, — одобрительно кивнул Лукас. — Ольвен его казнит.

— Вряд ли. Он как раз в её вкусе.

— Значит, отымеет, а потом казнит, — усмехнулся Лукас и, потеряв к мальчишке интерес, развернулся к залу спиной. — Я был рад видеть тебя, Дерек.

— Я тоже. — Он помолчал, потом как бы между прочим добавил: — Ты завтра будешь участвовать в турнире?

— Единый сохрани! — передёрнулся Лукас. — Делать мне больше нечего.

— Ты бы побил их всех.

— Конечно. Ну и что?

— Тебе не любопытно проверить свою форму?

— Дерек, — вздохнул Лукас. — Ты же вроде бы согласился, что мы уже не мальчишки.

— Это да, — вздохнул тот в ответ. — Прости. Ты прав. Турниры, как и войны, выигрывают молодые щенки.

— И это их право.

— Согласен. К слову, можешь обернуться и посмотреть на щенка, который победит завтра.

Лукас бросил беглый взгляд через плечо.

— Этот Марвин? Думаешь?

— Знаю. Он всегда выигрывает.

Лукас снова посмотрел вниз. Судилище, похоже, завершилось: нежная блондиночка повязывала на шею рыцаря свою ленту. Что бы это значило? Всё-таки женили, небось. Ну, не худший вариант.

Рыцарь принял дар своей месстрес, почти насильно поцеловал её ладонь и встал с колен. Лукас увидел его лицо.

Будто почувствовав это — хотя сейчас за ним наблюдало не меньше сотни человек — Марвин поднял голову и встретился с Лукасом глазами. На одно мгновение, не задержав взгляда, — но Лукасу хватило этого мгновения.

— Какой занятный… волчонок, — проговорил он, глядя, как юный рыцарь под всеобщее шушуканье идёт к двери — с победной ухмылкой и гордо расправленными плечами. — Расскажи мне про него.

— Ничего интересного. Вассал Годвина, средней знатности и достатка. Родных нет, не считая семьи невесты — тоже какая-то мелкота, из южной доли, кажется. Горячая голова, быстрая рука, много гонора, много спеси. Вряд ли доживёт до двадцати пяти.

— Мы с тобой дожили.

— Мы другие были. Знали, чего хотим. А этому — лишь бы драку пожарче.

— Потому он и побеждает, — сказал Лукас и выпрямился. — Думаю, ещё увидимся?

— Да, наверняка, — кивнул Дерек. — На турнире ты как минимум поприсутствуешь?

— Вполне вероятно.

— Тогда увидимся.

— Увидимся.

Они не пожали друг другу руки на прощанье — раскланялись, без чопорности, но вполне формально. Зато это было честно.

Дерек двинулся к выходу из галереи, потом обернулся на полдороге. Лукас ждал этого и смотрел на него с лёгкой полуулыбкой, приподняв уголки губ.

— Вряд ли есть смысл просить тебя подумать о моём предложении?

— Я мог бы пообещать, но ты же знаешь, что я не стану думать.

— Знаю. По-моему, ты уже всё решил, — сказал Дерек и вышел.

Лукас проводил его взглядом, раздумывая о тоне, которым были произнесены последние слова. Дерек нравился ему — даже теперь, но Лукаса и в давние времена злило то, что он всегда знал о чувствах и мыслях собеседника больше, чем сам собеседник. Правда, никогда не говорил об этом прямо, и потому эту неприятную способность ему можно было простить.

Грохот внизу оторвал Лукаса от этих мыслей, вновь вызвавших смутную раздражающую тревогу. Он взглянул вниз, почему-то ожидая обнаружить источником шума молодого рыцаря, но тот уже скрылся.

Тяжёлые створки двери в Большой зал были распахнуты настежь, и на пороге в полном боевом облачении стояла Артенья, герцогиня Пальмеронская, старшая сестра короля.

— Сколько их там ещё? — спросил Марвин, протирая платком влажную ладонь.

— Вроде бы никого уже не осталось, — радостно отозвался оруженосец. Марвин хмыкнул:

— Ничего, вылезут. Всегда под конец ещё кто-то находится.

Он медленно перебрал пальцами правой руки, слушая, как похрустывают суставы. Рука не устала ни капли, напротив, без древка пальцам было одиноко. Марвин не любил, когда его руки пустовали: в них всегда должно находиться либо оружие, либо ручка винного кувшина, либо упругая женская плоть. Иначе они и вовсе не нужны.

— А всё-таки лучше бы вы под самый конец выходили, мессер, — с сожалением сказал оруженосец. — Оно куда как эффектнее…