Птицелов

— Никак не могу понять, на чьей ты стороне.

— Я на стороне ордена, Лукас. Разве это не очевидно?

Лукас коротко улыбнулся.

— Хорошо. Но тогда на чьей стороне орден? Помнится, прежде вы поддерживали графа…

— До тех пор, пока он не стал вести себя как последний дурак. Я говорил, что Хандл-Теру сейчас не нужен железный кулак, но и обмякшая от золотушницы клешня ему тоже без надобности.

Лукас предпочёл оставить это замечание без комментария, но про себя подумал, что смещение короля-импотента ради короля-наркомана — и впрямь спорное решение.

— И теперь в любом случае нам нужна Артенья, — Дерек вздохнул и прямо посмотрел на Лукаса. — Живая. Невредимая. Беременная, либо с младенцем на руках. Готовая служить своей стране и своему Богу. Если выяснится, что Алектио не замешан в смерти короля, Артенья отречётся, а о существовании её сына никто никогда не узнает. Если нет, она станет матерью короля при Ольвен в роли регента.

Лукас сухо усмехнулся.

— Вот смеху-то будет, если Артенья родит девочку.

Дерек посмотрел на него без выражения.

— Это будет патовая ситуация. Тогда, видимо, произойдёт смена династий, а это означает гражданскую войну. Стодневный Хаос покажется нам всем праздничной ярмаркой. И тебе тоже, Лукас.

— Помилуй, я-то тут при чём? — улыбнулся тот. Дерек раздражённо бросил:

— Это ты мне скажи. Я так спешил вытащить тебя из Королевской Башни, что не разобрался толком, какого беса ты там оказался. Тебя считают причастным к убийству короля, так что сейчас, пожалуй, лучшее время и место для исповеди.

— Я исповедался меньше месяца назад. Тебе лично, — запротестовал Лукас.

Дерек шутку не воспринял.

— Ты наверняка знаешь, почему тебя арестовали.

«О да, я знаю… ещё бы мне не знать, мать твою, хитрый ты лис. Это ты отдал приказ, но обставил всё так ловко, и теперь так умело строишь невинность, что уличить тебя нет никакой возможности. Теперь я должен быть тебе благодарен за спасение, ещё и терзаться чувством вины от того, что пытался сбежать из города… и ещё я должен доказать самому себе, что там, в Башне, просто поддался панике — или, напротив, слишком усиленно пытался ей не поддаться, чтобы думать о чём-либо ещё. Как ни крути, ты загнал меня в угол, Дерек, я теперь сделаю всё, что тебе нужно, потому что это нужно и мне самому».

— Ты куда лучший Птицелов, чем я, — сказал Лукас.

— Не уходи от ответа.

И он не стал.

— Я знаю, что в этом деле замешана Селест. И ты это, кстати, тоже знаешь. Так зачем спрашиваешь?

— Селест из Наворна? — переспросил Дерек так, будто не слышал уже сегодня от Лукаса её имени. — Какое отношение ты к ней имеешь?

— Проклятье, Дерек, я с ней сплю. Давно ли и как часто, ты наверняка знаешь лучше, чем я сам, потому что иногда я бываю пьян и теряю ощущение реальности.

Дерек не стал разыгрывать удивление (это было бы просто пошло), но и не кивнул в ответ.

— Так… и они предположили, что она посвящала тебя в детали. Что ж, вполне возможно, — он хмыкнул, будто подтверждая какую-то собственную мысль. Лукас подумал, что самое время спросить прямо:

— А она-то как в это ввязалась?

— Ты правда не знаешь? Она фактически организовала всё дело. Дурманящее зелье для короля, егерь, прокладывавший маршрут охоты тем утром, конюший, подрезавший подпругу… Она выступала своего рода координатором и, надо сказать, справилась неплохо.

— И ты не знал об этом? — медленно спросил Лукас.

Дерек уставился на него, как на сумасшедшего.

— Ты подозреваешь, что орден замешан в убийстве короля? — спросил он как-то странно, и на миг Лукасу показалось, что за неправильный ответ он в самом деле отправится в подземелья Храма. «Подозреваю ли я?.. Проклятье, если думать ещё и над этой вероятностью, я совсем перестану понимать, чего ты от меня хочешь на самом деле, Дерек».

— Конюший короля… Погоди, Локрид! Петер Локрид?! — сказал Лукас, радуясь возможности не отвечать на вопрос.

— Итак, ты действительно кое-что знаешь об этом деле, — усмешка Дерека не таила угрозы, но Лукас мотнул головой.

— Этот мальчишка много бегал к Селест в последние недели. Я думал, они любовники. Она сказала что-то насчёт того, что выхлопотала ему место королевского конюшего. — Лукас умолк, вспоминая парня, которого однажды использовал как курьера. Проклятье, теперь он, вероятно, уже мёртв… А жаль, очень жаль, это был отличный способ дотянуться до Марвина. Подумав о нём, Лукас вздохнул. Балендорский Щенок совершенно вылетел у него из головы. А ведь он сейчас, если жив ещё, нацелен на убийство Мессеры…

— Я должен ехать, Дерек, — сказал Лукас.

— Рад, что ты это понимаешь.

— Нет. Я должен ехать за Марвином.

— Именно это я и имею в виду.

Лукас вскинул голову, по-настоящему удивившись впервые за весь разговор.

— Люди Алектио пытались его убить, но безуспешно. Твой человек хорошо работает. Сейчас юный Фостейн где-то под Уоттерино, он движется к форту Нордем, где расположился временный гарнизон Мессеры и она сама. Езжай туда и привези её. Заодно и щенка своего повидаешь.

«Какое славное, удобное «заодно»… и как мягко ты подвёл меня к нему, Дерек. Поганый ты сукин сын», — подумал Лукас почти с нежностью.

— Но прежде скажи мне всё, что можешь вспомнить о Локриде. Он путается в показаниях…

— Думаю, тебе лучше спросить Селест, — небрежно сказал Лукас.

— Хорошо бы, но она умерла как раз перед тем, как мне доложили о твоём аресте.

Тишина, повисшая над столом после этих слов, показалась Лукасу чудовищно лживой. Вопросы — как, почему, за что, почему ты раньше молчал, — встали у него в горле комом, и он не мог выдавить ни звука, как ни хотел, а Дерек хранил молчание, хотя не мог не знать, что для Лукаса значило это сообщение. Или… мог?

Или это последний козырь в рукаве, закрепляющий и без того близкую победу?

— Умерла, — проговорил Лукас наконец. — Мать твою, и ты молчал?

Дерек моргнул.

— Я не думал, что это важно для тебя, — недоумённо сказал он. Лукас механически улыбнулся.

— Важно? Меня арестовали за связь с ней, а сама она не прожила под арестом и суток, так как это может быть для меня не важно?

Вот так. Да. Так, пусть думает, что дело только в этом. Если я ещё способен хоть кого-нибудь хоть в чём-нибудь убедить…