Птицы знают лучше

— Восстановите в должности Варвару Ильиничну, не обижайте ворона, который ругается и цитирует стихи По, а еще — мэра здесь не было.

— Медики! — окликнул бригадир спасателей. — У этой женщины серьезная травма черепа? Нет? Только сотрясение? А по-моему, ее здорово приложило… Александра, езжайте домой. Отлежитесь, после — поговорим. Это, кажется, твое? — добавил он, протянув Вадиму обломки темных очков.

Некоторые спасатели оборачивались при виде мужчины со светящимися глазами и чумазой девушки в бинтах. "Добрый вечер, Вадим Алексеевич", говорили они и возвращались к работе. "Люди видят не монстра — Защитника", — поняла Саша.

Оставался лишь один неразрешенный вопрос.

— Кого из двух Сашек ты поцеловал там, под обвалом? — спросила она, прежде чем Вадим усадил ее в машину.

— Тебя, идиотина!

— О. Верю. Такое ты мог сказать только мне. Вот уж по истине: обними сову — получишь укусы и ссадины.

— Стойте!

Свет фонарей на шлемах волхвов резанул по глазам. Саша растерянно заморгала:

— Что?..

"Неужели бригадир передумал?.."

Она волновалась напрасно: волшебники всего лишь принесли мешок и металлическую коробочку.

— Здесь прах Защитника и куски голема. Все, что мы отыскали.

Саша заглянула в мешок. Скорее всего, это была игра ее воображения, но ей все же хотелось верить, что в глазницах Якова мерцали еле заметные зеленые искры.

"Кажется, — подумала Саша, — от одной малюсенькой повязки мир сегодня все же сумел избавиться. Или даже от двух…"

— Тебе обязательно надо уезжать? — спросил Вадим.

Позади остался долгий месяц встреч со столичными волхвами. Бесконечное проживание заново событий того самого вечера: следователей не волновало, что Саша — в бинтах и с сотрясением. Бесконечные отчеты для бригадира, который при виде Саши, кажется, уже дергал глазом. Московская "Заря" не только забрала рукопись пражского волшебника, но непрозрачно намекнула: расшифровавшему текст найдется у них местечко. Велич заявил, что не отдаст перспективного ученика, посмотрел на Сашу и незаметно чиркнул себя ладонью по горлу.

"Велич — в наставниках?! — поперхнулась Саша. — Пора валить!"

Она больше не скрывала, что собирается в Петербург. Купила билет на ночной поезд: такие стоили очень дешево, но совершенно не пользовались популярностью. Рослый могучий проводник с мощным фонарем смотрел на нее с жалостью. Провожающих он окинул крайне неодобрительным взглядом; должно быть, принял за жестоких родственников, которым на нее плевать. У Саши этот взгляд вызвал улыбку: "Кем, интересно, он счел четверых мужчин?.."

Вадим, Марк и охранники. Люди, с которых началась история попаданки. Трое из них не хотели, чтобы она уезжала. Четвертый тоже не хотел, но по меркантильной причине: злые гаражные Колобки слушались только создательницу.

— Мне нужно уехать, — развела Саша руками.

— Твоя комната будет ждать тебя, — ответил Вадим.

— Ага! — фыркнул Антон, — И бардак, который ты в ней устроила, — тоже. Ма до сих пор боится туда заходить.

Доктор Литанов вручил Саше сложенный вдвое листок:

— Адрес моего друга. Вдруг что-то случится. Кстати, он может подобрать нового За…

— Спасибо! — не слишком любезно. оборвала Марка Саша. — Я… я как-нибудь без совы пока. Вряд ли мне встретится новый Степлер. До свидания!

***

Петербург в этой Вселенной оказался хмурым, недружелюбным городом. Ее родной Питер тоже не слишком сиял многоцветием, но здесь не было ни лазурного барокко, ни бежевого классицизма. Сырость слишком быстро губила краску и штукатурку, люди предпочли им надежность серого кирпича и гранита. Местные путеводители радовали цитатой из какой-то знаменитости: "Северная Венеция — город, куда приезжаешь писать стихи, плакать или повеситься". После алого Пагубов-Горшечника Саша целую неделю вздрагивала, выглядывая в окно гостиницы. На вторую — простудилась. На третью ей начали мерещиться за спиной странные тени, и это — посреди бела дня. Вероятно, провинились болотные совы — самые популярные из здешних Защитников. Или туман, из-за которого самыми модными украшениями были налобные фонарики и светоотражатели где только возможно.

Но главное: в этой Вселенной не оказалось скромной типовой девятиэтажки на юго-восточной окраине — дома ее родителей. Дома, где в другом мире Саша прожила большую часть жизни. Даже расспросить о семье Рябининых ей было некого — окрестных домов не оказалось тоже, только сквер, печальный и мокрый. Разумеется, никто не отменял справочную службу: в телефонных книгах нашлось множество разнообразных Рябининых. Слишком разнообразных.

Саша развеяла пепел Степлера над Маркизовой лужей и сказала себе: "Пора двигаться дальше!".

Двигаться она могла куда угодно: перейти границу Финляндии в любое время суток или попасть в страны Балтии, всего лишь поймав попутку.

"Какого черта, в таком случае, я это делаю?! — спрашивала себя Саша, покупая билет на ночной автобус до Пскова. — Из-за аэропорта, конечно, почему же еще…" Оттуда не летали ни в Хитроу, ни во Фьюмичино, но ей казалось: это даст время подумать.

Посреди того, что звалось Темная Зона, восьмерых пассажиров вырвал из нервной дремоты жуткий скрежет. Задняя часть автобуса просела, пару секунд он еще двигался, шатаясь, как пьяный, а потом встал.

— Приехали, дамы и господа, — сообщил водитель в ответ на возмущенные вопли. — Ось сломалась. Не паникуйте! Сейчас вызову вам по рации такси до Пагубов-Горшечника, за счет компании, разумеется.

***

Была ли это судьба попаданки? Или любая из трех главных бед России — "Тьма, дураки и дороги"? Возможно — все вместе?

Так или иначе, Саша назвала таксисту адрес Вадима, и поняла, что ничуть об этом не сожалеет.

— Вернулась? — улыбнулся водитель. — А монтировочку-то мою, небось, посеяла давно? Ладно, это я так, шучу. Мне жена новую подарила.

— О, — глубокомысленно ответила Саша.

Славный маленький город Пагубов-Горшечник обладал большим преимуществом против всех столиц мира. Здесь нельзя было исчезнуть бесследно — разве не она сама это доказала? Здесь нельзя было остаться совсем без друзей, и это она тоже узнала лично.

— А позвонить, засранка эдакая?! — всплеснула руками Анна. — Я бы хоть пирог испекла…

— Дом, милый дом, — усмехнулась Саша, а потом прибежал Вадим.

Все происходило быстро, слишком быстро: вещи разлетелись в разные стороны, ботинки потерялись где-то на лестнице, куртка украсила фикус — то-то завтра Анна будет ворчать! Саша заглянула Вадиму в лицо и поразилась: он расстался с непроницаемыми очками. А еще свет в доме больше не резал глаза. Глаза цвета темного золота смотрели в голубые, не отрываясь, с безмолвной просьбой: "Пожалуйста, не уходи больше!". Крохотная язвительная часть Саши хотела пошутить в духе космического автостопщика, но был послана к черту.

— Ты дрожишь, — сказал Вадим. — Тебе холодно?

"Вообще-то, не по себе. Год без близости…" — подумала Саша, но и эта, трусливая ее часть была послана далеко и надолго.

— Хочешь узнать, как это делают в моем мире? — сказала она. — Тогда давай выключим свет.

— Весь не получится, — ответил Вадим, целуя Сашу. — Останусь я, ведь глаза филина — светоотражатели.

— С этим, пожалуй, можно смириться, — улыбнулась она в ответ.

***

В слабом свете защитных ламп из-под потолка на Сашу кто-то таращился. Кто-то большой, темный и с огромными блестящими глазами.