Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

«Каким это, интересно, образом?! — гневно подумала консьержка. — Да сейчас мимо мог бы промаршировать взвод парострелков, а я бы не заметила! Столько дел! Кстати о делах… Так, что там на очереди в списке? Ага: удостовериться, что все окна в доме перекрыты штормовыми ставнями».

— Бартоломью! — воскликнула консьержка, обращаясь к своему личному прислужнику, а по совместительству супругу. — Отправляйся во вторую и десятую. Закрой ставни вдовы Лилли и проверь, закрыла ли свои эта дырявоголовая карга Горбль! К слову, ты закрыл ставни на чердаке?

— Еще вчера.

— Хорошо. После того, как разберешься с оставшимися ставнями, отнеси ящики со свечами и бутыли с керосином в подвал. А раз уж ты будешь

в подвале, то собери заодно и кровати.

Кровати, о которых шла речь, предназначались для любого, кто окажется незадолго перед бурей возле дома или в самом доме и не сможет выбраться из-за непогоды. Обычно собирались две кровати для констеблей и еще три запасных. Как бы ни была консьержка против чужаков, ночующих на вверенной ей территории, она не могла преступить закон — особенно в присутствии его ярых (когда им это удобно и выгодно) представителей. А закон требовал впускать всех, кто будет просить помощи в бурю.

— Почему я должен постоянно собирать эти кровати? — проворчал мистер Поуп.

— Потому что такой порядок, — раздраженно ответила супруга нарочито громко — так, чтобы услышали констебли. — Не могу же я идти их собирать? Я занята здесь, как видишь!

— Мы можем поменяться.

— Ну да, не хочешь выпить «раз-мечтин»? Тут и так кавардак — ты с ним не справишься. А мне еще нужно покормить Мо! Она ничего сегодня не ела!

Что касается Мо, то она очень плохо переносила снежные бури. Начать с того, что ее раздражали суета, шум, грязь, чьи-то нервы, висящие тут и там, словно нитки. А еще она невероятно мерзла. Поэтому уже довольно продолжительное время кошка возлежала на радиаторе теплофора, приняв своим лысым телом форму его верхней гармошчатой поверхности. Она глядела на стену у подвальной двери и, как и констебли, ожидала, когда же уже откроют, наконец, заслонки и разожгут три больших камина.

Взмокшей и покрасневшей миссис Поуп, пытающейся разобраться со штабелями ящиков и коробок, сгруженных у ее стойки, пока что было не до того.

Постоянно подходил кто-то из жильцов, интересуясь, что там с его посылками. Консьержка огрызалась, выдавала ящик или коробку и сверялась со списком дел, напоминая себе, что нужно не забыть и послать Бартоломью за зловонным пьянчугой Хэммом. Она бы с радостью снова оставила его в этой ржавой развалюхе, но полицейский следователь из «Департамента Бурь», пришедший вскоре после предыдущей бури (явно по доносу кого-то из подлых жильцов), мягко намекнул, что если старик останется еще в одну бурю вне дома, миссис Поуп лично проведет следующую в застенке…

А затем по всему городу неожиданно взвыла штормовая тревога, и миссис Поуп ненароком выронила из рук небольшую коробку. Изнутри послышался звон разбитого стекла, а из щелей коробки на пол стала вытекать темно-зеленая жидкость с отчетливым ядовитым запахом. Судя по тому, что посылка предназначалась для склочного мистера Эдвинса, это явно была какая-то отрава — для мышей или для соседей — это уж кому как повезет.

Консьержка, пыхтя и ругаясь себе под нос, принялась убирать эту локальную катастрофу, под досужими взглядами констеблей, под взволнованные вопросы мистера Гринвуда, не его ли это была бандероль, и под осуждающее качание головой мадам Флёрхаунд. Так еще и Мо зачем-то вдруг спрыгнула со своего радиофора и решила попробовать на вкус бывшее содержимое бывших склянок. Пришлось ее отгонять…

И вот именно в этот момент по лестнице вниз спустились дети. Они шли, понуро опустив головы, в сопровождении миссис Чаттни, которая с отеческой заботой придерживала их за плечи.

— О, Финч! — воскликнул мистер Перкинс, только завидев мальчика. — Ты мне нужен! Появились вопросы касательно твоего дела!

Констебль Доддж утомленно вздохнул: с недавнего времени Перкинс решил его доконать этими

своими полицейскими делами. Вечно суется, куда не просят, лезет во всякое, вынюхивает и — страшно подумать — расследует! И его нисколько не заботит, как это отразится на моральном благополучии, приятном неторопливом распорядке дня и — что важнее! — карьерном росте его старшего коллеги. Ведь он, мистер Доддж, получает теперь сплошь нагоняи. Господин Помм, инспектор всего Горри, уже очень сердится. Он так и сказал Додджу при последней встрече: «Хватит! Хватит расследовать! Хватит проводить аресты! Вы не для того служите в полиции, чтобы это делать! Из-за вас уже некуда сажать этих проходимцев! Приходится запирать их в сундуки! Так и сундуки уже некуда ставить! Их начали уже в моем кабинете складировать! Если не уймешься, Доддж…»

Так мистер Доддж и рад был бы уняться, но вот его младший коллега явно не понимал всех возможных последствий этой никому не нужной и откровенно вредящей продуктивности. Ведь господин Помм боится, что кто-то из высокого начальства оценит результативность его участка с улицы Грэйсби и его, еще чего доброго, повысят и переведут куда-то, где придется работать в поте лица, а у него здесь теплое, уютное место, его дела, его знакомые «голубчики». Он слишком стар и важен, чтобы вдруг начинать работать. Да еще по вине каких-то двух констеблей с какого-то там пустыря.

К радости и мстительному удовлетворению мистера Додджа, миссис Чаттни сама решила поставить этого «выскочку» на место:

— Сэр! — уверенно и твердо сказала она мистеру Перкинсу. — Боюсь, все вопросы придется отложить до того, как дети вернутся.

— Вернутся? — удивился констебль. — Но куда им идти?! Скоро начнется буря. Уже пустили сирену.

— Мы идем… — начал было Финч, но миссис Чаттни с силой сжала руку на его плече.

— В лавку за печеньем, — сказала она. — Им нужно успеть до бури. И если они не будут возиться, то как раз успеют.

— Но зачем? — Констебль упрямо не желал понимать. — Уже все лавки, должно быть, закрыты. Да и что это еще за печенье такое, ради которого…

— Очень вкусное, — с улыбкой ответила миссис Чаттни. — Дети, — она развернула их к себе и выразительно поглядела на обоих. — Поторопитесь. И не вздумайте обмануть меня и взять другое печенье. Потому что в таком случае я пойду и… — она многозначительно кивнула на мистера Додджа, ворочающегося в облаке трубочного дыма.

— Выпьете какао без нас? — гневно закончила за нее Арабелла.

— Вот именно. Бегом! Бегом!

Констебль Перкинс продолжал хмуриться.

— Но я не понимаю, — сказал он.

— Перкинс, оставь их! — велел мистер Доддж, которого уже утомило разбирательство из-за какого-то печенья. — Пусть себе идут! И пусть хоть опаздывают… Меньше детей в доме — всем лучше.

И дети, под недовольным взглядом констебля Перкинса, подталкиваемые ободряюще-угрожающим киванием миссис Чаттни, вышли из дома.

На часах было двенадцать минут первого.

* * *

Входная дверь скрипнула и открылась. С улицы в проем залетел морозный ветер, а следом ворвалось лохматое снежное облако, из которого выбрались двое сплошь залепленных снегом человечков.

— Это тот дом? — синими от холода губами спросил Финч, с натугой затворяя за собой дверь.

— Кажется, да, — ответила и вовсе белыми губами Арабелла. — Я почти уверена, но табличку было трудно разглядеть…

В подъезде свет не горел. Тепло-решетка здесь хоть и имелась, но она напоминала своим видом музейный экспонат и, конечно же, не работала. Что касается консьержки, то на первом этаже ей попросту не удалось бы отыскать, куда приткнуться: от входной двери до лестницы было всего лишь пять-шесть шагов.

Поделиться с друзьями: