Птицы

Поднявшись по ступенькам и подойдя к двери, Финч уже взялся было за ручку, когда ему вдруг показалось, что что-то происходит за его спиной — он будто уловил шевеление.

Финч обернулся и в первое мгновение даже подумал, что ему почудилось. И тем не менее что-то во дворе все же происходило. Что-то очень странное. И при этом пугающее.

В нескольких шагах от двери ателье ветер подхватывал снег. Но делал он это как-то… неправильно. Он не швырял снег обратно, а закручивал его кольцами, создавая из него нечто, похожее на пружину. Вихрь все рос и рос, и вдруг из него раздалось вполне отчетливое кряхтение.

Финч спрыгнул с лесенки и, притаившись за накрытым «троффом», выглянул из своего укрытия.

С земли что-то поднималось. Оно будто стягивало со всех сторон к себе снег, и снег становился частью его, придавал ему очертания, вырисовывал форму. Прямо на глазах у пораженного Финча выросший из земли снежный кокон стал походить на человеческую фигуру. Сперва проявилась голова, затем — плечи, длинные руки.

Глядя на эту жуть, Финч не дышал, по спине бежали мурашки.

Незнакомец был одет в какие-то лохмотья — в серый, давно вышедший из моды костюм, и при этом кутался в плащ, сшитый из лоскутов. Длинные белые волосы разметывал ветер, а кончик громадного длинного носа ходил ходуном.

Не-птица! Еще одна не-птица!

Лицо незнакомца было невероятно сморщенным, рот напоминал изломанную черную трещину, из которой на острый подбородок текла вязкая чернильная слюна. На месте левого глаза у старой не-птицы зияла уродливая и заросшая пустая глазница.

«Это же тот Одноглазый, о котором говорила мадам Клара! — понял Финч. — Как же его там звали? Корниус? Корпиус? Нет! Корвиус! Корвиус Одноглазый! Тот, кто что-то там придумывал… нет, предсказывал! Это он предсказал все, что сделала мадам Клара. Про Гелленкопфа и остальное… Но что он здесь делает?!»

Старик огляделся по сторонам и медленно пошаркал к лесенке. Он горбился и кряхтел, одной рукой поддерживал поясницу, а другой хватался за поручень, оставляя в снегу на нем след от длинных костлявых пальцев. Поднявшись на площадку, он толкнул дверь и исчез в ателье.

«Что ему там понадобилось? Что он задумал?»

Финч почти сразу же сам ответил на свой вопрос: было очевидно, что Одноглазый зачем-то пришел к мистеру Горру.

Немного выждав, мальчик выбрался из-за «троффа», взбежал по ступеням и остановился у двери.

Затаив дыхание, он повернул ручку и замер, а затем, когда ничего не произошло, открыл дверь. Тут же зазвенел колокольчик, и Финч, одним прыжком преодолев расстояние от порога до ряда столов с рулонами ткани, притаился в проходе.

— Кто там пришел? — долетел до него голос мадам Крипке, а следом раздался приближающийся стук каблуков.

Модистка подошла к двери, поежилась от холода, выглянула за порог и, никого не увидев, затворила дверь. Проворчав: «Сквозняк, наверное», она вернулась на свое место за стойкой.

Финч на четвереньках прополз по проходу и выглянул из-за рулонов с бурой шерстью. В ателье все было примерно так же, как и тогда, когда он его оставил. В креслах у каминов курили сигары и пили кофе чопорные джентльмены, и, даже будучи в одних кальсонах да нижних трико, выглядели они высокомернее многих одетых людей. Автоматоны-портные, как и прежде, механически исполняли свою работу, а их хозяйка, модистка мадам Крипке, сидела за стойкой, потягивала кофе из крошечной, размером с наперсток, чашечки и курила папиретку, время от времени делая записи в тетради.

Лестница, ведущая на этажи, располагалась всего в паре шагов от мальчика. И все же подобраться к ней незамеченным было не так-то просто. Мадам Крипке со своего места прекрасно видела основание лестницы, и могла уловить движение рядом с ней даже боковым зрением.

— Мистер Трогвей, вы следующий! — Модистка повернулась к джентльменам в креслах.

И Финч понял, что это его шанс. Он уже было выбрался из своего укрытия, когда вдруг увидел нацеленный прямо на лестницу взгляд будто бы что-то почувствовавшей мадам Крипке.

Он замер и остался на месте.

Модистка отвернулась и снова углубилась в свои записи.

«Что же делать?! — в отчаянии подумал Финч. — Как же перебраться на лестницу? Дождаться, когда кто-то зайдет в дверь и отвлечет на себя внимание мадам Крипке? А если это случится нескоро? А если посетитель не сильно-то и отвлечет ее внимание… отвлечет… ее внимание…»

Финч вдруг понял, что ему делать. Это было очень рискованно, но ничего иного ему не оставалось. Он пополз обратно в начало прохода, подкрался к двери, распахнул ее и в тот же миг толкнул ближнюю пирамиду рулонов. Те покатились и с грохотом стали падать на пол соседнего прохода, разворачиваясь, ударяясь друг о друга и создавая настоящий кавардак.

— Да что же это такое?! — возмущенно воскликнула мадам Крипке и бросилась узнавать, в чем там дело, а Финч тем временем прополз по своему проходу и стремительно перебрался к лестнице.

Лишь оказавшись вне поля видимости с первого этажа, он позволил себе остановиться, отдышаться и послушать, что происходит внизу. Судя по раздраженному голосу мадам Крипке, она как раз возвращала рулоны на место. Модистка громко жаловалась на сквозняки и на плохую дверную защелку, которая не в силах удержать «треклятую дверь» на месте.

Финч с облегчением вздохнул: мадам Крипке его не увидела. Отмерев, он осторожно двинулся вверх по ступеням, боясь натолкнуться на мистера Горра или же на старика-не-птицу.

Вскоре Финч оказался на втором этаже. Лестница вела еще выше, но мальчика заинтересовала дверь, выходящая на площадку. Из-за нее раздавались голоса. Финч подкрался к ней и прислушался.

— Прошу вас, мистер Корвиус, вот сюда, — говорил кто-то незнакомым глубоким голосом.

— Да-да, — прокряхтели в ответ.

Финч наклонился и заглянул в замочную скважину. Стены комнаты были обиты темной полосатой тканью, на полу лежал ковер. В центре помещения на небольшом помостике стоял, расставив руки в стороны, старик Корвиус. Его лоскутный плащ был скомкан и валялся рядом, там же кучей громоздился и остальной костюм не-птицы. Одноглазый был гол. Финчу тут же вспомнилось существо на скамейке возле школы, но сейчас открывшаяся мальчику картина вызвала в нем такое острое омерзение, что его едва не стошнило.