Пучай-Река да Калинов мост
Шрифт:
Земля дрогнула ещё раз, а рядом с Разбойником, будто из-под земли выросла, стояла девка, богатырского роста и телосложения. Если я добавлю, что личиком Акулинка была просто красавица писаная, то вы поймёте моё восхищение!
– Мил человек, - обратился ко мне Разбойник - что за песню ты распевал? Никогда раньше такой не слыхивал.
– Песня эта называется "Соловей, соловей, пташечка".
– Приинц, напой песенку ещё раз, не откажи. Акулинка моя поможет тебе перебратися в Тридесятое. Я с первого разу не запомнил, токмо слушал. Уважь приинц!
Я затянул песню, а Разбойник, закрыв глаза и шевеля
Я допел.
Соловей открыл глаза - Уважил, приинц! Отдохни в моём тереме от пути дальнего, отведай моих угощений, а потом Акулинка спровадит тебя в Тридесятое.
Я задрал голову: верхушки дубов едва просматривались в вышине. Теремов я теперь не видел.
– Да ты не беспокойся принц. Акулинка поможет. Акулинка!
Девка шагнула ко мне, взяла за руку и взвилась. Точнее, мы взвились! Я не ощутил, ни перегрузок, ни самого полёта не почувствовал. Успел лишь моргнуть и, когда открыл глаза, мы уже были наверху, на крыльце расписного терема. В следующее мгновение рядом стал и Разбойник.
– Проходи принц!
– повёл рукой хозяин, и я вошёл в терем.
Не стану утомлять вас описанием яств со стола Соловья-Разбойника, но "Путинка", хлебосольному хозяину, понравилась! А девка, слопав плитку шоколада "Алёнка", смотрела на меня маслеными глазами, как и Забава.
Соловей попросил ещё четушку "Путинки". Открыл, хлебнул из горла (у меня научился!) и затянул "Соловья". Не напрасно, в имени Разбойника, Соловей, на первом месте: пел он камерным оперным голосом, да так, что даже я заслушался!
– Приинц! Приинц!
Я стряхнул наваждение.
Акулина подёргивала меня за руку.
– Что тебе Акулинушка?
– будто я не знал, чего она попросит.
– Приинц! Угости ещё "Алёнкой".
– Акулина, его, много, за раз, не надо бы есть
– Приинц!
– глаза девки-красавицы-богатырши-перевозницы умаслились до блеска.
Песня оборвалась на полуслове и терем содрогнулся от богатырского храпа. Водочка то и на Разбойника подействовала.
– Теперича тятя долго спать будет. Принц!
– Акулина смотрела на меня, как будто приценивалась!
– Принц, дай мне три "Алёнки" и я отведу тебя к себе в терем.
– Мне и здесь хорошо, Акулинушка - прикинулся я дурачком
– Принц. Ты ляжешь со мной за три "Алёнки" - открытым текстом заговорила девка - Я заметила, как понравилась тебе!
– Идём в твой терем!
– я взял свою котомку со скатёркой.
Терем Акулины был на третьем (или на седьмом?) дубе.
Мы вошли и Акулина провела меня в спальную комнату. Кровать была широкой, но убрана небогато.
Предупреждая Акулину, я сказал - "Алёнку", Акулинка, получишь после!
– Приинц!
– глаза девки снова умаслились - Ужель ты подумал, что я тебя обману?
– Знаешь ли ты Забаву, моя хорошая?
– Да как не знать?
– Я, Забаву, шоколадом потчевал, а меня, за неё, чуть головы не лишили!
Акулина смолчала.
– Поэтому, дорогуша, сначала секс! Раздевайся и ложись кверху жопой, у нас будет анал!
– Поняла Акулина про секс и анал или нет, но послушно разделась и легла, как я сказал.
Богатырша была хороша! Я гладил бёдра и ягодицы, щупал муньку, лаская пальцем клитор. Я мял её титьки, сидя на ней верхом. Я катал по её упругой жопе яйца.
Я смазал слюной её анус и, без предварительной ласки пальцами, запихал член в жопу! Пока я ласкал её, она лежала спокойно, а когда засунул, девка вздрогнула и застонала. У меня сладко заныло сердце и томление от яиц, жаркой волной растеклось по всему телу.Акулину возбуждал анальный секс!
Я совал и совал член в жопу девке, а она, со стонами и всхлипами, повторяла - Ещё! Ещё! Ещё! Ещё! И когда я, истекая спермой, содрогался, Акулина, с протяжным стоном, кончила вместе со мной!
За любовь её сладкую, попросил я у скатёрки коробку "Алёнки". В коробке двадцать плиток.
– Акулинушка, душечка!
– я протянул девке коробку - Пообещай мне, моя хорошая, что в день будешь съедать по одной плитке.
– Обещаю, принц!
– облизнулась Акулина, и я понял: жопа у девки слипнется!
Мы вышли из терема.
Храп сотрясал дубы и всю округу.
– Долго ещё ждать Хозяина?
– Тятенька не надобен для переправы. Перевозница, я!
– Забаву, ты, переправляла в Тридесятое?
– Неэт!
– насторожилась Акулина - А давно она там?
– Тугарин сказал, полная луна и шесть дён. Теперь уже семь.
Акулина сошла с лица - Плохо дело, принц!
Мне не понравилось, как Акулина это сказала. Что-то было не то. Чего-то мне, Карла, не договорил!
– Что плохо?
– Сорок дён! Больше, в Тридесятом Царстве, пребывать нельзя! Если не вернуться в эти сорок, значит, не вернуться никогда! На то, чтобы отыскать Забаву, у тебя остаётся не больше четырёх дён!
– Что ж мы стоим тут, коли каждая минутка дорога?
Акулина метнулась, куда-то за терем, и вернулась с метлой. Оседлала её - Садись!
– похлопала она по древку, за своей спиной.
Я сел и обхватил Акулину, сомкнув руки под титьками! Акулина вздрогнула и её красивые маленькие ушки покраснели: не прошло и пяти минут, как я кончил её попку.
– Готов, принц?
– Готов, сладкая!
Акулина хихикнула и стиснула древко.
Мы ввинчивались в облака, взлетая по спирали.
Тиская, между делом, титьки Акулины, я спросил - Через Калинов мост?
– Неа! Тебе там нельзя!
– Разве есть другой путь?
– Есть! Радуга!
И тут я увидел Радугу!
Мы неслись к ней со скоростью ... со скоростью ... с огромной, короче, скоростью!
Когда дуга Радуги приблизилась настолько, что стали различимы границы между спектральными полосами, мы, развернувшись и двигаясь вдоль тора, стали нарезать спиральные витки вокруг него, наращивая скорость вращения.
Движение, к моему величайшему удивлению, было - безынерционным! А нарастание скорости вращения по спирали, вокруг тора Радуги, я отмечал по тому, что сначала, размылись и исчезли границы между спектральными полосами, а потом цветные полосы спектра слились в сплошной белый тор!
В это мгновение, вильнув на очередном витке, мы пронзили монохромный тор!
Глава пятнадцатая. The crushing Kind!*
В местечке Маклин, округа Фэрфакс, штат Виргиния, в секретном, звуконепроницаемом бункере, на девятом, от поверхности земли, уровне, шло совещание по сверхсекретному проекту "The crushing Kind".