Пугачев Победитель

аться.

Та же «пантофельная почта» самым настойчивым оПраюм твердила: «Народ устал от разрухи. Пугачев- гках армия расползается, как ком гнилой слизи. Если

Суворов пришел в Россию, дело было бы

гип|ю кончено».

Мот об этом и думал, в бездействии и тоске, сам | упоров, сидя в Ракшанах.

I" прихода русской армии Ракшаны были ничтож- ||| |м тродишкой с тремя тысячами обитателей. Разме- ||| п всю сорокатысячную армию в убогих молдав-

| о. хатах не было возможности. Рядом с городишком iiiip... огромный военный лагерь из палаток, шалашей н и мл инок. Суворов сначала обитал в своей поход-

палатке, но когда вследствие болезни Румянцева

н П м мкина ему пришлось принять на себя командо- ишип обстоятельства вынудили его бросить тесную

у и занять довольно обширный дом какого-то

мого богача. В этом доме разместился и главный

in .ио армии. Суворов довольствовался просторной, н оранной с обычной для него простотой горницей, окна которой выходили в сад. С ним неотлучно находился Прошка, исполнявший обязанности денщика, повара, камердинера, эконома и министра финансов.

С тех пор, как Суворов стал главнокомандующим, а в лагере при Ракшанах оказалось много беженцев, в скромный кабинет генерала в утренние часы часто шли просители, среди которых было немало женщин. Поэтому Суворов ничуть не удивился, когда как-то утром толокшийся в сенцах Прошка вошел в кабинет и ворчливо заявил:

Там какая-то мадама пришла. Должно из прогоревших барынь. И с сыном. Поди, на бедность клянчить станут. Так вы уж того.. У самих, почитай, ничего нету!

Не учи, не учи! Сам знаю! Ну, зови! Да только предупреди, что, мол, генерал очень занят! — отозвался, поморщившись, Суворов, который вообще побаивался женщин, а барынь-просительниц не мог выносить за их обычную бестолковость и склонность пустословить.

Ворча под нос, что «и меня учить тоже нечего! Я свое дело справляю!», Прошка вышел в сенцы и буркнул:

Входите, что ли!

Вошли двое: женщина средних лет и небольшого роста, казавшаяся толстой вследствие обилия теплой одежды, и молодой человек, на голову выше своей спутницы. Желая избавиться от предполагаемых просителей как можно скорее, Суворов не предложил им сесть, и стоя у письменного стола, заваленного бумагами, лишь искоса взглянул на пришедших и довольно сухо осведомился, что им угодно.

Женщина, словно не слыша его вопроса, принялась разматывать покрасневшими от холода руками теплый пуховый платок, скрывавший ее лицо почти целиком. Под платком оказалась сильно потертая круглая котиковая шапочка. Женщина сняла и ее У нее было полное лицо, еще сохранившее многое от былой красоты, высокий лоб, прямой нос с горбинкой, тонко очерченные губы, красивые брови, полная, чуть рыхлая шея и высокая грудь. Сопровождавший ее молодой человек не был схож с ней лицом, но вместе с тем что-то роднило их. Когда они стояли рядом, било ясно, что это мать и сын.

Суворова привела в досаду эта нелепая бабья возня | раздеванием. Зачем все это? Что они, в гости, что ми? По делу! Ну, сказывали бы, в чем это дело и вся н< щлга! Он нетерпеливо повернулся к окну.

Что же это, Александр Васильич? Или уж я так и ' трела и подурнела, что меня и узнать нельзя? — I" Iдался звучный женский голос, в котором чуть скво- 01 на насмешка и слышался легкий немецкий акцент.

При первых же звуках этого голоса, Суворов вы- "г i hi лея. У него перехватило дыхание. Он впился и юром в лицо пришедшей и некоторое время, широко pin | рыв глаза, смотрел, не отрываясь. Женщина улы- Пклась.

Прошка!—завопил неисктовым голосом Сувороа—

II пса! Воды! Ледяной воды! Лей, подлец, мне на го-

йоиу! Сейчас лей!

А, может, обойдемся и без ледяной воды, Алек-

up Насильич?—улыбаясь, спросила посетительница,

приближаясь к столу.— Неужто же я, в самом деле ноне I д на призрак?

Матушка! Государыня! — пробормотал Суворов, t»на I иная протянутую ему.— Великая императрица!

По. кавший в кабинет Прошка метнулся, было, " причожую, должно быть с намерением заорать там,

пожаловала», но спутник Екатери-

"" наследник цесаревич Павел Петрович — загородим ому дорогу.

Прошка! Стул! Кресло! Диван! Три дивана! — о! »н i.i лея Суворов по комнате, хватаясь за голову.— " ищи! Водки тащи!

II шеритрица, смеясь, остановила его:

>го не меня ли, генерал, собираетесь водочкой

ни i чинить?

Себя! Себя, матушка!—отвечал Суворов.

Он опять заметался по комнате, не в силах справиться с волнением.

Спаслась! Жива, здорова, матушка! Да кяк же так? Да где же государыня изволила скрываться все это время?

По усталому лицу императрицы прошла тень.

Не я скрывалась, Александр Васильич! — вымолвила она.— Не моя воля была! Проще сказать, сама я и вместе со мной Павел — мы попали то ли в плен, то ли в рабство. Были во власти одного человека, в котором я склонна видеть просто безумца. Он подобрал нас в море, на обломке от «Славянки», спас от смерти. За это многое простится ему. Но он завез нас в чужие края. Может быть у него были какие-то особенные планы или это была больная фантазия вечно пьяного и грубого моряка.. Бог его знает! Но его уже нет на этом свете, а мы... Мы и живы, и свободны! Нам пришлось бесконечно много вытерпеть, потому что мы, опасаясь попасть в руки врагов России, не смели сказать, кто мы, и были вынуждены скрываться. Только добравшись до Дубровника, мы нашли помощь со стороны одного тамошнего обывателя и смогли продолжать путь. Трудно было, но бог помог.»

А теперь, Александр Васильевич, не думая о прошлом, надо подумать о будущем! Надо рассудить, что мы должны предпринять для спасения России.» Да и самих себя!

* * *

В упомянутом в предшествующей главе сочинении Петрушевского, очевидца и непосредственного участника Ракшанского события, содержится интересный рассказ, наиболее важные части которого мы здесь приводим.

«Мы знали,—пишет Петрушевский в Х1П главе своей книги,—что утром к генералу прибыли какие-то гос-

I и, для помещения которых Суворов приказал очи- ( гить две удобные комнаты рядом со своим кабинетом, по мало кто проявил по сему поводу любопытство. Явившись к Александру Васильевичу с докладом по и лу о вызове на поединок князем Василием Куракиным, поручиком 2-го егерского полка, его непосредст- |и-иного начальника, капитана Черемухина, я заметил только, что генерал находился в крайней ажитации, но приписал сие его болезненному состоянию. Выслушивать мой доклад генерал отказался, заявив, что п-нсрь не до таких пустяков, и сейчас же засадил меня за работу в канцелярии, где этим делом уже ныли заняты многие другие мои товарищи. Это был приказ по войскам: немедленно опросить и переписать mi ex офицеров, сержантов и капралов, а также и |м новых, кои когда-либо имели случай лицезреть Пшпко Ее Императорское Величество и наследника мп иревича, и посему, увидев снова, могли бы безошибочно признать их. К каждому из офицеров, сержан- |ои, капралов и рядовых приставить ассистентов по мил человека, отобрав их преимущественно из верных

I фослуживых. Всем им явиться завтра утром, в де- I и том часу, на площадь к жилищу главнокоман- мующего и там ждать дальнейших распоряжений. Мюрым приказом предписывалось оцепить весь лагерь чиеоными, проверяя посты каждые два часа. Впредь цп нового распоряжения никого и ни под каким предлогом за пределы лагеря и города Ракшаны •о выпускать, а при попытке тайного ухода — стре- м м 11, В случае приезда австрийских офицеров или

нмиссаров, отсылать их, объявив, что в лагере обна- pv I и 1ись заболевания, подобные чуме, и потому вре- мемпо установлен карантин. Простых граждан опра-