Пуговица. Утренний уборщик. Шестая дверь
Шрифт:
У меня оставалось еще два дня… Я ни в чем не был уверен. Но если бы я был экстрасенсом, мог бы поклясться, что от фотографии, которую я не выпускал из рук, исходило тепло. Здравый смысл подсказывал, что это – не она, что этого не может быть, потому что… А, собственно, почему?..
Утром я отправился в Будву – курортный город на побережье.
Прибыл туда около полудня, когда солнце уже жарило во всю, а пляжи кишели людьми. Я взял такси и назвал адрес. Говорил я на английском, который здесь хорошо понимали даже продавцы в магазинах. Водитель повез меня куда-то на окраину, где не было отелей и море проглядывало между новостройками
– Вы Влайко? – спросил я.
– Да, – ответил он, – а что?
Я достал из кармана фотографию.
– Этот снимок вы делали?
Он неловко оперся рукой о косяк двери, взял фотографию, поднес ее ближе к глазам.
– Может быть… Но я давно этим не занимаюсь. А в чем дело?
– Можно мне войти? – спросил я. Парень пожал плечами и запрыгал на своих костылях в глубь квартиры, я двинулся за ним. Мы прошли на кухню.
Влайко осторожно опустился на стул, поставил костыли и указал мне на кресло напротив себя.
– Что с вами произошло? – решил спросить я.
– А… Попал под винт, до сих пор лечусь. Уже три операции сделали. Так о чем вы хотели спросить?
– Хозяин дайвинга сказал мне, что этот снимок делали вы, – начал объяснять я, волнуясь, что он плохо поймет мой английский. – Может, вы сможете припомнить, кто эта женщина, откуда, как ее имя? Я понимаю, что все это несколько странно, но все-таки…
– Действительно странно! – насупился Влайко. – Разве я могу запомнить всех, кого фотографировал? Знаете, сколько их бывало за день? А за месяц? А за весь сезон?! И что, я их всех должен был знать по имени? Такое скажете…
– Да, конечно, я понимаю…
Очевидно, вид у меня был расстроенный.
– Ну-ка, – сжалился надо мной Влайко и протянул руку за снимком. – Дайте-ка еще раз взгляну…
Он с сомнением уставился на фото.
– У меня тысячи таких дамочек отснято… – бурчал он. – Эта такая же хорошенькая, как и другие… Я не могу вспомнить даже тех, с которыми… Что теперь об этом вспоминать?.. Белый купальник… белые волосы… желтая рыбка… Плохая композиция… А качество хорошее. Не будет у меня больше такой работы, это уж точно… Нет, не помню! – вернул он наконец снимок. – Ничем не могу помочь! Сами подумайте – как мне всех упомнить?! А зачем она вам нужна, эта дамочка?
– Она очень похожа на мою жену…
– А-а… Тем более ничего не скажу. Тут их знаете сколько отдыхает с чужими мужьями?! Вы у нее сами спросите, с кем она тут была… А я в эти игры не играю. Мне плевать.
Я поднялся. Конечно же! На что еще я мог рассчитывать?
– Извините, что побеспокоил.
Голос мой дрогнул, и Влайко, видимо, решил меня подбодрить:
– Не огорчайтесь. Уж мое-то положение намного хуже вашего. Иногда так худо, что выть хочется. А вы еще найдете себе женщину. Эта вам точно бы не подошла – она, кажется, американка…
– Значит, – навострил я уши, – вы все-таки что-то можете вспомнить?
– Как говорил мой дедушка Милан – земля ему пухом! – две стопки виноградной водки, и я вспомню, какого цвета были глаза у седьмой дочери Адама…
Какой же я болван! Почему сразу не догадался?! Я выскочил из квартиры и помчался в ближайший маркет, вернулся с бутылкой ракии и брынзой в вакуумной упаковке. Влайко заметно оживился. После третьей
рюмки, которую мы выпили «за любовь», я, как овчарка-ищейка, ткнул его носом все в ту же фотографию. На этот раз, осознавая всю ответственность момента, он поводил по ней ладонью.– Таки американка, – наконец произнес он после этих магических пасов. – Да. Точно: американка.
– Ну, это я уже слышал. А что еще?
– Да что ты так переживаешь, приятель?! – Его начинало развозить. – Мы же – славяне! А Америка где? Ого-го!.. А это была американка – голову даю на отсечение! Беленькая такая, симпатичная… На американку не похожа, хоть и американка… Стой-ка! – вдруг вскинулся он. – Я, кажется, припоминаю… Это было примерно год назад. Тогда-то меня и шибануло. А возили мы группу из «Санта-Рио» – это гранд-отель на побережье… Когда меня шибануло, эта дама все держала мою руку, пока мы ехали в больницу в «скорой помощи»… Я еще тогда подумал, что глаза у нее, как у ангела, и руки мягкие, маленькие… Пока держала ладонь у меня на лбу – мне даже больно не было… – Он закрыл глаза, потом снова посмотрел на фото. – Точно! Неблагодарная я скотина! Мне тогда не до нее было, но я помню, что она села в «скорую», проследила, чтобы меня отвезли в лучшую больницу, да еще и деньги оставила на лечение. Я потом все думал: зачем я ей сдался?..
– А ты не врешь? – с сомнением спросил я: уж слишком быстро он все вспомнил.
– Не вру! – обиделся фотограф. – У меня память – профессиональная, можешь не сомневаться! А то, что сразу не вспомнил, – так мало ли вас тут, ревнивцев, ходит… А еще больше – из частного сыска, все неверных жен и мужей разоблачают.
– Имени ее не помнишь?
– Нет. Но ведь это можно выяснить в отеле. Там есть книги регистрации…
Действительно! Мне уже не сиделось в квартире фотографа-инвалида, я оставил ему несколько купюр, поблагодарил. Пожал руку и выскочил на улицу. Будто на раскаленную жаровню ступил…
Гранд-отель «Санта-Рио» находился на набережной. Море поблескивало совсем рядом, сейчас оно было забито купальщиками – шумными, беззаботными, – было очень шумно, громко ревели моторы водных мотоциклов. Легкий шепот волн был похоронен под слоем этой человеческой какофонии. Я вошел в холл и оказался в прохладной тишине, которую нарушало только мелодичное журчание фонтана, расположенного в центре. Я подошел к администратору. Колоритного вида мужчина, с закрученными в несколько колец усами, доброжелательно взглянул на мой бейдж. Я вынул фотографию.
– Не могли бы вы мне помочь? Я ищу вот эту женщину. Она была здесь примерно год назад… – без долгих предисловий сказал я.
Лицо администратора удивленно вытянулось. Я сунул ему под нос снимок. Он вежливо взял его в руки, пристально посмотрев на меня:
– За один сезон у нас бывает несколько тысяч гостей…
– Я надеюсь на вашу профессиональную память, – решил польстить я и не ошибся. Администратор стал серьезно рассматривать снимок, его усы забавно подергивались.
– Возможно… – бормотал он, – возможно…
Я ждал. Я не мог его торопить. Сердце стучало, как отбойный молоток.
– Ну конечно! – просияло лицо администратора. – Господи, это же наша любимица – Энжи Маклейн! В прошлом году она отдыхала тут с мужем и всех просто очаровала!
Чужое иностранное имя отрезвило меня. Я стоял, как истукан, чувствуя, как глупа вся эта затея, как глуп и ничтожен я сам, окончательно потерявший контроль над собой.
– Вот как… Выходит, я обознался… Простите.
– Миссис Энжи – художница, – продолжал с восторгом администратор. – Вот, взгляните, какую картину она нам подарила! – Он махнул рукой, указывая куда-то в глубь холла.