Пули отливают из ненависти

Но что теперь, спрашивается, делать? Признаться Самсонову в том, что он просто перепутал и никаких оперативных подходов к человеку по кличке Барикела он не имеет, не позволяла гордость. Значит, придется в срочном порядке начинать разработку, искать варианты, подбирать источники…

Вообще-то, как и любой порядочный полицейский, Шаров знал, что торопливость хороша не при его работе. Однако он очень хотел блеснуть, продемонстрировать оперативное мастерство. Причем именно на фоне Михайлова…

Майору – впрочем, не ему одному – были непонятны и стремительный взлет, в общем-то, рядового оперативника, и особое, нескрываемо-доброжелательное отношение к нему самого Самсонова. По управлению ходили разные слухи, которые Шаров впитывал жадно, как губка. Точно, конечно, никто ничего не знал, но только по всему выходило, что новенького оперативника и Самсонова связывают родственные узы. Этот длинный то ли племянник полковника, то ли вообще сын от первого брака. Самого первого…

Разумеется, эту тему Шаров пробил в первую очередь. Выяснилось, что никакой Михайлов не родственник, а совершенно «левый» тип. И непонятно, за какие такие заслуги его выделил и приблизил к себе Самсонов, обделив своим вниманием более опытных и достойных того сотрудников. Мало того, теперь этим самым «опытным и достойным» придется выступать в роли мальчика на побегушках, обслуживать новичка, по воле случая попавшего в фавор к начальнику. И деваться некуда – дернул же черт за язык! Нет бы промолчать, не высовываться… Захотелось блеснуть информированностью. Блеснул…

Шаров аж зубами скрипнул, представив, как этот длинный будет отдыхать и умничать в кабинете Самсонова, а он, майор Шаров, будет, подобно помойному псу, бегать по городским улицам.

Майор снял трубку стоящего на столе телефонного аппарата и набрал короткий, четырехзначный «внутренний» номер. Один длинный и немного хриплый гудок, второй… После третьего трубку сняли и слегка запыхавшийся очень молодой голос торопливо ответил:

– Да!

– Ма…да! – удачно, как ему показалось, срифмовал Шаров. – Я не понял – ты чем там занимаешься?! Спишь?.. Или дрочишь потихонечку?..

Молодой человек на той стороне телефонного провода попытался было что-то объяснить, но Шаров его не слушал:

– Так, не чирикай! Скачками ко мне – дело есть… А то ты там скоро к стулу жопой прирастешь! – И добавил, уже вешая трубку, но так, чтобы на той стороне его обязательно услышали: – Дармоед…

Минут через десять в дверь кабинета Шарова кто-то поскребся. Тихонечко, как грызущая плинтус мышь.

– Заходи! – Майор барственно раскинулся в кресле. – Царапается он…

– Тыщ майор!.. – В кабинет начальника отделения по борьбе с бандитизмом проскользнул молодой человек – невысокий, худощавый, по-мальчишески вихрастый.

Шаров скривил физиономию так, будто раскусил что-то очень кислое. Опер… Щенок самый натуральный, а не опер! И где только таких берут! Что называется, ни украсть, ни покараулить. Сопляк. А ему, Шарову, теперь возись, воспитывай, учи… Можно подумать, что ему делать больше нечего!

– Вот что, Старков… – Присесть «молодому» Шаров не предложил – много чести. И мальчишка несмело топтался около самой двери. – Возьми вот это…

Майор брезгливо, самыми кончиками большого и указательного пальца, поднял полученный в кабинете Самсонова лист бумаги и встряхнул его в воздухе.

– …И отработай. Ну, сделай там все, как положено. Как тебя в школе полиции учили. Понял?..

– Так точно! – мальчишка торопливо кивнул.

– Все, действуй! – Шаров небрежно бросил бумагу на стол. Старков, шагнув вперед, ловко подхватил ее на лету.

– Разрешите идти?

– Иди уже, – лениво взмахнул рукой Шаров. – Работничек…

После того, как дверь за спиной подчиненного тихо, без стука, закрылась, начальник отделения по борьбе с бандитизмом подъехал в кресле поближе к столу и включил компьютер. Как только операционная система закончила загрузку, открыл «Косынку». Иногда, знаете ли, можно и расслабиться немного.

Перетаскивая при помощи мыши карты из одной стопки в другую, Шаров лениво думал о том, какая все же у него трудная и неблагодарная работа…

3

Толик Старков аккуратно разгладил на столешнице ненароком – от волнения – помятый им лист.

«Дубов Олег Михайлович, 19… года рождения, кличка Барикела». И впечатляющий перечень судимостей. Весьма впечатляющий. В неполные тридцать лет господин Дубов успел уже получить высокое звание «особо опасного рецидивиста». Начал еще с малолетки – несколько угонов, «хулиганка». Потом – кражи. Специализация – автотранспорт. Прописан…

Все, в принципе, было понятно. Кроме главного – кто это такой и какое отношение он имеет к деятельности отделения по борьбе с бандитизмом? Этого недавний выпускник школы полиции понять не мог, как ни старался. А спросить у Шарова – постеснялся. Или побоялся…

…Наверное, оперуполномоченного Старкова можно было бы назвать романтиком системы. Даже, скорее, последним романтиком.

Выросший в семье работников областного краеведческого музея – оказывается, еще сохранились такие! – Толик с самого раннего детства тщательнейшим образом ограждался от тлетворного влияния улицы. Он даже в садик не ходил – его воспитанием занималась бабушка-пенсионерка. Будущий сыщик не играл в песочнице – «негигиенично». Не имел друзей-сверстников – «от них только плохому научишься». Как в небезызвестном «Ералаше»… Однако в отличие от героя этого киножурнала Толик не стремился научиться плохому. Его друзьями стали книги. Причем его, как, наверное, и любого другого мальчишку, привлекали не труды древних философов, которыми его усиленно пичкали в надежде взрастить гения, а самая «низкопробная» литература – детективы и приключения. Лишенный нормального общения, но обладающий живым и ярким воображением, мальчишка создал свой собственный иллюзорный мир, в котором он, подражая книжным героям, сражался за справедливость и торжество добра, стойко переносил трудности и лишения, но непременно побеждал…

В школе ему приходилось терпеть насмешки более приспособленных к житейским реалиям и физически сильных сверстников. Не имея возможности противопоставить им что-либо в реальной жизни, Толик все больше уходил в себя и в свой иллюзорный мир, свято веря в то, что когда-нибудь… он им всем… и вот тогда-то…

Но только время шло, дети-школьники взрослели, близилось окончание школы, – а Толик так и не сумел ничем блеснуть. Разве что знаниями. Учился он просто отлично, схватывая любую тему школьной программы буквально на лету, без особого напряжения.

В одиннадцатом классе острой проблемой встал выбор профессии. К тому времени книги в жизни Толика заменили бесконечные сериалы. Про героических спецназовцев и не менее героических полицейских. Собственно, эти самые сериалы и сыграли решающую роль. Втайне от родителей Старков отнес документы в военкомат и заявил, что желает служить Отечеству в подразделениях специального назначения. Начальник второго отдела военкомата, пожилой майор, как-то странно переглянулся с не менее «возрастным» прапорщиком, сидящим напротив, сокрушенно покачал головой, но… документы принял. И вскоре после выпускного бала абитуриент Старков впервые покинул родной город, выехав для сдачи вступительных экзаменов на факультет специальной разведки Среднесибирского общевойскового командного училища…

Экзамены Толик сдал легко и просто блестяще. Однако в училище зачислен не был. Оказалось, что сила разума – ничто без поддержки грубой физической силы. Проще говоря, будущий герой не сдал «физо». И – как это ни странно – не прошел психологическое тестирование. Более того, училищный психолог – сухощавый подполковник неопределенного возраста – настоятельно рекомендовал неудачливому абитуриенту вообще отказаться от военной карьеры.

– Поверьте, юноша, – уверенно заявил он, – вы не военный человек по складу характера. Армия – не для вас. Попытайтесь найти себя в какой-нибудь другой, мирной сфере.