Pulp

Спускаться, как поднялся, у меня не было желания, а потому я просто зацепил крючок от альпинистского пояса, что носил поверх оружейного, на крыше, и скользнул вниз. К крючку крепился прочный тросик, смотанный в тугую катушку, умещающуюся в небольшой коробочке на поясе. С негромким гудением катушка начала разматываться, тормозя моё падение. Когда же до земли осталось не больше метра, я нажал стопор, и альпинистский пояс дёрнул меня вверх, но благодаря своей конструкции ничего внутри моего тела не повредил. Незаменимая штука в операциях по скрытному проникновению. Упершись ногами в стену купальни, я отпустил стопор — и вот я уже стою на земле. Сложнее всего обычно вернуть верёвку обратно в катушку, для этого, как правило, жертвуют крючком, но я парой уверенных взмахов сумел освободить его. Не хотелось терять снаряжение, которого у меня с собой в обрез.

Улицы, которыми я пробирался в тыл второй линии обороны бойцов Огано, оказались вовсе не безлюдными. Конечно, тут никто не жил — немногие мирные обитатели Луисбурга либо покинули город, либо убрались поближе к центру и цитадели, внушавшей всем иллюзию уверенности, — а вот патрули ходили с завидной регулярностью. Несмотря на сражение, кипевшее не больше чем в сотне метров отсюда, солдаты в форме колониальной пехоты Экуменической империи, оставшейся со времён Великой войны, с винтовками на плечах мерили пыльные и пустые улицы шагами. Оборудованы были и несколько пулемётных гнёзд. Если бы кто-то попробовал обойти позиции обороняющихся, его ждал бы пренепреятнейший сюрприз. Улицы здесь были куда уже, на земле валялись куски камней, а то и целые фрагменты стен, превратив их в настоящий лабиринт, где враг мог укрыться где угодно. Однако для меня не было лучшего пути в тыл, чем этот.

Закрепив карабин на спине, чтобы не выдал меня случайным лязгом, я вынул нож и пистолет и скрылся в лабиринте развалин. Я крался через него, прячась в укрытие, едва заслышав шаги патрульных. А те, надо сказать, не особо скрывались, заметить их можно было издалека. Они высматривали врага вдалеке, не подозревая, что он может сидеть среди развалин некогда роскошного дома в двух шагах от них, а то и валяться, распластавшись по-змеиному в пыли практически у них под ногами. Дважды патрульные проходились по краю моей накидки, не заметив меня. Ещё раз они устроили перекур, роняя пепел от дешёвых сигарет мне на капюшон. В тот момент я перехватил поудобнее нож, думая, что схватки не избежать. Однако обошлось — негромко переговаривающиеся между собой на здешнем диалекте экуменика солдаты убрались восвояси.

Дальше я направился ближе к тем улицам, что примыкали к полю боя. Здесь всё отчётливее были слышны выстрелы. Палили густо, пачками, не считая патронов, пулемёты почти не замолкали, лёгкие пушки лупили шрапнелью прямой наводкой, а миномёты с характерными хлопками отправляли в короткий полёт свои снаряды. «Топоры» отвечали гранатами и огнём ручных пулемётов, заливая всё пространство перед собой свинцовым дождём. И всё же наёмники Гришнака раз за разом откатывались от второй линии обороны солдат мятежного генерала. Два бронетранспортёра с лёгкими орудиями на башнях решали исход любой атаки. «Топоры» поднимались раз за разом, но лишь для того, чтобы снова отступить, оставив на улицах трупы. Подойти к броневикам достаточно близко и попытаться закидать их гранатами у них не вышло ни разу.

Именно эти броневики и стали моей целью. Ничего, что бы могло причинить им хоть какой-то вред, у меня с собой, конечно же, не было, а значит, надо импровизировать. Уж это-то у меня всегда получалось отлично.

Я находился уже по ту сторону линии обороны солдат Огано и пополз к одному из навесов, под которым были сложены ящики с боеприпасами, охраняемые часовым. Тот больше пялился на поле боя, чем смотрел по сторонам, и мне не составило труда убрать его. Я поднялся на ноги за спиной у солдата, предплечьем левой руки зажал ему рот, одновременно несколько раз ударив ножом сзади. Парочка поставленных ударов в почки и лёгкие, и вот уже часовой бьётся в конвульсиях. Перерезать горло было бы надёжнее, но я хотел постараться оставаться незамеченным как можно дольше.

Кое-как притулив покойника к ящикам и подперев его же винтовкой, так чтобы он стоял, опираясь на ящики спиной, я занялся содержимым этого импровизированного склада. Само собой, никаких подарков судьбы вроде магнитных мин тут не нашлось, зато я обнаружил полностью собранную и готовую к стрельбе плазмоидную пушку, да ещё и десяток батарей к ней. Глянув на броневики, я прикинул шансы уничтожить из неё оба, но всё же решил отказаться от этой идеи. Слишком уж долго пушка набирает полную мощь, достаточную, чтобы взорвать такой вот бронетранспортёр одним выстрелом. Значит, надо действовать тоньше — как всегда.

Подхватив несколько батарей и проверив, что они полностью заряжены, я бегом помчался к ближнему бронетранспортёру. Охранения рядом с ним выставлять не стали, и я легко нырнул ему под днище. Теперь пошла кропотливая и опасная работа. При помощи ножа и запалов от ручных гранат, прихваченных в тех же ящиках под навесом, я превращал батареи к плазмоидной пушке в нестабильные магиумные мины. Мир вокруг меня словно перестал существовать вовсе. Я не обращал внимания на грохочущий броневик, хотя как только закатился под него, ощущал каждый выстрел пушки всем телом.

Этому трюку меня научил всё тот же неугомонный гоблин Тонкий, доказывавший свою полезность в рядах «Солдат без границ». Риск при этой ювелирной работе невероятно велик, одно неверное движение, и обо мне даже памяти не останется — нечего будет вспоминать. И всё же я справился, уложив батареи на землю рядом с собой. Они зловеще поблёскивали красными огоньками, обозначавшими нестабильность магиума. Заряди такую в плазмоидную пушку, и та взорвётся, как только катушки начнут накапливать энергию для выстрела. А если подсоединить к ней самый обычный запал, хотя бы от ручной гранаты, что я проделал, то последствия будут куда более разрушительными. Взрыватель я сунул только в одну батарею — этого вполне достаточно, цепная реакция прекрасно управится сама. Вытянув наружу шнур с фарфоровым кольцом, я пару раз глубоко вдохнул-выдохнул, готовясь к рывку. Замедлителя хватает на четыре-пять секунд, и за это время мне надо оказаться как можно дальше он бронетранспортёра. Рванув шарик, я, не раздумывая, выкатился из-под днища рявкающего орудием броневика и помчался к ближайшему зданию. В голове бился пульс, отсчитывая оставшиеся до взрыва секунды.

Охранение всё же выставили, просто оно было невелико и мне посчастливилось его благополучно миновать, когда я нырял под днище броневика. Двое бородачей-гномов, отчаянно потеющих в своих кирасах и стальных шлемах, вооружённые укороченными штурмовыми дробовиками и треугольными щитами, вскинули оружие, как только увидели меня. У меня не было времени на схватку с ними, а потому я просто выстрелил несколько раз на бегу, заставляя обоих укрыться за щитами. Пули бессильно звякнули по ним и шлемам гномов. Враги были готовы уже пальнуть в ответ, когда я распластался в длинном прыжке, ныряя в здание. А за нашими спинами взошло второе солнце — магиумное.

Самое жуткое, что взрыв моих самодельных мин был абсолютно бесшумным. Просто на месте одного из броневиков вырос здоровенный шар плазмы, превративший боевую машину в ничто. Не взорвались внутри неё снаряды, не вспыхнуло топливо, бронетранспортёр просто перестал существовать, от него даже пепла не осталось. Как и от обоих гномов, наводивших на меня дробовики. Они, наверное, даже не поняли, что их убило.

Поднялся настоящий ураган — с чудовищно громким хлопком воздух заполнил выжженное взрывом пространство. Потоки его сбивали с ног и волочили по пыли солдат, валили навесы, раскидывали ящики. В образовавшуюся воронку съехал второй броневик — ствол его пушки уставился в небо. Защитные сооружения второй линии обороны мятежников Огано местами просто разметало, оставив лишь жалкие остатки пулемётных гнёзд и позиций миномётов. Среди них поднимались на ноги ошеломлённые солдаты, явно не понимающие, что стряслось.

Не воспользоваться такой возможностью было бы просто преступлением, и «Топоры» своего шанса не упустили. Их не зацепило взрывом и лишь слегка потрепало мгновенным ураганом, и наёмники с боевым кличем пошли в новую атаку. Впереди бежали самые крепкие бойцы в штурмовой броне и с большими осадными щитами, из-за которых палили, особо не целясь во врагов.

Но пеших наёмников опередили имошаги. Даже не знаю, где они укрывались, однако всадники с гиканьем вылетели из переулков и помчались к разгромленной позиции солдат Огано. Командиры бойцов мятежного генерала пытались навести порядок. Звучали команды на африйском диалекте экуменика, сдабриваемые щедрыми порциями ругательств на самых разных языках. Кто-то успел упасть к пулемёту и даже дал по несущимся во весь опор имошагам длинную очередь. Кто-то уже палил по ним из винтовок и дробовиков. Кто-то просто искал укрытие. Кто-то просто побежал прочь сломя голову.