Pulp

— Ты воистину животное, но ты — настоящий. А теперь ступай.

— Когда вы будете готовы к перелёту? — как ни в чём не бывало спросил я, поднявшись с постели.

— Думаю, двух дней мне хватит, — ответила она деловым тоном, словно мы по-прежнему стояли в приёмной и ничего между нами не было.

— Тогда послезавтра в полдень будьте готовы.

Быстро одевшись и пристегнув шпагу, я удалился. Принцесса Шарлотта Ригийская так и осталась лежать в постели, даже не подумав прикрыть наготу.

Её величество королева Анна расщедрилась для принцессы Шарлотты на один из своих личных дирижаблей. Я смотрел на белоснежного красавца с золотым вензелем на боку баллона и гондоле. Он не был таким же большим, как боевые — по размерам и до небесного фрегата не дотягивал, — однако даже снаружи выглядел роскошным.

Её высочество на лётное поле привёз лимузин, откуда первым вышел знакомый мне пожилой господин, сменивший старомодный вицмундир на чёрный фрак. Он помог принцессе выбраться из авто и вежливо взял под руку. Со мной вместе на лётном поле были Соварон и Миллер. Оцелотти со своими «дикими котами» покинул Рейс на следующее утро после нашего разговора. Его бойцам добираться до Рагны куда дольше, чем мне, — дирижаблей им никто не выделит.

— Вручаю вам самое дорогое, что у нас есть, — произнёс отрепетировано-прочувствованным голосом пожилой господин во фраке.

— Заверяю вас, — в том же тоне ответил ему я, — что верну вам её высочество вместе с супругом.

Мы вместе прошли по лётному полю к лифту, ведущему в гондолу.

— Ваши товарищи поедут с нами? — спросила у меня принцесса равнодушным тоном, при этом оценивающе оглядев Миллера и Соварона.

— Они пришли проводить нас, — ответил я, пропустив её вперёд в кабину лифта.

Кабина была недостаточно большой, чтобы вместить нас двоих, при этом соблюдя приличное расстояние. Так что я предпочёл быстро подняться по лестницам.

— Постараюсь прилететь на остров как можно скорее, — заверил я Миллера, пожимая ему руку перед тем, как начать подъём. — Надеюсь на тебя.

С Совароном и пожилым господином в чёрном фраке мы попрощались куда более официально.

— Вы заставляете себя ждать, — такими словами встретила меня принцесса, когда я поднялся к ней. — Могли бы воспользоваться лифтом.

— Тогда вам пришлось бы ждать меня ещё дольше.

Я снова взял её под руку, и мы подошли к трапу, ведущему в гондолу дирижабля. Нас встречал капитан воздушного корабля в небесно-синем, расшитом золотым галуном мундире Гвардейского небесного экипажа.

— Добро пожаловать на борт «Ауравиктрикс», — приветствовал он нас.

Капитан лично устроил нам небольшую экскурсию по дирижаблю. Оказалось, на его борту имеется большая каюта — пять комнат — для её высочества с фрейлинами и гувернантками, и одна для меня. Есть мы будем тоже отдельно — принцесса в своих покоях, я же с офицерами «Ауравиктрикс». Не скажу, что меня это не устраивало.

Её высочество вела себя так, словно ничего не было, не пыталась делать никаких намёков, даже не смотрела лишний раз в мою сторону. Я для неё был всего лишь охранником в опасном путешествии в Рагну. Значит, так тому и быть.

Только в последнюю ночь перед самым прилётом в столицу Рагны, носящую то же имя, что и вся страна, Шарлотта пришла ко мне. Я спал, как и всякий солдат, ценящий время отдыха, однако мгновенно проснулся, как только почувствовал, что кто-то находится в моей каюте. Шарлотта хотела разбудить меня, прикоснувшись к шраму на животе, но тут сработали мои рефлексы. Я ещё не до конца пробудился и отреагировал на её касание абсолютно по-солдатски. Заломил ей руку за спину и ткнул лицом в подушку.

— Полегче, — невнятно произнесла принцесса, прижатая лицом к мягкой ткани наволочки. — Я сегодня не хочу грубости, и уж тем более, чтобы ты уестествлял меня в афедрон.

— Простите, ваше высочество, — ответил я без тени смущения, отпуская её, — но вам не стоит будить меня. Солдатские рефлексы работают раньше, чем включается мозг. Я мог и прикончить вас.

— Это было бы… романтично.

Я разглядел в темноте каюты её улыбку.

На сей раз мы всё делали размерено и спокойно. Без борьбы, без игры в наездников, без болезненного надрыва в самом конце.

— Мы было хорошо с тобой, солдат, — сказала принцесса, выбираясь из моей постели. — Спасибо тебе. Спасибо, что ты настоящий, а не как все они.

И она покинула мою каюту, а я долго лежал без сна и думал, каково это быть живым товаром. Не человеком, но уже женой и матерью детей, которую только и думают, как бы продать подороже. Я хотя бы могу выбирать свою судьбу, отказать нанимателю, который мне не нравится, послать подальше и не брать его денег. Интересно, задумываются ли девочки, мечтающие стать принцессами, о том, какая жизнь их ждёт?

Антонио Северино де Леброн — один из двух фактических правителей Рагны — предпочитал старомодный мундир веспанского генерал-капитана. С первого взгляда становилось понятно: перед тобой опытный политик, а не пламенный революционер, как Кукарача. Посмотрев на Леброна, я поздравил себя с тем, что не ошибся в выборе кандидатуры для переговоров. Да, Кукарача был моим старым другом, несмотря на то, что он покинул ряды «Солдат без границ», уведя с собой таких же, как сам он, патриотов. Им не нашлось места в моей армии, и я только рад, что избавился от тех, кто был ненадёжен. Ведь нас вполне могли нанять потерявшие немалые вложения в Рагне магнаты Священного альянса, и что бы тогда делал Кукарача со своими лихими приятелями вроде Чунчо Муньоса или Святого? На какую сторону толкнула бы его верность — к Родине или к командиру? Я этого не знал, а потому только рад их уходу, хотя это и серьёзно ослабило мою армию. Леброн был полной противоположностью Кукараче. Старомодный мундир, золотые эполеты, серебряный шарф вместо пояса, веспанские ордена, полученные на фронте и без сомнения заслуженные.

Он слушал замечательно игравшую свою роль принцессу Шарлотту Ригийскую, и я видел по его глазам, что он не верит ни единому слову. Никаких чувств в нём принцессе пробудить не удалось. Генерал был безупречен в своих манерах, жестах и словах. Он сочувственно кивал, подал Шарлотте платок, когда она, якобы расчувствовавшись, пустила слезу, успокаивал её. Это был обоюдный спектакль, единственным зрителем которого оставался я. И очень скоро мне предстояло подняться на подмостки.

— Прошу меня сердечно простить, ваше высочество, — ответил Шарлотте генерал, — однако вынужден отказать вам в просьбе.

— Как вы можете быть таким бессердечным, генерал Леброн?! — воскликнула принцесса. — Вас не мать родила? Вы не можете понять чувств женщины, у которой готовы отобрать самое дорогое! Лишить её права на счастье!

— Если бы речь шла только обо мне, — приложил руку к сердцу генерал, — я бы нынче же утром отпустил вашего супруга. В Рагне льётся слишком много крови и слёз, и я не хочу добавлять в эту реку лишний ручей. Однако властью в стране обладает народ — это первая статья конституции Республики, принятой общенародным голосованием. Я лишь слуга народа. И народ Рагны приговорил вашего супруга, простите, ваше высочество, к смерти. Я не властен идти против воли народа.