Pulp

Однако если бы не более чем настойчивые увещевания моего агента, занимавшегося поставкой новых заказов, в союзе с которым выступил Миллер, я бы решительно отказался встречаться именно с этими потенциальными нанимателями. Я и шёл-то к ним с одной мыслью — поскорее отделаться от их предложения, наорать в приступе притворного гнева на агента и убраться поскорее обратно на север Афры. Там я чувствовал себя куда уютнее, а главное, мог взяться за простую работу, не требующую встреч с людьми вроде тех, кто ждал меня в просторной библиотеке роскошного особняка в одном из лучших кварталов розалийской столицы.

Соварон — мой агент, принадлежащий к расе авиан — настоял, чтобы я надел на встречу не только френч в альбийском стиле, но и добавил к нему планку с наградами, полученными во время войны.

— Это добавит тебе очков в разговоре с нанимателями, — заверил меня он, когда я скривился от такого предложения. — А ещё лучше надеть парочку самых впечатляющих орденов, желательно экуменических, но и розалийские сойдут.

Я едва не врезал ему в клюв после этих слов. Авиане не очень хорошо умели читать эмоции по лицам людей, однако Соварон как будто почуял, что переступил черту, и мгновенно заткнулся.

А вот от идеи взять на прокат бронированный лимузин я его отговорить не смог. Не помогли даже прямые угрозы. И снова Миллер, сопровождавший меня в этой поездке, встал на сторону Соварона. С их обоюдным напором я уже не справился.

Автомобиль Соварон взял на прокат такой, чтобы им мог управлять авианин, и сам сел за руль. Мы с Миллером расположились на просторном заднем сидении и курили, глядя на вечерний Рейс. Я давно не был в розалийской столице, однако изменилась она мало. Хотя война и наложила отпечаток на город, превратив его в переполненный, скрывающийся за стенами урб, Рейс сохранил частичку «праздника, который всегда с тобой». Он не стал до конца мрачным и безрадостным урбом, кое в каких районах оставаясь городом, где осталось место радости и улыбкам. Здесь можно было встретить открытые кафе, булочные, цветочниц, художников и целующиеся в не особенно укромных местах парочки. Мы проехали мимо парка, где пожилые господа — в основном люди и гномы — собирали доски для шахмат, шашек и более сложных игр. Они пользовались последними погожими деньками, чтобы скоротать время на улице. Потом, наверное, переберутся в кафе или библиотеку. Парочка мимов в чёрных трико и с выкрашенными белой краской лицами развлекали небольшую толпу ловкими трюками, заставляя всех поверить в реальность стекла, отделявшего уличных актёров от публики. По характерным плавным движениям я узнал в обоих эльфов, но вряд ли они были шпионами. В актёрской среде обреталось не так уж мало представителей разных народов этой расы — ведь далеко не все эльфы были такими законченными милитаристами, как сидхи. Но потом наш лимузин повернул, и покатил вдоль бесконечного забора какого-то завода. Я видел громадные цеха, откуда разносился оглушительный грохот, длинные кирпичные трубы коптили небо жирными столбами дыма, напоминающие скелеты драконов краны переносили грузы с одного места на другое. Мы живём в индустриальную эпоху, и от этого никуда не денешься, как ни прячься. Она нагонит тебя, швырнёт в лицо клубы фабричного дыма, мазнёт мазутом, оглушит грохотом цехов. И те места, что мы проезжали раньше, были всего лишь маленькими разноцветными островками в море затопившей мир серости.

Особняк, где меня ждали наниматели, скрывался в ряду богатых поместий старой розалийской аристократии. Правда, многие из них пришли в упадок, что было видно даже через высокую ограду. Там давно уже никто не жил и дома ветшали без должного ухода. Однако тот, куда направлялись мы, пребывал в полном порядке.

У ворот наш лимузин встретил чопорный швейцар в расшитой золотом ливрее. Он указал, где оставить автомобиль, и проводил нас до входа в дом. Лимузин принял один из менее роскошно одетых слуг, отогнав его в гараж поместья. В холле особняка у нас взяли верхнюю одежду и вежливо попросили оставить оружие.

— Мы на встречи с нанимателями оружие не берём, — заверил крепкого мажордома с сутулой спиной и повадками штурмовика Соварон. — Это принцип нашей работы.

Обыскивать нас не стали, однако взглядом мажордом нас обшарил так, будто пальцами прошёлся. Результат осмотра его явно удовлетворил, и он кивнул одному из слуг, чтобы проводили нас.

Наниматели приняли нас в библиотеке на втором этаже поместья. По привычке, свойственной всей их породе, они попытались превратить нашу встречу в аудиенцию. Словно бы не они искали моей помощи, а я пришёл к ним, и они милостиво соизволили выслушать меня. Придётся быстро, но предельно аккуратно опустить их с небес на землю.

Я смотрел на этих чопорных господ в придворных мундирах времён расцвета Экуменической империи, при орденах, усыпанных бриллиантами на муаровых лентах. Вряд ли они заслужили хотя бы один из них. Все они были давно уже немолоды и сверкали набриолиненными сединами, пенсне или старомодными моноклями. В ответ меня мерили такими взглядами, что я ощущал себе насекомым под увеличительным стеклом энтомолога.

— Представляться, думаю, смысла нет, — произнёс самый старший из пятерых пожилых господ в придворных мундирах сгинувшей в горниле войны империи. — Мы не имеем чести быть представленными друг другу, однако имеем представление о том, кто перед нами.

Похоже, у него пунктик на слово «представить» и его вариации. Однако он прав. Я знал всех пятерых потомков династии Августов, правившей Экуменической империей до самого её падения и превращения в Республику Гальрия. Все они были отпрысками дальних ветвей рода, не имевших никаких возможностей в прежние времена даже близко подойти к престолу.

— Я даже в общих чертах представляю себе, для чего вы меня пригласили, — усмехнулся я. — И могу сказать пару слов по этому поводу.

— Например? — спросил седовласый придворный с орденом «Золотой фрегат», украшенным россыпью мелких бриллиантов. Вряд ли этот дальний родственник императора Экуменики даже близко находился от сражающихся в море кораблей.

— Главное из них — поздно, — честно ответил я, и, не спрашивая ни у кого разрешения, достал сигару.

— Извольте объясниться, молодой человек, — выпалил орденоносец, расчувствовавшись настолько, что перешёл на родной — экуменический.

— Давайте говорить на одном языке, — спокойно предложил я вместо объяснений, срезал кончик сигары и положил его в пепельницу на столе, — так будет удобнее для всех.

Соварон поднёс мне свою золотую зажигалку, и я пару раз втянул ароматный дым архипелагского табака, прежде чем продолжить.

— Если хотите объяснений, то всё просто, — сказал я. — Вы слишком поздно обратились ко мне. Вам следовало нанять «Солдат без границ», когда вы только собирались сажать на престол Рагны — я ведь не ошибся с государством? — своего ставленника.

Ошибиться на самом деле было сложно. Несколько лет назад всю Эрду облетела новость о монархическом перевороте в этой лежащей за океаном стране. В результате кесарем Рагны стал Максимилиан Август, родственник вот этих самых чопорных господ в вицмундирах, только помоложе. Однако его власть продержалась недолго, и пару недель назад пришли новости о падении столицы Рагны под ударом генералов, поддерживаемых народом. Одного из этих генералов я очень хорошо знал.

— Мне чужда ложная скромность, и я честно говорю, что лучших специалистов по свержению режимов, чем моя частная армия, не найти во всей Эрде. За ваши деньги я возвёл бы на престол Рагны кого угодно и помог удержаться там.

— И как долго помогали бы? — Тон носителя «Золотого фрегата» просто сочился ядом.

— Покуда вы не перестали бы платить мне, — пожал плечами я и снова затянулся.

— Сейчас и в самом деле поздно говорить об этом, — взял слово заговоривший первым пожилой господин, производивший наилучшее впечатление из всех. Роскошный вицмундир его украшали всего два ордена — «Сокровищница» и «Процветание», оба сугубо гражданские и, скорее всего, заслуженно полученные. — Мы хотим нанять вас, и в самом деле лучших профессионалов Эрды в области наёмничества, чтобы вытащили Максимилиана из темницы.

— Это будет недёшево стоить, — заметил Соварон. — Ценность спасаемой жизни диктует цену.

— У нас есть предложение, о которого вам будет сложно отказаться, — глянул мне прямо в глаза господин с цивильными орденами. — Мы готовы к весьма внушительной сумме денег, — он озвучил её, и она была примерно такой, как я бы потребовал, а значит, надо будет накинуть ещё, — а также готовы добавить остров в Архипелаге.

— Остров? — удивился я, позабыв о намерении накинуть нолик, а то и парочку к озвученной сумме.