Пульс за сто

Геннадий Иванович повертел бутылку в руках. Его отношения со спиртным не были тесными. Хорошенько напиваться Карпову доводилось не более двух-трех раз в жизни, и эти события не оставили приятных воспоминаний. В компаниях Геннадий Иванович не отказывался от рюмки, но рюмкой-другой обычно и ограничивался. И уж точно никогда не пил в одиночку.

Карпов приготовил закуску, которая, по его представлениям, приличествовала столь благородному напитку. Первую рюмку Геннадий Иванович выцедил медленно, зажевав ломтиком какого-то сыра. Ощущения понравились. Он налил вторую…

17.30

Кабинет Сергеева не позволял однозначно определить род занятий хозяина. Разве что статус. Впрочем, насчет него тоже оставались вопросы. Мебель – стол, стулья, массивные шкафы темного дерева вдоль стен, журнальный столик возле дивана – была хоть и дорогой, но стандартной, явно не претендуя на эксклюзив. А кожаный диван явно относился к категории долгожителей. Поди пойми: то ли владелец кабинета не придавал особого значения интерьеру, то ли его возможности не позволяли большего? Размер комнаты склонял к первому варианту, но в остальном кабинет надежно хранил доверенные секреты. Глухие шкафы, лишенные стеклянных створок, не позволяли бросить взгляд на их содержимое. На журнальном столике лежала стопка свежих газет, но и они не давали никакой зацепки, слишком широк был набор – от «Ведомостей» до «Комсомольской правды». Девственно чистые стены несли на себе лишь портрет Первого лица, что опять-таки ни о чем не говорило. Портрет мог быть как отражением пристрастий хозяина кабинета, так и признаком его принадлежности к официальной организации. Единственной деталью, говорившей в пользу того, что кабинетом владеет конкретная личность, была фотография в рамке на столе. Геннадий Иванович Карпов легко узнал бы в изображенном на ней человеке Михаила Петровича Сергеева. Других «улик» стол не предоставлял. Кроме фото на нем примостились монитор, клавиатура компьютера, два телефонных аппарата и стандартный набор канцелярских принадлежностей. На углу столешницы громоздились набитые документами папки. Одна из них – сейчас пустая – лежала раскрытой в центре стола. Ее содержимое перекочевало в руки Сергеева, сидевшего на диване.

Олег Михайлович, обладая великолепной зрительной памятью, редко пересматривал служебные бумаги. Обычно ему достаточно было бегло пробежаться по ним глазами, чтобы запомнить содержание раз и навсегда. Примерно так же Сергеев поступал с художественной литературой. К любимым книгам обычно возвращаются для того, чтобы заставить вновь зазвучать однажды затронутые душевные струны. Но Олег Михайлович редко нуждался в эмоциональной подпитке. Тем удивительней было его нынешнее занятие – Сергеев перечитывал последний рассказ Карпова, пытаясь понять, чем же он так зацепил его при первом прочтении. И втайне надеялся обнаружить, что, лишенный свежести восприятия, рассказ не так уж и хорош. Но надежда не оправдалась.

Селектор на столе ожил и проговорил приятным женским голосом:

– К вам госпожа Елисеева.

Олег Михайлович быстро сунул листы с «Последней ставкой» в пачку газет на столе, аккуратно подравняв края. Если он хотел таким образом скрыть рассказ от посторонних глаз, то сделал это вовремя. Не успел он толком встать с дивана, как в кабинет вошла Кристина.

– Чувствую, скоро доклады о твоем появлении потеряют всякий смысл. – Сергеев приобнял гостью, поцеловав ее в щеку. – Располагайся.

Кристина села на диван. Хозяин кабинета опустился рядом.

– Выглядишь замечательно. Похоже, ты, наконец, успокоилась.

– Более-менее.

– Давно пора было. Я ведь предупреждал – тебе ничего не грозит. Живи обычной жизнью.

– После того, что случилось?

– Ничего не случилось.

– Я так не считаю. Мы не собирались никого убивать.

– Господи, ты опять? Мы никого не убивали. Лучинский сам полез в окно с похмелья. Ты что, мне не веришь?

– После того как мы его до смерти напугали.

– Крис… – Сергеев взял ее за руку.

Кристина выдернула ладонь и вскочила с дивана.

– Не надо меня успокаивать! Я уже научилась с этим жить. Просто меня бесит, когда ты говоришь, что ничего не случилось.

– Не буду. Если хочешь, могу еще раз извиниться. Не стоило вовлекать тебя в это дело.

– Перестань. Я не ребенок. – Кристина подошла к столу и посмотрела на фотографию. – После того, что произошло, как я могла остаться в стороне и не помочь? Тем более, ты уверял, мы их только хорошенько напугаем. Кстати, как дела у Карпова?

Олег погрозил ей пальцем.

– Кристина, мы договорились – я заканчиваю эту историю сам.

– Но еще мы договаривались, что ты будешь держать меня в курсе. Так как он?

– Последний рассказ написан. Ждем результат.

– Рассказ хороший?

Сергеев помолчал, но все же ответил:

– Очень.

– Даже очень? Тогда, может быть…

– Кристина! – В голосе Олег Михайловича впервые проклюнулись жесткие нотки.

– Ладно, не заводись. Прочесть дашь?

– Зачем? – Сергеев быстро сообразил, насколько странно выглядит его вопрос, и добавил: – Да и как? Рукопись в редакции.

Знакомить Кристину с рассказом вовсе не входило в его планы. Рассказывая Карпову историю Кирилла, Олег не предполагал, что она может стать публичной, поскольку считал шансы литератора напечататься на предложенных условиях ничтожными. Он хотел лишь посмотреть, как тот справится с заданием. А также получить еще кое-какие ответы. Ничего не скажешь, посмотрел.

Очень вовремя в кабинет заглянула секретарша.

– Олег Михайлович, звонит господин Кораблев. Переключить?

– Не надо. – Сергеев встал. – Я поговорю из приемной. Подожди, это буквально на минуту, – сказал он Кристине, покидая кабинет.

Минутой дело не ограничилось. Заскучав, Кристина открыла сумочку, достала зеркальце и придирчиво осмотрела себя. Ей было тридцать три, но выглядела она всегда минимум на пять лет моложе. Женщине в отражении было именно тридцать три. Никак не меньше. События последнего времени не прошли даром.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Кристина начала перебирать газеты на журнальном столике. Между ними обнаружились бумаги с печатным текстом. На глаза случайно попалось слово «рулетка». Кристина взяла лист в руки и пробежала его глазами, потом поискала начальную страницу. Там значилось: «Кевин Стинг. “Последняя ставка”. Посвящается Кириллу Елисееву».

– Вот это уже интересно…

Кристина взглянула на дверь, собрала все страницы вместе, сложила пополам и запихнула в сумочку. Она только-только успела вернуть газеты на место, когда вошел Олег.

– Извини, был важный звонок… – начал он, но Кристина уже шла навстречу.

– У меня тоже. Можешь не провожать. Созвонимся.

Чмокнув Сергеева на ходу, она вышла из кабинета.

Олег Михайлович в который раз подумал, как сглупил, поручив Кристине надзор за литераторами. Но что сделано, то сделано. Нечего больше об этом думать. Он привычно подавил нежелательные эмоции и вернулся к делам.

18.20

Когда в череде рабочей текучки возникла очередная пауза, Олег Михайлович вдруг вспомнил об оставленной рукописи. Он подошел к журнальному столику, сдвинул газеты, но, против ожидания, ничего не обнаружил. Сергеев разворошил пачку – с тем же результатом. Рукопись не нашлась.

– Что за хрень? – удивился Олег Михайлович.

На всякий случай он заглянул под диван, хотя это было совершенно излишним – ведь газеты лежали на прежнем месте и к ним явно никто не прикас…